Канцлер. История жизни Ангелы Меркель - Кэти Мартон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Германия впустила в страну тысячи мигрантов внезапно, совсем как рухнула той самой ночью Берлинская стена, без предисловий и подготовки. Они прибывали в основном с Ближнего Востока: большинство бежало от жестокой гражданской войны в Сирии. Однако были беженцы и из Ирака с Афганистаном — те, кто спасался от войн, начатых и во многом прекращённых Соединёнными Штатами. Германия открыла границы, и система, которая определяла, является человек экономическим мигрантом или политическим беженцем, после чего решала — разрешать ли ему въезд, просто не справилась с перегрузкой. В 1989 году Ангела могла спокойно отправиться в сауну, однако сегодня она была главным ответственным лицом. Она не говорила закрывать границы, хотя весь сентябрь и октябрь каждую ночь в Германию прибывало до 7 тысяч беженцев. К концу осени заявки на получение убежища в Германии подало 200 тысяч беженцев, а к концу года должно было прибыть ещё около 800 тысяч. Кроме того, канцлерин не приукрашивала положения перед лицом соотечественников: проблему, с которой они столкнулись все вместе, она назвала «величайшей трудностью со времён объединения страны».
И всё же Ангела Меркель приветствовала беженцев отнюдь не в одиночестве. Когда поезда с ними подъехали к сверкающему мюнхенскому вокзалу, измученных мужчин, женщин и детей встретило море плакатов с надписью «Добро пожаловать в Германию». Плакаты держали ликующие граждане, которые выстроились вдоль платформ. Волонтёры раздавали тёплые напитки и цветы. Вскоре они помогут превратить школы и магазины в общежития, а кто-то будет размещать объявления, в которых юным беженцам предложат поддержку, обучение языку и занятия музыкой.
Примеру Мюнхена последовали и другие немецкие города. Аэропорт Берлин-Темпельхоф, который США использовали для воздушных перевозок, спасших Берлин от советской блокады в 1948 и 1949 годах, быстро превратили в огромный центр для беженцев. В баварских деревнях в три часа утра обнаружились сотни кроватей. Необычайная щедрость Германии удивляла бóльшую часть мира, а зачастую и сам немецкий народ.
«Участие принимали все, включая моего зубного врача, который водит „Порше“ и играет в гольф», — рассказывал Штеффен Зайберт, пресс-секретарь Меркель, который сам нанял трёх молодых сирийцев стажёрами в пресс-службу канцлерин. О похожем случае рассказывал советник по национальной безопасности Кристоф Хойсген: «У меня был друг — мюнхенский врач, который сказал, что за лечением приходят сотни беженцев с камнями в почках, образовавшихся потому, что в пути не хватало воды».
Страна гордилась тем, что проявляла качество, исторически Германии несвойственное, — человечность, пока Соединённые Штаты, которые изначально были приютом для беженцев, проявляли её всё реже. Немцы наслаждались возможностью побыть хотя бы раз на «хорошей» стороне. Однако Германия — консервативное общество, которое не привыкло к быстрым переменам. Меркель ясно озвучила свою позицию: «Если мы не сможем осчастливить беженцев, то что мы за страна такая?» — однако не все соотечественники поддержали её рвение.
Кризис способен выявлять в руководителях лучшие их черты. И с Ангелой Меркель подобное происходило часто. Однако из-за этого миграционного кризиса проявились также две её худшие черты как руководителя. Она так и не объяснила доходчиво, почему её политика отвечает интересам Германии. И, убеждённая в своей правоте, решила, что остальные её понимают и поддерживают.
Два этих качества доставляли ей неприятности в политической жизни и прежде, однако сейчас повлекли за собой как никогда тяжёлые последствия. Возможно, дело было в том, что помощь беженцам была для Меркель в первую очередь вопросом нравственности, однако она так и не сумела донести, что её решение в конечном счёте улучшит международный имидж государства и послужит национальным интересам Германии. К примеру, более половины беженцев оказались моложе двадцати пяти лет, а население Германии тем временем старело. Многие работодатели могли извлечь выгоду из притока молодой рабочей силы, которую легко обучать новому. Кроме того, Меркель так и не объяснила никому разницы между экономическими мигрантами и беженцами. Последние буквально вынуждены бежать, и если бы немцы это понимали, то проявляли бы значительно больше сочувствия. Временами Меркель едва ли не пренебрежительно отмахивалась от сомнений собственных избирателей и говорила: «Любой, кто боится беженцев, должен познакомиться хотя бы с одним из них». Собственная партия, однако, в значительной степени поддерживала канцлерин, равно как и многие представители из соперничающей Социал-демократической партии. Причём последние не только поддерживали Меркель, но и искренне восхищались её «виллькомменскультур», как назвали новую политику Германии по приёму беженцев.
После Меркель напомнит немцам, что её политика в отношении беженцев была продиктована гордой послевоенной конституцией страны — «грундгезетц». «Если кто-то просто не хочет принимать иностранцев — особенно мусульман, — то он выступает против конституции Германии [и] наших международных правовых обязательств», — скажет она, сухо признавая ксенофобами тех, кто против её политики. Однако в заявлении канцлера о том, что она всего лишь действовала в соответствии с конституцией, была одна нестыковка: другие немецкие политики десятилетиями почитали конституцию, однако не делали ничего похожего.
Свой вклад внесло и невезение. Человек, который отвечал за значительную часть национальной инфраструктуры, министр внутренних дел Томас де Мезьер, заболел пневмонией и был вынужден часть лета работать с больничной койки. Это лишь усугубило первоначальную суматоху. Правительству пришлось приложить множество усилий, чтобы быстро всё организовать: превратить пустующие ангары, школьные спортзалы и заброшенные заводы в убежища, после чего перевезти тысячи людей в новые «дома» по всей стране, при этом постоянно отслеживая, кого куда отправили и при каких обстоятельствах. А беженцев меньше не становилось. В 2018 году де Мезьер, который дольше всех занимал пост министра в правительстве Меркель, вместе с Урсулой фон дер Ляйен покинул кабинет министров. Тем не менее он до сих пор работает в бундестаге. «Благодаря нам никому не пришлось ночевать на скамейках в парке», — с гордостью говорил он мне из своего скромного кабинета рядом с ведомством, где из украшений — лишь простой деревянный крест на стене.
Однако канцлерин и этим не могла удовольствоваться. Эмили Хабер, которая замещала де Мезьера во время миграционного кризиса, а сейчас является послом в Соединённых Штатах, вспоминала особенно напряжённое собрание, в ходе которого Меркель указала де Мезьеру на
