Линии Леи - Евгений Луковцев

— Да. До Москвы он жил в другом пучке Леи. Его там нашли и попытались залить напалмом. Он показал мне, когда мы познакомились. Это больно и страшно, даже для Таракана, которому сотня тысяч погибших особей за утрату не считаются.

Он взглянул на меня и улыбнулся.

— Ты просто очень мало знаешь о тараканах, пока что. У него очень оригинальное мышление, он знает много удивительных вещей, может рассказать про многие интересные миры, в которых побывали его клетки.

— Ого. Даже не знаю, что сперва спросить: как вы общаетесь или как он путешествует, оставаясь здесь?

— Общаемся мы ментально. Для того, кто поддерживает миллионы мысленных контактов разом, освоить контакт с другим видом — это как для нас на велосипеде покататься.

— А путешествует он, — я уже сам догадался, — отправляя сотню тысяч клеток по рельсам?

— Именно! А потом просто считывает их память. Если они не заблудятся вдали от основы, если кто-то вернётся обратно.

У меня заработала фантазия.

— Вот бы мне так! Оставил ноги бегать по вагонам, а голову отправить на море, в отпуск!

— Пошли, отпускник! — рассмеялся Сфинкс. — Если мы дело не сделаем, Вересаева нас сама разделит на части. И отправит: одну ногу в Ховрино, другую в Котельники. Ищи трансформатор, тараканофоб!

Мы прошли ещё сотню метров по совершенно скучному коридору с полукруглым потолком и бледно-коричневыми стенами. Освещение работало, свои фонарики мы выключили. Правда, лампы в плафонах капитально заросли пылью, через одну не горели, а время от времени встречались пустые патроны или старые потемневшие осколки. Пол тоже не блистал свежестью: островки пыли перемежались разнообразным мусором, вдоль стен виднелись дорожки, протоптанные маленькими когтистыми лапками. Ближе к середине старались держаться вереницы следов покрупнее. Я уговаривал себя, что кошачьи, в крайнем случае собачьи. Только вот интерес, который проявил к ним Сфинкс, подсказывал мне, что всё не так просто.

Человеческие следы в этом запустении попадались не часто. Дважды мы натыкались на сильно истоптанные участки, заваленные битой штукатуркой и щепками. Но следы эти были очень старые и нас интересовали мало.

— Посмотри, а ведь не простые охотники за старьём и цветным металлом здесь шастали! Знали, где ковырять!

Сфинкс подошёл к одному участку стены, словно выдержавшему очередь из крупнокалиберного пулемета. Глубокие отверстия и осколки облицовочной плитки свидетельствовали об изрядной настойчивости воров.

— Ломом долбили? — предположил я.

— Точно! И заметь, прямо в дверь, ни на сантиметр в сторону. По наводке работали.

Я пригляделся и понял, о чем он говорит. Небольшой участок стены, меньше метра шириной, был на полтона темнее основной окраски.

— Это и есть вход на склад?

— Запертый и опечатанный. Найти непросто. Тут таких много, считай — через каждые десять метров, но почти все фальшивые. А били именно в этот. Вон, напротив лючок в стене с маркировкой, по нему и определили.

— Хорошо били, старательно. — Я поковырял один из сколов, оценивая глубину. — Хорошо, что дверь выдержала.

— Да ну, тут материалы такие применены, она бы и килограмм тротила выдержала. А там бы сработала сигнализация, наши подоспели, порядок навели.

Я вспомнил, как мы со Сфинксом, чтобы спуститься сюда, ждали ночного закрытия станции. Потом четверо рабочих с трудом сдвинули с места "мраморную" колонну, которая внутри оказалась даже не железобетонной, а тонкостенной и пустотелой. Узенькая вентиляционная отдушина превратилась в широкую винтовую лестницу, по которой мы и начали спускаться. Он — молча, а я — ворча, что задвинутая обратно колонна осыпала наши головы пылью и мусором, и вообще, было бы разумнее пойти простым прямым путем, через решетку на Киевской.

— Наши бы подоспели, как же! — хмыкнул я.

— В самый раз, — не сдавался Сфинкс. — Если дверь взорвать, там изнутри все залито стабилизирующим раствором. Нашим бы тут оставалось только мусор прибрать, да статую, получившуюся из вора, в мэрию передать. Там бы спасибо сказали и скверик украсили в духе классицизма.

Мы пошли дальше. Поразмыслив, я спросил:

— Слушай, а нас эти следы разве не интересуют? Это не мог наковырять наш знакомый?

— Нет, те следы старые очень. И нога другая. Нас интересуют вот эти, самые свежие.

Он указал на протоптанные чуть в стороне и ещё не заросшие свежей пылью отметины. Логично. И обидно, что я не заметил их первым.

— Эти идут нам навстречу. Если уж идти, то вот по тем, — и я, отыгрываясь, указал на похожую цепочку, протянувшуюся у противоположной стены. — Тут он шёл обратно.

Сфинкс показал зубы и весело воскликнул:

— А я всё гадаю, когда ты внимание обратишь?

— Нам не стоит вернуться и посмотреть, куда он ходил?

— Не переживай, он всего лишь ошибся коридором. Можем идти дальше. Впереди развилка, вот там и начнём соображать, куда нам дальше.

Развилка действительно дала пищу для размышлений. Три смыкавшихся в этом месте коридора были истоптаны, словно кассовая зона в день распродажи. В четвертом ответвлении, тупичке, освещённом всего одной тусклой лампой, располагалась пара дверей, причём одна из них висела наискось, вырванная с мясом.

— Это они зря сделали, — тихо пробормотал Сфинкс.

— Кто?

— Те, кто не доковырял вход на склад.

Я сделал шаг в сторону тупичка, чтобы рассмотреть, куда ведут следы, напарник ухватил меня за рукав и резко дёрнул обратно. Под его укоризненное цыканье я вгляделся в полумрак, не приближаясь.

Отпечатки тянулись к двери, там терялись у большого черного пятна. Сфинкс осторожно посветил фонариком, стараясь не приближать луч к черному провалу дверного проёма. При свете стало различимо множество пятен поменьше, рассыпанных по полу, стенам и двери. И широкая полоса, словно что-то тяжёлое, пачкающее серый бетон, проволокли по полу.

— Что тут случилось?

— Да так… Если будешь шарить по заброшенным станциям, никогда не взламывай двери в кладовку. Ничего хорошего там быть не может. Видишь, вот капельки тянутся? Один всё-таки сумел убежать. Повезло ему, что ломать двери не с левой стороны начали.

— А что там?

— Там туалет. Был. Такая здесь система безопасности.

Сфинкс счёл это объяснение достаточным и увлёк меня в один из коридоров. Я заметил, что здесь продолжаются следы Буньипа. Были они и в третьем коридоре, только там они шли нам навстречу.

— Понимаешь, да? — уточнил Сфинкс. — Через тот коридор, что ведёт на Киевскую, он пришёл. По ошибке свернул направо, потом вернулся, взял что-то тяжёлое у кладовки, не побоялся. И потащил в эту сторону.

Я нашел среди следов две ровных узких полосы.

— Тележка?

— Возможно. Дойдём — узнаем. Мы, собственно, уже почти пришли.

Сфинкс остановился у широкого дверного проёма. Помня про здешние понятия о безопасности, я невольно замедлил