Полукрылые. Черные песни забвения - Урбанская Дарья

– Не боишься свалиться?

Вихрева молча пожала плечами. Артем подождал, но она так ничего и не ответила. Тогда он сделал еще одну попытку:

– Милена Игоревна сказала, что ты срочно улетела в Волгоград. Во всяком случае, она так думает, – саркастически добавил он, выделив голосом последнее слово.

– Да, пришлось так все обставить… Но на самом деле я тут, – и Эл снова замолчала.

Это начинало раздражать Артема. Он и так с трудом представлял себе их встречу. Что бы ни сказала одноклассница, он вряд ли бы теперь смог ей поверить. Но если придется вытягивать каждое слово, то смысла в таком разговоре не имелось.

– Если ты не собираешься ничего говорить, то я пойду спать, – резко бросил он и развернулся.

– Подожди! – Вихрева тяжело вздохнула. – Мне просто сложно подобрать слова. На самом деле я хочу… хочу извиниться!

– Извиниться? – Артему показалось, что он ослышался. – Извиниться?! За то, что врала все это время? Или за то, что помогла организовать похищение моей мамы и ее подруги? Или, может быть, за то, что вы с твоим отцом подчистили всем память?

– Тем…

– Что «Тем»? – вскипел Титов. – Еще скажи, что ты не специально, что тебя заставили!

– Дай мне объяснить!

Вихрева повернулась к нему полубоком, подтянув под себя одну ногу, и умоляюще взглянула снизу-вверх. Отблески фонарей блестели у нее в волосах, и Артему захотелось взъерошить ее аккуратную прическу, чтобы вплетенные бусины и цепочки звякнули друг об друга. От этого неуместного желания он разозлился еще сильнее. Уже и сам не мог бы точно сказать – на нее или на самого себя.

– Да ты… ты… – прошипел Титов, сжимая и разжимая кулаки. – Ты не гарпия, ты подсадная утка! Вот ты кто!

Он замолчал, выплеснув свой гнев. Элла тоже молчала, пережидая бурю, но уголки ее губ подрагивали, словно она изо всех сил пыталась сдержать улыбку.

– Посиди со мной? – наконец произнесла она просительно.

– Ничего смешного! – буркнул Артем. И раздраженно добавил, как будто свободного места на краю крыши больше не было: – Подвинься!

Он вздохнул, успокаиваясь, и сел рядом. Теперь они вместе болтали ногами на высоте третьего этажа, и это придавало ситуации легкий адреналиновый привкус.

– Давай, объясняй. И не надейся, что ты уйдешь отсюда, пока не ответишь на все мои вопросы.

– Я и не собиралась. Так, э-э-э… – Элла прочистила горло. – Про моего отца, значит, ты уже понял, да?

Артем кивнул.

– С чего же тогда начать…

– Начни с того, как ты вообще оказалась в такое время в больнице?

– Использовала родственные связи. Напросилась в гости с ночевкой, – Эл дернула плечом, словно ей не особенно хотелось обсуждать эту тему. – Когда с мамой случилось это… ну ты помнишь, я рассказывала… она некоторое время лежала в Елизаветинке, отец поспособствовал. Можно сказать, взял нас под свое крыло.

Она невесело усмехнулась и подтянула одну ногу, обхватив ее руками.

– Так что я проводила тут много времени. А когда Глеб рассказал мне про Полукрылых, у меня даже появилась надежда, что все можно исправить. Но нет, оказалось, что его суперспособности не имеют отношения к лечению, хоть он и врач по профессии. А вот дальше… дальше он объяснил, что хоть и не может сам вылечить маму или хотя бы вывести ее из комы, но у него есть идея, как это сделать.

– Его исследования энергии психео? – догадался Артем.

– Ну да, – кивнула Эл. – Он давно этой теорией занимается. Настолько давно, что это стало настоящей навязчивой идеей, как по мне. Даже разработал экспериментальные модули, которые энергию сначала собирают, а потом излучают. Но когда он заикнулся о своем проекте на городском слете, старейшины сразу же запретили проводить дальнейшие эксперименты. Отец тогда жутко со всеми разругался, особенно с Афанасием Петровичем. Помнишь его? Такой противный старикан. На открытии олимпиады речь толкал.

– Что-то они не выглядели как заклятые враги, – пробормотал Артем.

– Отец потом сделал вид, что осознал свою ошибку и перестал заниматься этим проектом. А на самом деле не перестал, просто ушел в подполье. У него почти все готово было, но в одиночку сложно такое провернуть. Нужен хотя бы один надежный помощник, на которого можно положиться, как на самого себя. А в идеале – чтоб лично был заинтересован в успехе. Ну и вот она я, – неловко закончила она и шутливо развела руками, как будто раскланиваясь.

– Я не понимаю… – Титов окинул неприязненным взглядом ее кривляние и нахмурился. – Зачем так сложно? Если уж все равно похитили каладрия и заставили сотрудничать, так и вылечили бы сразу твою маму!

– Это было бы идеально, но, к сожалению, договор звучал по-другому: я помогаю завершить исследования, делаю, все, что он скажет, и когда его теория будет проверена на практике, он применит к маме собранное психео каладрия. Таково было его условие, и, как ты понимаешь, отказаться я не могла.

– Ну да, коготок увяз, всей птичке пропасть, – язвительно пробомортал Артем.

– Сейчас как раз тот самый случай, когда ты не в тему со своим дурацким афоризмом!

– Это не афоризм, а пословица.

– Ой, да хватит умничать! Достал уже. Я же пытаюсь тебе объяснить… Других вариантов у меня все равно не имелось. Вот только… – Эл отвернулась, часто моргая, пытаясь скрыть навернувшиеся слезы. – Его больше волнует успешное проведение эксперимента, чем сможет ли мама прийти в себя.

Артем с возрастающим ужасом слушал рассказ Вихревой и просто не мог найти подходящих слов. Наконец он выдавил:

– Это же… просто… Жесть какая-то. Как можно ставить такие дикие условия собственной дочери? Как можно вообще в подобной ситуации ставить условия? Твои родители что, развелись со скандалом? Глеб за что-то ненавидит бывшую жену?

– Да нет, ты все не так понял, – Эл все же украдкой вытерла глаза. – Он никого не ненавидит. Но и не любит никого. Он просто равнодушен ко всему этому… – Она помахала рукой в воздухе. – Ну знаешь, к человеческим чувствам там, к отношениям в целом. Мама потому и ушла от него, что он совсем не интересовался нами. Приходил домой только переночевать, словно мы просто соседи, а не семья. А мыслями был всегда на работе, в своих экспериментах.

– Жесть, – снова с чувством повторил Артем. – А я-то думал, что это у меня с отцом проблемы. Извини, что я…

– Тебе не за что извиняться. Все в порядке, я давно уже не переживаю по этому поводу. К тому же теперь у нас есть Сергей, мой отчим. Он хоть мне и не родной отец, но я его все равно люблю. И маме с ним хорошо. Было…

На последних словах ее голос дрогнул. А потом Элла внезапно потянулась и взяла Артема за руку, переплела их пальцы.

– Ты первый, кому я это все рассказываю.

Она замолчала, и Артем тоже ничего не ответил. Что тут скажешь? Они оба смотрели перед собой на огоньки машин, ползущих по проспекту, а полумрак крыши словно укутывал их пушистым пледом. В ту минуту держаться за руки не казалось чем-то стыдным или неправильным. Спустя некоторое время Эл вздохнула, возвращаясь в действительность, и продолжила свой рассказ:

– А дальше отец помог оформить документы о переводе меня в лицей в Волгограде…

– Что?!

Артем повернул голову и непонимающе уставился на Эллу. Он не сразу вник в смысл того, что она сказала, забывшись в уютном молчании, погрузившись в собственные мысли.

– Ты специально перевелась в наш лицей? Для чего? – медленно повторил он. Мысли и воспоминания в его голове закружились в лихорадочном хороводе, выстраиваясь по-новому. – Явно ведь не для того, чтобы со мной познакомиться, да?

Она помотала головой и опустила глаза.

– Чтобы подобраться ближе к маме?! – дошло до него.

Эл кивнула и ненадолго замолчала, собираясь с мыслями.

– Глеб не был уверен, что с первым каладрием все пройдет удачно, поэтому решил подстраховаться и сделать так, чтобы в нужное время в Петербурге оказался и второй каладрий, Милена Игоревна.

– Но как вы вообще узнали про птицу моей мамы?