Курорт - Бентли Литтл

Значит, они с семьей не одни в этом плену.

Турман вздохнул с облегчением. В следующее мгновение дверь отворилась, и усталый мужчина в халате хмуро взглянул на него и спросил:

— Да?

Лоуэлл готов был расцеловать его.

— Простите, — ответил он. — Ошибся комнатой.

Ему хотелось рассказать мужчине о том, что случилось, объяснить, что их здесь бросили, но он передумал. Это и потом успеется. Если и вправду окажется, что им отсюда не выбраться, то все гости соберутся и обсудят план действий. А до тех пор Турман хотел убедиться, что рассмотрел все возможные варианты спасения.

Вертолет!

Лоуэлл совсем про него забыл. И вот он уже снова бежал по тропе, на этот раз к вертолетной площадке.

Как он и опасался, как и предполагал, площадка оказалась пустой. Хотя и не совсем. Вертолета на ней не было, но неподалеку лежала груда обгоревшего и покореженного металла, похожая на останки фюзеляжа.

С этого места Турман мог разглядеть с обратной стороны некоторые из главных строений Реаты. Он переводил взгляд с одного на другое, стараясь припомнить, что мог пропустить. Какие-нибудь иные способы выбраться отсюда или связаться с внешним миром, которые он упустил из виду или позабыл. Но на ум ничего такого не приходило.

Вывод напрашивался единственный: они каким-то непостижимым образом оказались здесь заперты.

Мужчина направился обратно в номер. Он миновал одно из строений со стороны внутреннего двора и с радостью отметил, что занавески на окнах и балконах были раздвинуты, в большинстве номеров горел свет, и было видно, как внутри двигались люди. В одной из этих комнат, понял он вдруг, их поселили изначально.

А Блоджетт по-прежнему был там.

Трусики.

Это не имело значения. Он, может, и ублюдок, но оказался в одном положении с остальными.

Лоуэлл обошел здание и увидел толпу перед воротами к бассейну. Водопад был отключен, поэтому он слышал голоса рассерженных гостей. Их собралось человек пятнадцать или двадцать, и многие еще были взъерошены после сна и одеты в халаты Реаты. Вероятно, туристы обнаружили, что случилось и теперь, похоже, засыпали кого-то вопросами. Неужели они нашли кого-то из сотрудников?

Как выяснилось — нашли. Но это был простой уборщик, и знал он, наверное, не больше, чем все остальные. Кроме того, он едва говорил по-английски и большинство требований и вопросов, которыми его осыпали, просто не понимал.

Турману стало жаль этого служащего: беднягу просто затоптали словесно. «Оставьте его в покое, — хотелось ему сказать. — Он знает не больше вашего». Но толпа была в ярости, все кричали, и Лоуэлл не решился выступать против них. Он вглядывался в лица в надежде увидеть Рэнда Блэка или кого-нибудь из Корольков — хоть кого-то, к кому мог бы обратиться. Но все лица были лишь смутно знакомы, и никого из них лично мужчина не знал.

Он задержал взгляд на темноволосой женщине примерно его возраста.

Нет. Это невозможно.

Лоуэлл прищурился, вытянул голову, обошел толпу и взглянул на женщину с другой стороны. Но что бы он ни делал, она неизменно выглядела как повзрослевшая Мария Альварес, его первая девушка из средней школы.

Мария Альварес.

Казалось неправдоподобным, что она тоже решила отделаться от встречи выпускников и выбрала тот же самый курорт, что и Турман, чтобы уехать подальше из Калифорнии. Но… возможно ли это?

Кого он обманывал?

Лоуэлл осторожно вглядывался в ее лицо. Может, это кто-то другой, кто-то очень похожий на Марию? Но тут она закричала на уборщика:

— Куда все подевались?!

Это был ее голос. Даже через столько лет Турман по-прежнему его помнил. А увидев, как женщина сложила руки на груди, выражая недовольство, он уже не сомневался: это была она.

— Отвечай! — потребовала Мария.

Лоуэлл вспомнил, как агрессивно Рейчел требовала от него секса.

Вылижи ее начисто!

Трахни меня! Отымей как следует!

Так обычно говорила Альварес.

Его обдало холодом. Лоуэлл понятия не имел, почему не подумал об этом раньше, но теперь ему вспомнилась ее напористость. Вспомнилось, как она распоряжалась во время занятий сексом и отдавала специфические приказы на заднем сиденье его машины. Мария была школьной потаскушкой, и многие из друзей ему завидовали. Она росла без матери в бедном квартале на окраине, самооценка у нее была ниже плинтуса, и большинство девчонок ее презирали. Все это она восполняла агрессивным поведением во время секса. Все, что ей было нужно, — это кто-нибудь, кто бы в нее верил, заботился о ней, и тогда все встало бы на свои места. По крайней мере, так считал Лоуэлл. Но все закончилось тем, что Мария переспала с половиной класса, включая Джона Мердока, который впоследствии стал его лучшим другом. А когда Турман бросил ее, она лишь посмеялась над ним.

Самое интересное заключалось в том, что Лоуэлл даже не смотрел в ее сторону, пока Альварес сама буквально не набросилась на него. Он-то положил глаз на другую девчонку, Бренду, с занятий по физкультуре. И даже когда они с Марией стали парой, Турман тайком мечтал о Бренде. Но мечтам его не суждено было осуществиться. К тому времени, как он расстался с Альварес, та девочка уже встречалась с другим парнем.

То, что здесь происходило, не поддавалось объяснению. Населенный призраками отель — это одно. Привидения, странные события и злая сила, пропитавшая все вокруг? Лоуэлл мог представить и такое. Но эти постоянные отсылки к его собственной жизни, к школьным годам… Именно в день двадцатилетия его выпуска…

Это было невообразимо, не имело никакого смысла и не укладывалось ни в какие теории или рамки.

Турман безотрывно смотрел на женщину, разглядывал ее. И она, без всякой на то причины, вдруг отвернулась от уборщика и взглянула в его сторону, посмотрела ему в глаза. И улыбнулась. Лоуэлл хорошо помнил эту похотливую, многообещающую улыбку. Он инстинктивно отвел взгляд, но тут же посмотрел на нее снова.

Женщина исчезла.

Это была не Мария, убеждал себя мужчина. Там вообще никого не было, это лишь плод его воображения. Но он понимал, что это не так. Люди смотрели на нее, когда она говорила, а уборщик пытался ответить на ее вопрос.

На тропе, ведущей к генераторной станции, появился еще один сотрудник, какой-то рабочий. Уборщик сказал толпе: «Подождите!» — и устремился к коллеге.

— А ну, вернись! — потребовал какой-то мужчина.

— Ты куда собрался?! — крикнула женщина.

Лоуэлл развернулся. Здесь он ответа не получит. Он вообще сомневался, что получит хоть какой-то ответ. Вернее всего сейчас было вернуться в номер, рассказать все Рейчел и детям и обсудить, что делать дальше. Отрадно было осознавать, что они здесь не одни, но не настолько отрадно, как пару минут назад. Толпа и так была на пределе, и Турман догадывался: как только выяснится, что они оказались здесь взаперти, настроение станет еще напряженнее, а люди — еще злее.

Он пошел по тропе, миновал несколько строений и свернул на развилке в сторону их номера. Слева, чуть выше по склону стоял между двумя кактусами спортивный координатор. От его вида у Лоуэлла мороз пробежал по коже. Он понятия не имел почему, но Рокни был последним из людей, которых ему хотелось повстречать на безлюдной тропе посреди покинутого курорта. Турман прибавил шагу, стараясь смотреть только перед собой. Краем глаза он заметил, как мужчина стал спускаться в его сторону. И понял, к своему ужасу, что впереди, через несколько ярдов, их тропинки пересекались.

Лоуэлл пошел еще быстрее, поглядывая на Рокни. Но человек этот был уже не спортивным координатором.

Рокни. Реата. Сто лет.

Это был его тренер. Тренер Хендри. Учитель физкультуры в средней школе, который превратил его жизнь в настоящий ад за то, что тот не стал играть в бейсбол за школьную команду.

Нет. Это обман зрения. Проделки собственного разума. Стресс. Еще что-то.

— Турман! — крикнул мужчина неизменно сиплым голосом тренера.

Лоуэлл не останавливался, не обращал на него внимания в надежде, что он уйдет. Инстинкт подсказывал ему, что нужно бежать, но сделать это не позволяла гордость. Ему не хотелось оказаться мягкозадым слабаком, как назвал бы его мистер Хендри.

Они встретились на пересечении троп, и тренер произнес всего несколько слов, прежде чем двинуться дальше.

— Кукушки против Корольков. — Он улыбнулся, сверля Турмана глазами-бусинками. — Вечером. На гольф-площадке. Попробуй не прийти.

Потом они пошли каждый своей дорогой. Сердце у Лоуэлла бешено колотилось, и он с трудом сдержал себя, чтобы не броситься бегом в номер, не захлопнуть дверь и не запереть ее на все замки.

В дверь постучали. Оуэн открыл, и у него засосало под ложечкой. На пороге стояла Бренда. У него словно гора с плеч свалилась. С тех пор как отец объявил, что они оказались тут взаперти и все работники Реаты исчезли, подруга не выходила у подростка из головы. Из благородства, из чувства самоотверженности он надеялся, что она уехала и теперь была на пути в Калифорнию, целая и невредимая. Но эгоистичная часть его натуры оказалась сильнее, и ему хотелось, чтобы Бренда осталась, запертая вместе с ними. Парню даже представились несколько возможных сценариев, каждый из которых неизменно оканчивался тем, что они оставались наедине и без одежды.