Игры с огнем (СИ) - Тыналин Алим

— Семь миллионов! — Шостак поднял брови. — В условиях жесточайшей экономии средств на индустриализацию! Это уже не просто хищение, это вредительство.

— Более того, — вмешался Огарев, молчавший до этого представитель ОГПУ, худощавый человек с цепким взглядом, — есть основания полагать, что часть этих средств переправлялась за границу. Мы перехватили несколько переводов через латвийские банки.

Четвертый участник совещания, Лямин из Партийного контроля, постучал пальцем по другому документу:

— А вот заявление товарища Криворукова, бывшего заместителя Студенцова. Он утверждает, что лично видел, как Студенцов отдавал распоряжения о фальсификации отчетности. И более того, поддерживал контакты с представителями английских нефтяных компаний.

— Налицо все признаки организованной вредительской группы, — подытожил Шостак. — Студенцов, его финансовый директор Сизов, несколько людей в наркомате… Действовали согласованно, методично расхищали государственные средства.

— Возможно, есть и политическая составляющая, — осторожно заметил Огарев. — Студенцов всегда был близок к правым в партии. Поддерживал Рыкова и Бухарина.

Шостак нахмурился:

— Давайте не будем сразу переводить это в политическую плоскость. Сначала нужно разобраться с экономической стороной дела. Собрать неопровержимые доказательства, привлечь свидетелей.

— Криворуков уже дал подробные показания, — напомнил Лямин. — И готов выступить официально.

— Одного свидетеля мало, — возразил Шостак. — Нужны еще. Желательно из ближнего круга Студенцова.

— У нас есть зацепки, — кивнул Огарев. — Финансовый директор Сизов явно нервничает. При первой же проверке начал путаться в показаниях. Возможно, если прижать его как следует…

— Действуйте, — распорядился Шостак. — Носов, завтра же возвращайтесь в «Южнефть» с расширенной комиссией. Изымайте всю документацию, особенно по зарубежным контрактам. Лямин, подготовьте докладную записку в ЦК о предварительных результатах проверки. Огарев, вашим людям поручаю Сизова и других приближенных Студенцова. Нужны дополнительные свидетельские показания.

— А сам Студенцов? — спросил Носов.

Шостак помедлил, выпуская струю дыма к потолку:

— Пока не трогать. Пусть не догадывается о масштабах проверки. Ограничимся наблюдением и сбором доказательств. Арест только с санкции наркома, и лишь когда будет собран исчерпывающий материал.

Совещание завершилось через полчаса. Участники разошлись с четким пониманием своих задач. Машина государственного аппарата начала медленно, но неумолимо сжимать свои жернова вокруг руководителя «Южнефти».

Криворуков вошел в кабинет следователя ОГПУ с бледным лицом, но решительным взглядом. Его заявление, поданное два дня назад в Рабкрин, немедленно передали в соответствующие органы.

— Присаживайтесь, товарищ Криворуков, — следователь Громов указал на стул перед своим столом. — Чай, кофе?

— Нет, спасибо, — Криворуков сел, нервно поправляя галстук. — Я готов дать показания.

Громов взял карандаш:

— Для протокола. Допрос свидетеля Криворукова Петра Дмитриевича по делу о финансовых махинациях в тресте «Южнефть».

Он откинулся на спинку стула, внимательно глядя на Криворукова:

— Расскажите подробнее о деятельности Студенцова. Когда вы заметили первые нарушения?

Криворуков глубоко вздохнул:

— Это началось еще в 1929 году. Первый крупный проект, где я обнаружил расхождения — строительство нефтехранилища в Баку. По официальным документам стоимость составила два миллиона рублей. Фактически потратили не более полутора. Остальное исчезло.

— Куда именно?

— Часть пошла на личные счета Студенцова через подставные фирмы. Другая часть на взятки чиновникам в наркоматах и ВСНХ. Еще часть конвертировалась в валюту и переводилась за границу.

Громов кивнул, делая пометки:

— Можете назвать конкретные имена чиновников, получавших взятки?

Криворуков на мгновение заколебался, затем решительно кивнул:

— Могу. Корженко из планового отдела Наркомтяжпрома. Дидковский из управления кадров ВСНХ. Лаврентьев из ОГПУ.

При упоминании последнего имени брови Громова слегка поднялись, но он сохранил невозмутимое выражение лица:

— Продолжайте. Как именно происходили хищения?

— Схема была сложной, — Криворуков достал из портфеля несколько листов бумаги. — Вот здесь я набросал диаграмму. Создавались фиктивные подрядные организации, через которые проводились работы. На бумаге стоимость завышалась в полтора-два раза. Разница изымалась и распределялась среди участников схемы.

Громов изучил диаграмму:

— Впечатляет. А как насчет связей с иностранными компаниями?

— Это отдельная история, — Криворуков понизил голос. — Студенцов регулярно встречался с представителями «Ройял Датч Шелл». Обычно в Риге, иногда в Берлине. Передавал им сведения о советских нефтяных месторождениях, получая взамен валюту и поддержку в продвижении торговых интересов треста.

— У вас есть доказательства?

— Есть, — Криворуков извлек из портфеля еще несколько документов. — Копии телеграмм, записей в личном дневнике Студенцова, которые я тайно сфотографировал, расписания его зарубежных поездок.

Громов просмотрел бумаги и удовлетворенно кивнул:

— Очень ценный материал, товарищ Криворуков. Но меня интересует, почему вы решили выступить с этими показаниями именно сейчас? Вы работали со Студенцовым несколько лет, были его заместителем.

Криворуков напрягся:

— Я пытался противостоять его махинациям. Несколько раз указывал на нарушения, предлагал вернуться к честной работе. В результате он публично унизил меня на совещании и добился моего увольнения. Испортил репутацию, перекрыл все возможности для работы в отрасли.

— То есть, личная обида? — Громов внимательно изучал лицо Криворукова.

— Не только, — твердо ответил тот. — Я член партии с 1920 года. Участник Гражданской войны. Мне небезразлична судьба нашей страны. Студенцов и его сообщники наносят огромный ущерб индустриализации, обкрадывают государство в тяжелейшее для него время.

Громов кивнул, казалось, удовлетворенный ответом:

— Хорошо, товарищ Криворуков. Мы записали ваши показания. В ближайшие дни вас могут вызвать для дополнительных уточнений. А пока рекомендую никуда не выезжать из Москвы и быть готовым явиться по первому требованию.

Когда Криворуков ушел, Громов немедленно связался со своим начальством:

— Товарищ Огарев? Допросил Криворукова. Показания исключительно ценные. Особенно в части, касающейся Лаврентьева… Да, именно так. Подтвердил получение взяток… Материалы будут у вас через час.

Глава 22

Глава 22. Удар из тени

Студенцов сидел в просторном кабинете, нервно постукивая пальцами по столу. Из окна открывался вид на московские крыши, но сейчас его не интересовали городские пейзажи.

Телефон зазвонил ровно в четыре. Студенцов схватил трубку:

— Слушаю.

— Игорь Платонович? Это Дидковский, — голос из ВСНХ звучал встревоженно. — У нас проблемы. Серьезные проблемы.

— Говорите конкретнее, — Студенцов поморщился.

— Вчера меня вызывали в Партийный контроль. Допрашивали шесть часов. Про южнокавказский проект, про распределение средств, про связи с иностранцами…

Студенцов побледнел:

— Что вы им сказали?

— Отрицал все, разумеется, — в голосе Дидковского слышалось напряжение. — Но у них какие-то документы. И свидетельские показания. Кто-то очень подробно рассказал обо всех наших операциях.

— Криворуков, — процедил Студенцов. — Сбежал, крыса. И еще всех сдал.

— Не только он, — Дидковский помедлил. — Сизов тоже.

— Что⁈ — Студенцов вскочил. — Мой финансовый директор?

— Вчера вечером его увезли на Лубянку. Сегодня утром вернулся бледный, как полотно. Сразу подал заявление об отпуске и исчез. Говорят, дал показания против вас.