Линии Леи - Евгений Луковцев

— Прямо сейчас один очень развитый, обжитой и в своём роде симпатичный мир переживает эпидемию. — Вересаева склонилась ко мне через стол, вынырнув из клубов дыма, словно корабельная ростра из тумана. — Местных жителей поразило нечто, действующее на них, как корь на людей. Обитатели этого мира оказались достаточно грамотны, чтобы проследить источник заразы. И теперь угрожают такими санкциями…

— Нам?

— Нам, нам. Час назад они прислали ультиматум. Требуют выдать им для суда виновников заражения, нелегально проникших на их линию Леи и подбросивших заражённое вирусом оружие.

— Оружие? Подбросили? И что, вы думаете, это я?

— Оружие, перепачканное кровью. Один рыбоглазый по скудоумию утащил вашу дубину домой и занёс себе в организм чёрт знает что!

Меня словно окатили кипятком. Я вспомнил в мельчайших подробностях драку с Буньипом. Жутких пассажиров. И проклятую резиновую дубинку, оставшуюся на полу. После привокзальной свалки на ней могла оказаться не только моя кровь или чья-то корь, но и холера, и бубонная чума.

— Откуда же мне было знать? Я на тот момент вообще думал, что брежу!

— А позже? На собеседовании?

— Позже у меня вылетело это из головы. Другими впечатлениями завалило.

— Допустим! Мы можем заявить о непредумышленных действиях с вашей стороны. Юридически, вы не были нашим сотрудником на тот момент, поэтому обвинения в халатности тоже не состоятельны. Это не снимает вины с нашей оперативной службы, и всё же — аргумент. Да, я бы так и ответила на их запрос ещё вчера.

Вересаева упёрлась обеими ладонями в край стола, мундштук угрожающе дымил в мою сторону. Голос её стал ниже и грубее.

— Вы мне нравитесь, Стожар. Вы вечно лезете не в своё дело, в вас есть потенциал. Вы могли бы стать отличным опером. Но я терпеть не могу, когда мне врут! Поэтому сейчас вы скажете прямо. Что я должна ответить на требование выдать всех участников инцидента?

— Ну, мы не можем… Буньип у нас по-прежнему в розыске… Мы со Сфинксом как раз получили по нему новые данные…

Я мямлил, понимая по глазам Вересаевой, что попался. Её словесная ловушка была поставлена идеально.

— Всех, Стожар! — прорычала она. — Всех ТРОИХ!

Я вжался в спинку стула. Страх каплями стекал со лба по вискам. Абрикосовый дым крутился и потрескивал вокруг лица, иногда искрясь бледно-зелёным.

— Я впервые в жизни её видел, — выдохнул я, покрываясь новыми каплями пота. — Она просто появилась в вагоне и вытолкнула меня обратно на нашу линию. Иначе я бы в том мире навсегда остался.

— Она?

— Да, она. Женщина, немного похожа на вас, только на пару лет моложе и рыжая.

— Кто она, как её зовут?

Интересно, что Вересаева не потребовала подробного описания. А значит, прекрасно знает, о ком идёт речь. На грубую лесть насчёт пары лет возраста не среагировала. Надеюсь, хотя бы отметила про себя.

— Правда, не в курсе! Имени не знаю, не было возможности спросить. Всё заняло секунды три, не больше.

Лишнего не сболтнул? Вроде нет. Если в запросе указаны три человека, то описание внешности рыбоглазые вполне могли дать. Тут юлить бессмысленно. А всего остального они знать не могли, так что можно информацию попридержать. Пока не разберусь, с чего это Вересаева так взбеленилась.

А она тем временем уселась на угол стола, в своей манере закинула ногу на ногу. Просидела так молча минуты три, затем начала покачивать одной ногой. Это хороший признак, Снежная королева нашла выход из глобальной международной проблемы и наконец-то расслабилась. Есть некоторая надежда, что выход заключается не в скармливании меня рыбоглазым чудищам.

— Ну как у тебя, Лен? Всё? — Вересаева переводила взгляд то на неисправную лампочку, то на медика.

— Да, — подтвердила Леночка, — он разрядился.

— Вот и славно!

Вересаева встала, подошла к стене и надавила аккуратно наманикюренным пальцем клавишу выключателя. Неисправная ртутная лампа погасла, вместо нее вспыхнули три соседних плафона. Точно таких же на вид, но нормально работающих.

— В двух словах, без терминологии, объясни ему, в чём дело.

Лена послушно отложила инструменты и повернулась ко мне.

— Я получила результаты анализов крови. Тех, после приступа.

Я кивнул. Мол, понимаю, о чём речь.

— Так вот, ксенобиотики из слюны улитки в твоём организме присутствуют. Не так уж много, но есть. Хотя лучше бы побольше.

— В каком смысле?

— У тебя нет никаких признаков иммунного ответа. Ээээ… короче, твой организм не атакует инородные тела.

— А ещё проще?

— Твой иммунитет или крайне истощен, или вообще вырублен.

— Это что значит? У меня что, СПИД?

— Не обязательно. Может, переболел чем? Или лекарства принимаешь, супрессоры?

— Нет, ничего подобного.

— Тогда сдать дополнительные тесты тебе не помешает. Попозже, когда следы улитки полностью выведутся из крови.

Час от часу не легче.

— А это не они? Не из-за них?

— Точно нет. Понимаешь, они тебе сейчас не вредят. Скорее, наоборот. Я сейчас кое-что замерила, с позволения Елены Владимировны. Эти твои эмоциональные всплески резко сокращают остаточный заряд Леи.

— Лена, я просила без терминологии, — напомнила Вересаева.

— Я постараюсь. Смотри. Когда ты спускаешься в метро, то облучаешься, так? Здоровый организм сразу перерабатывает свет Леи в эмоции. А больной впитывает, повреждаясь. Ты, без иммунитета, сперва тоже впитываешь. Но потом, с некоторой задержкой, наступает резкий выброс эмоций и очищение организма.

— Улиточья слизь?

— Она! Не даёт твоей психике свариться, хотя и накрывает почище любых алкалоидов.

— А вот этот вот цирк с лампочкой? — я покрутил пальцем над головой.

— Да, это разрядник эмоций. Старый, таких мало осталось. Их раньше использовали, когда в метро скапливалось слишком много негатива. Не думала, что когда-нибудь пригодится, но тебя разрядить получилось. Если почувствуешь беспричинную злость, ищи в вестибюле неисправную ртутную лампочку.

Я слушал эти советы, словно приговор.

— Но почему, Лен? Ты же была на медкомиссии, видела мои анализы! У меня всё было в норме! Ни травм, не ранений, я даже простудой не болел!

— Если это и ранение, то очень особое. Словно… как бы тут без терминологии? Никаких изменений в теле, но полный швах с энергообменом. Словно тебе надрезали душу и из раны постепенно вытекает жизнь.

— Я понимаю, что ты утрируешь, но… Можно как-то душу забинтовать, что ли?

— Ещё скажи — жгут наложить. Понятия не имею. Я запросила институт и архивы. Известны случаи, когда мутировавшие люди специально подавляли иммунитет, желая копить в себе энергию. Их нервная система быстро превращалась в мочалку. Лечения я не предложу, оно просто неизвестно.

Она замолчала и продолжила собирать инструменты. Я обдумал услышанное и