Наследие - Бентли Литтл

Бентли Литтл

Наследие

Глава 1

Когда она позвонила на работу, Стив Най сразу понял: что-то стряслось.

Мать никогда не звонила ему на работу. Нет, не так: просто никогда ему не звонила. Или почти никогда. Когда он в последний раз с ней разговаривал – на Пасху? На День матери? Определенно, они не самая любящая на свете семья: с родителями Стив виделся лишь на днях рождения и по большим праздникам. Вот почему, когда секретарша Джина, просунув голову в дверь, сказала: «На первой линии твоя мама», Стив отхлебнул из бумажного стаканчика с логотипом «Старбакс» большой глоток кофе и лишь затем нажал красную кнопку.

– Алло! Мама?

– Я звоню из-за твоего отца.

Как обычно – ни «здравствуй», ни «как живешь». Сразу к делу. Стив не очень понимал, что отвечать, поэтому просто ждал.

– Он пытался меня убить.

Вот тут Най широко раскрыл глаза и едва не подскочил на стуле.

– Что случилось? – спросил он. – Как ты?

Мать на другом конце провода вздохнула.

– Ну у меня сломана рука…

– О господи!

Пауза.

– Думаю, тебе лучше приехать.

– Где ты сейчас? В больнице?

– Нет, дома.

– Дома? А когда это произошло?

– Вчера.

– Вчера?! Господи Иисусе, мама, почему ты мне сразу не позвонила?

– Стивен, ты уже дважды помянул Господа всуе! – резко оборвала мать.

Най внутренне сжался от ее холодного, жесткого, такого знакомого тона.

– Знаешь, мама, у меня есть причины волноваться, – огрызнулся он. – Почему ты не позвонила сразу? – Следующий вопрос почти невозможно было произнести вслух, но Стив все же спросил: – И где папа? В тюрьме?

Сама мысль об этом казалась нелепой, смехотворной. Джозеф Най – самый добропорядочный человек! Просто невозможно вообразить его за решеткой…

– Нет. В больнице, под наблюдением.

– Он действительно пытался тебя убить?

– Да.

– Убить… – повторил Стив вслух, не в силах поверить.

– Вот именно.

– Как это произошло?

– Лучше тебе приехать.

– Мама…

– Не хочу говорить об этом по телефону!

– Хорошо, хорошо. Приеду, как только смогу.

Как обычно, не прощаясь, оба повесили трубки.

Стив выключил компьютер, борясь с подступающей паникой. Рассказанное матерью не укладывалось в голове. Отец напал на нее… пытался убить… сломал ей руку… Бред какой-то. Быть может, его родители – не самая любящая пара на свете, но уж точно самая вежливая. Пусть он никогда не видел, чтобы они целовались, обнимались или хотя бы держались за руки, – однако он не помнил и ни одной супружеской ссоры, даже легкого разногласия. Да уж, согласны они были всегда и во всем, особенно в том, какой у них никудышный сын! Неизменно ровный тон, постоянные «спасибо», «пожалуйста» и прочие вежливые словечки… И вдруг – отец нападает на мать и ломает ей руку! Безумие. Просто безумие. Запирая свои заметки в нижнем ящике стола, Стив заметил, что руки дрожат.

Сказав Джине, что сегодня не вернется, и попросив переключать входящие звонки на автоответчик, он промчался мимо ее стола к кабинету Марка Маккола. Глава отдела, как обычно, откинувшись в кресле за огромным столом, читал «Уолл-стрит джорнал». Стив побарабанил костяшками пальцев по дверному косяку. Маккол поднял голову, и на его лице отразилось легкое раздражение.

– Да?

– Мне придется уйти до конца дня, – объяснил Стив. – В семье неприятности.

– Джину предупредите, – равнодушно буркнул Маккол и снова уткнулся в газету.

Стив кивнул и, помахав Джине, выскочил на улицу. Он жил и работал в Ирвайне, родители – в Анахайме; даже если не будет пробок, дорога до родительского дома займет не меньше получаса. Почему мать не позвонила ему вчера из больницы? Чего ждала? Причин могло быть множество – начиная с того, что они с матерью не слишком-то близки. Впрочем, в голове засели ее слова: «Не хочу говорить об этом по телефону». Похоже, случилось что-то еще – что-то такое, о чем лучше не говорить вслух. Путь до парковки Стив проделал бегом.

Радио, настроенное на местную станцию, каждые двенадцать минут передавало информацию о пробках, однако о заторе между шоссе на Сан-Диего и на Санта-Ану по радио ничего не сказали, и лишь час спустя Стив миновал Диснейленд и свернул к Анахайму. Повернул направо возле старого здания «Тако Белл», недавно переоборудованного в нечто под названием «Терияки-Бургер», проехал мимо длинного ряда авторемонтных мастерских и магазинов запчастей – своего рода буферной зоны перед жилыми кварталами. Светофор, «кирпич», поворот налево, снова направо… прибыли.

Родительский дом совсем не изменился со времен его молодости; а вот окрестности изменились сильно, и к худшему. На лужайке перед соседним домом, где когда-то жили Свенсоны, на выгоревшей пожухлой траве стояла, скрестив руки на груди, девочка-подросток, вся в татуировках и с торчащими зубами, и смотрела на Стивена с мрачным вызовом. Дом с другой стороны давно пустовал, лужайка перед ним заросла сорняками, и к табличке «Продается» было приписано красными буквами: «ПРАВО ВЫКУПА ПОТЕРЯНО». Через улицу, напротив ядовито-розового домика с заколоченными окнами, тусовались четверо парней-латиноамериканцев с бритыми головами и в одинаковых белых футболках.

Только дом родителей все такой же – словно вышел из фильма про семейку Брэйди[1]. Окна блестят, на стенах ни пятнышка, лужайка аккуратно подстрижена, в цветочном ящике цветет герань. «Интересно, кто подстригает им лужайку?» – мелькнуло в голове, и Стив вдруг сообразил, что никогда раньше не задавался этим вопросом. Вряд ли сам отец – для такой работы он уже староват. Должно быть, нанимают садовника или соседского мальчишку. С самого переезда в этот дом (Стиву тогда было тринадцать) и до отъезда в колледж лужайку стриг он – но никогда, даже подростком, ничего за это не получал. Отец говорил: работа по дому – его долг как члена семьи, платить за это – просто нелепость. Если Стиву нужны карманные деньги, пусть заработает их где-нибудь еще. Например, подстрижет лужайку соседям.

Не то чтобы Стив возражал. О нет! В те годы он рад был любому предлогу сбежать из дома.

Звонить Стив не стал – просто толкнул дверь, и она открылась. Ну вот, опять! Тысячу раз он просил родителей запирать дверь даже днем, объяснял, что времена изменились… Увы, они застряли в каком-то своем мире, в идеальном мирке старого телесериала, и не желали принимать простейших мер предосторожности. Просто чудо, что их до сих пор не обнесли. Или не убили…

– Мама! – позвал Стив, входя в гостиную. – Мама!

– Я здесь!

Стив вошел в следующую комнату: у родителей она называлась «комната с телевизором». Мать смотрела «Шоу Опры». Съежилась в просторном кресле, маленькая, хрупкая и какая-то неожиданно старая. Отчасти, понял Стив, такое впечатление возникло от того, что она сидит в кресле отца – он привык видеть в нем своего старика, куда более массивного; а отчасти – оттого, что она и вправду старая. В сознании Стива мать вечно оставалась женщиной лет сорока пяти, какой была, когда он ходил в школу. И всякий раз, видя ее, он с удивлением вспоминал о том, сколько воды утекло. Но сейчас – с рукой на перевязи, с бледным осунувшимся лицом – она выглядела совсем старушкой, слабой и одинокой.

Стив тяжело опустился на кушетку напротив.

– Как ты?

– Все хорошо.

Странно было разговаривать с матерью наедине. Он и не помнил, когда в последний раз видел ее одну, без отца.

– Так что произошло?

– Он на меня напал.

– Как? Где?

– Прямо здесь. Перед домом. Я приехала из «Уолмарта», только вышла из машины – и вдруг он прыгнул прямо на меня. Просто выскочил из дома и набросился на меня.

– О господи!

Мать смерила его неодобрительным взглядом.

– Извини, – пробормотал Стив. – Просто не могу поверить, что папа такое сотворил.

– Подбежал сосед и оттащил его от меня. Если б не этот молодой человек, быть может, я бы сейчас здесь не сидела. Я лежала на земле, а он меня бил. И с таким лицом… – Она вздрогнула и покачала головой. – Он хотел меня убить. Точно тебе говорю. Потом тот молодой человек оттащил его от меня, и кто-то вызвал полицию. К тому времени, как приехали полицейские, твоего отца держали уже четверо мужчин, а он вырывался и вопил что есть мочи. Я сломала запястье – упала на руку, когда он меня повалил, – но в остальном все нормально. Просто синяки.

– А ты не подумала, что стоит мне позвонить? Чего ты ждала целые сутки?

– Ты и дальше будешь меня перебивать или дашь рассказать все по порядку?

Стив промолчал и отвернулся. В столбе солнечного света, падающего из окна, кружились пылинки: появлялись, и исчезали, и снова появлялись. Такие пылинки в лучах солнца он видел в детстве, когда бывал у дедушки с бабушкой. Когда и как случилось, что дом, где он вырос, стал домом стариков?

– Меня отвезли в неотложку, в Анахаймскую мемориальную больницу, и наложили гипс. А отца – в психиатрическое отделение. Я сначала думала, что его посадят в тюрьму, но, должно быть, полицейские сразу увидели, что с ним что-то неладно – они, наверное, часто с таким сталкиваются. И отвезли его в больницу. Я пыталась с ним поговорить, но он только орал на меня. Спросили, не хочу ли я остаться с ним; я не хотела, и меня отвезли домой.