Полукрылые. Черные песни забвения - Урбанская Дарья

– И что, так сразу включила телефон и сразу же наткнулась на нужную переписку среди кучи других? – недоверчиво протянул Артем. – Вот это повезло…

Вихрева взглянула на него, как на слабоумного.

– Ну какое везение, Тем? Я зашла в крылограм и просмотрела в «диалогах», с кем она чаще всего общается. Каладриев было только двое – Милена Игоревна и еще какая-то женщина из Новосибирска. И птица, и город у них в аккаунтах были указаны. Вот и все хакерство…

И правда, все оказалось проще некуда! Титов не стал комментировать ее слова. Поступок и правда был отвратительный, как, впрочем, и многие другие. Тем более они уже подошли к нужной двери, на которой висела золотая табличка с надписью «Конференц-зал». Именно сюда пару минут назад у них на глазах зашли те двое Полукрылых.

Артем нервно сглотнул и пригладил волосы.

– Ты уже придумала, что будешь говорить, чтобы нас сразу же не выгнали пинком под зад?

Вихрева сосредоточенно кивнула:

– Не переживай, у меня все под контролем.

– Из-за этого я как раз и переживаю больше всего… – пробормотал Артем.

Эл бросила на него недовольный взгляд, но он напустил на себя невозмутимый вид и пожал плечами.

– Ну что, готов?

– Не-а. Нифига я не готов, давай тут еще постоим немного, а?

Артем, конечно, говорил шутливым тоном, но сердце у него действительно колотилось как сумасшедшее.

– Соберись, тряпка, – усмехнулась Вихрева, взяла его за руку и толкнула дверь.

Глава, в которой рушатся планы

За дверью оказался не кабинет, а что-то вроде лектория в университете. Черные пластиковые кресла выстроились рядами, спускаясь вниз, как в амфитеатре. Лестница вдоль стены бежевой ковровой дорожкой вела к небольшой сцене, на которой находился длинный стол для президиума с мониторами и микрофонами, рядом с ним – кафедра для выступающего, а на стене за ним – экран для проектора. Сбоку в углу притаился еще один небольшой столик с кофемашиной и посудой. Незнакомые Полукрылые стояли или сидели группами по два-три человека и переговаривались, держа в руках пластиковые стаканчики. Хотя нет, кое-кого из присутствующих Артем узнал – высокий и худощавый Афанасий Петрович, который приезжал на открытие олимпиады, и здесь выделялся своим надменным видом, полным откровенной скуки от происходящего.

Всего Артем насчитал четырех женщин и шестерых мужчин, но затем сбился, потому что увидел Глеба Александровича и больше не сводил с него глаз. Воронин стоял за кафедрой, внимательно глядя в монитор, и периодически делал какие-то пометки в лежащем перед ним ежедневнике. Эл тоже увидела отца и направилась прямиком в его сторону.

– А вы что тут делаете? – Воронин метнул на них недовольный взгляд, не отрываясь от своего занятия. – Птенцов никто на слет не приглашал. А Артему вообще отдыхать нужно.

– А разве показания потерпевших не требуются? – громко произнесла Вихрева, очень правдоподобно изображая удивление. – Я так поняла, нам нужно будет рассказать, как все произошло.

Глеб Александрович вздохнул и отложил ручку, при этом украдкой покосившись на Полукрылых, стоявших поблизости. Некоторые из них явно заинтересовались. Слова Эл привлекли их внимание, но никто к ним не подошел и ничего не сказал. На лице Воронина отразилось нетерпение, но Артему показалось, что таким образом он пытается скрыть свое замешательство.

– Ты неправильно поняла, Элла. Слет всегда проходит долго, я не хочу вас утомлять, так что будет лучше, если…

– Пусть останутся, Глеб, не гони ребят. Хорошо, когда молодое поколение проявляет интерес к делам слета, – добродушно пробасил один из старейшин, лысоватый мужчина лет пятидесяти в голубой рубашке, плотно натянутой в районе живота. – Вы те самые молодые люди, которые пострадали на олимпиаде?

Вихрева многозначительно кивнула, всем своим видом демонстрируя, что ей есть что рассказать присутствующим. Пожилая Полукрылая с первого ряда неожиданно поддержала своего коллегу и скрипучим голосом произнесла:

– И правда, пусть останутся, Глебушка. Рассказ очевидцев всегда интересней черно-белого видео без звука, которое нам, как обычно, покажут.

При этом она так энергично кивала, что объемные металлические серьги у нее в ушах позвякивали, как бубенцы на тройке лошадей.

– Мы не будем мешать, – заверила отца Вихрева и потащила молчавшего все это время Артема подальше от старейшин, пока никто из Полукрылых не передумал. Глеб Александрович поджал губы и покачал головой, но ничего не сказал, вернувшись к своему занятию.

Они устроились в углу, недалеко от двери, стараясь не привлекать к себе внимания. Впрочем, на них никто и не смотрел. Вскоре собрание началось, и первой слово взяла высокая черноволосая Полукрылая в бордовом пиджаке. Минут через десять после начала слета Эл, как они и договаривались, встала и тихо выскользнула в дверь, а Титов остался в одиночестве.

Время тянулось медленно. Артем весь извелся, нервничая из-за предстоящего и переживая за Эллу. Когда первая старейшина закончила свой скучный и малопонятный доклад и ответила на вопросы, к кафедре вышел Воронин. Титов сразу же напрягся, опасаясь, что тот сейчас перейдет к олимпиаде и похищениям. Но нет, Глеб Александрович, судя по всему, отвечал на слете за медицинские вопросы.

Эл вернулась только спустя полчаса. Бросив на подругу взгляд, Артем сразу понял: что-то пошло не так. Судя по ее опухшим глазам и красным пятнам на щеках, Элла плакала. В ответ на его вопросительный взгляд она отрицательно помотала головой и закусила губу. Сейчас определенно было неподходящее время, чтобы все выяснять, но Титов не выдержал, глядя на ее поникшее, обреченное лицо:

– Что случилось? – прошептал он и под столом взял ее за руку.

Эл ответила не сразу, то ли собиралась с мыслями, то ли подбирала слова. Наконец, она наклонилась к самому его уху и еле слышно произнесла:

– У меня все получилось, но маме это не помогло.

– Мне жаль… – начал было Артем, но она его остановила, одними губами произнеся: «Потом!». И как раз вовремя, так как их перешептывания не остались незамеченными. Поглядывая в их сторону, Воронин вернулся на свое место на первом ряду, а на кафедре его сменил Афанасий Петрович. Он подключил свою флешку к компьютеру и стал готовиться к докладу. Воспользовавшись паузой, толстяк в голубой рубашке развернулся и, с улыбкой глядя на ребят, прогудел на весь конференц-зал:

– Скукота, да? Ну ничего, сейчас как раз к вашим делам перейдем, и сможете пойти отдохнуть.

– Сейчас будут обсуждать похищения? – с облегчением выдохнул Артем.

– Похищения? – крякнул Полукрылый, выделяя голосом окончание. – О каких похищениях вы говорите, молодой человек? Я вообще-то имел в виду неприятное происшествие на крылатых соревнованиях…

– Что значит, о каких? – растерялся Титов. – Алена Петровна Белова и моя мама, Милена Игоревна Титова.

Он обвел глазами удивленные лица старейшин, повернувшихся к нему после громкого заявления, и успел заметить, как дрогнули плечи Воронина. Впрочем, он быстро взял себя в руки и, тоже обернувшись, изобразил на лице искреннее изумление.

– Белова – да, но больше ни о каких похищениях слету не сообщали. Верно, господа? – толстяк нахмурился и посмотрел на Глеба Александровича, а затем вновь на Артема. – Вы что же, утверждаете, что ваша мама тоже пропала? Когда это произошло?

– Да нет же… – Артем беспомощно оглянулся на Эл в поисках поддержки, но она смотрела на него круглыми от паники глазами, в которых, как в зеркале, отражалось его собственное подозрение – никто из присутствующих, кажется, не в курсе последних событий! – Ее похитили во вторник, но в среду после соревнований мы… э-э-э с одноклассниками обнаружили, где их держат… э-э-э вместе с Аленой Петровной и… э-э-э смогли их освободить.

Под конец своего монолога Титов совсем стушевался и замолчал. Он и сам слышал, как жалко звучали его объяснения, ведь ему даже в голову не приходило, что придется рассказывать все с самого начала.