Первая чаша - Zarylene

Орей… этот проклятый колдун коснулся её! – Арслан бросил в него «Теории измерений». – А потом… все это видели! У него в руках был нож Оттара! Он намеревался и меня убить, когда понял, что я догадался, кто он такой! Верно вы говорили, староста, вашего сына убили хоссы, но на мою семью пало истинное проклятье! – с ненавистью подытожил он. – Я думал, что по заветам Высших приютил святого человека, а дал кров настоящему демону! И тут же весь наш род настигла за это расплата!

Все снова замолчали, Иршаб обвел взглядом зал.

– Ну, Орей, что можешь сказать в свое оправдание? Лучше раскайся во всех своих злодеяниях!

– Я… не колдун, – закрыв глаза, выпалил Орей. – Я никого не убивал!

Зал разразился озлобленными криками. Почти все мужчины кричали хором, невпопад и монах мог разобрать только отдельные фразы:

– Смерть...

– ...казнить его!

– Лжец!

– Никакой пощады!

Орей судорожно сглотнул, его трясло, но сознание отказывалось покидать его, чтобы вновь погрузить в спасительное небытие. Лучше было бы, если бы ему позволили умереть быстро без страха, без боли, которая до сих пор терзала его тело.

В зале ратуши долго не стихал гвалт голосов. Все главы родов были против него, не осталось никаких сомнений, что исход будет плачевным. На Арслана он не мог даже смотреть. Невероятная злоба, вдруг воспламенившая его сердце, застилала взор кровавой пеленой.

«Один шаг, один взмах мечом и возмездие свершится…»

Орей потряс головой. Нужно как-то иначе доказать, что он невиновен. Да и где снова взять этот меч, что достался ему в наследство? Оружие ведь пропало.

Он должен говорить. Хоть что-нибудь, ведь решается его судьба!

Должен собрать воедино всю свою храбрость, которая еще осталась, утихомирить свои страхи и крикнуть. Так, чтобы его услышали.

– Убийца – Арслан! – выкрикнул Орей, и зал притих. – Я нашел нож Оттара в его колодце. А до этого он ругался и дрался со своим братом!

– Ложь! – селянин чуть не бросился на монаха, но замер на краю возвышения, в гневе сжимая кулаки.

– Ложь – твои слова! – рычал Орей, чувствуя, как пьянеет от ярости и как торжествующе хохочет внутри него нечто темное, чей голос он слышит теперь постоянно. – Ты же сам хотел проверить, не стала ли старуха Мас Харун демоном! Ты показывал мне ножи!

– Что?! – Арслан все-таки спрыгнул вниз и кинулся в драку, но стражники остановили его на полпути и оттащили обратно к лестнице.

И снова зал ратуши поглотил шквал криков, от которого у Орея заложило уши. Даже если бы он начал что-то говорить, никто бы его не услышал. Что-то кричала даже Аллина Мас Рийя, указывая то на монаха, то на Арслана, но Орей не мог разобрать слов. И тут он понял, эти попытки оправдаться были никому не нужны. Главы родов не хотели его слушать, они даже друг друга не слышали.

Когда горячий спор поутих, заговорил староста.

– Спокойно! – Иршаб поднял руку. – Я тоже не понимаю, почему мы должны верить этому странному чужаку. Мы не знаем точно, действительно ли он жил в горной обители, или он и есть тот демон, что убил всех монахов, чтобы мы никогда не смогли расспросить об этом. У нас есть только наши глаза и уши. Мы видели, что он делал. Слышали, что он говорил. Мы приняли его, но очевидно, это было напрасно, – он горько вздохнул. – Нужно проголосовать, что делать с этим человеком. Может, он убийца, а может и нет, истина ведома только Высшим. Пусть они и судят его душу в жизни или в посмертии. А мы, простые люди, и можем следовать двумя путями, согласно нашим законам. Милосердие во имя искупления грехов. Пощадить его, но заставить тяжелым трудом до конца жизни отрабатывать свои преступления. Либо наказать по всей строгости, дабы его душа немедленно предстала перед судом Высших…

Последняя фраза Орею не понравилась. Она подразумевала казнь. Однако шанс на пощаду и тяжелые работы вселил в его душу свет надежды. Может, ещё получится сбежать отсюда вместе с Зариме? Или как-то доказать, что он не убийца?

Конечно, это милосердие предполагало, что он станет здесь рабом и потеряет свободу, но это все же лучше, чем быть убитым. Смерти Орей боялся. Пусть он прожил очень долго, дольше, чем любой человек в этом зале, но никогда не сожалел ни об одном прожитом дне. Он любил свою жизнь, по крайней мере, большую её часть, и надеялся, что всё ещё будет хорошо, а Высшие не позволят, чтобы их верный слуга погиб напрасно!

– Давайте проголосуем! Кто за то, чтобы пощадить монаха?

Воцарилась тишина. Никто не поднял руку, даже женщина, на которую Орей смотрел с особой надеждой.

– Он заслуживает только смерти! – выкрикнул Арслан, в гневе сжимая кулаки. – Жестокой и болезненной смерти!

– Арслан. Тебя ослепило горе, ты не можешь сейчас думать о своей душе, – староста покачал головой. – Кто согласен, что монаха нужно казнить?

Вверх взметнулись десять рук, не считая голоса Арслана. Лишь одна рука, сухая, старческая, отчего-то осталась лежать на коленях.

Ильдар Мас Харун хотел пощадить его. Но почему?

Орей с надеждой уставился на главу рода, остальные глядели на того с недоумением.

– Я очень стар и не хочу на исходе лет марать свою душу таким тяжелым решением. А на моей кузнице пригодилась бы крепкая пара рук. Я считаю, лишить его жизни — слишком просто. Возмещение тех потерь, которые он нам причинил, должно быть всеобъемлющим.

Кто-то из сторонников Мас Харуна одобрительно хмыкнул, двое начали обсуждать что-то вполголоса, и сердце монаха бешено заколотилось, окрыленное слабой надеждой на спасение. Но большинство глав родов по-прежнему настаивало на казни.

Арслан смотрел на старика взглядом полным ненависти. Он точно знал, что если Орей останется в живых, то правда рано или поздно всплывет. Особенно, если он станет рабом в семье кузнеца и они захотят узнать все, что случилось на самом деле.

Но несмотря на то что Ильдар Мас Харун был очень влиятельным человеком в Шадибе, большинство его не поддержало, и вердикт старосты прозвучал незамедлительно.

– Главы родов решили. Суд состоялся. Орей признается виновным в двух убийствах, колдовстве, осквернении могилы и