Игры с огнем (СИ) - Тыналин Алим

— Теперь есть, — Мышкин достал из другого кармана плоский пакет. — Здесь копии документов, подтверждающих его связь с английской разведкой. Он передавал данные о стратегических запасах нефти через своего человека в торгпредстве.

Соломин взял пакет, не раскрывая:

— Насколько надежны источники?

— Абсолютно. Личные записи самого Студенцова. Плюс свидетельские показания его бывшего заместителя. Есть еще финансовые документы, подтверждающие получение средств из-за рубежа.

Соломин задумчиво смотрел на уток, плавающих в пруду:

— Студенцов фигура влиятельная. Связан с высокими чинами в ВСНХ и Наркомвнешторге. Голыми руками его не возьмешь.

— Поэтому мы и обращаемся к вам, — Мышкин слегка понизил голос. — Обычные каналы могут не сработать. Но военная контрразведка… Особенно если речь идет о стратегических ресурсах и национальной безопасности.

Соломин кивнул:

— Разумно. Особенно сейчас, когда отношения с англичанами обостряются. — Он похлопал по карману с документами. — Изучу материалы. Если все подтвердится, запустим проверку по линии стратегических объектов. А там уже и другие подключатся.

— Только необходимо действовать быстро, — подчеркнул Мышкин. — У Студенцова везде уши. Если он почувствует опасность, может замести следы или скрыться.

— Завтра же доложу руководству, — заверил Соломин. — Если факты подтвердятся, к концу недели Студенцов будет под колпаком. А там и до ареста недалеко.

Они еще некоторое время обсуждали детали предстоящей операции, затем Соломин поднялся:

— Буду держать связь через обычный канал. Если возникнут вопросы или понадобятся дополнительные материалы, ты знаешь, где найти.

Мышкин тоже встал:

— Удачи, Николай Петрович. И привет Марье Степановне.

Они разошлись в разные стороны, как незнакомые люди. Мышкин направился к выходу из парка, где его ждал неприметный «Форд» с водителем.

Третья линия атаки на Студенцова была запущена.

Приемная Студенцова в здании управления «Южнефти» гудела как потревоженный улей. Секретарши носились с бумагами, телефоны звонили не переставая, а из-за закрытых дверей кабинета доносился громкий раздраженный голос хозяина.

Виновниками переполоха стали трое угрюмых мужчин в строгих костюмах, прибывших с утра с предписанием из Наркомтяжпрома. Комиссия по проверке финансовой дисциплины, без предварительного уведомления, требовала доступа ко всей документации треста.

— Товарищ Студенцов, вы не можете отказать нам в предоставлении документов, — настойчиво повторял руководитель комиссии, немолодой сухопарый человек с цепким взглядом из-под кустистых бровей. — У нас официальное предписание, подписанное лично товарищем Орджоникидзе.

Студенцов, плотный мужчина лет сорока с залысинами на высоком лбу, нервно ходил по кабинету:

— Разумеется, товарищ Носов, никто не отказывает. Но нельзя же вот так, без предупреждения! У нас отчетный период, документы в работе, часть в филиалах…

— Тем лучше, — невозмутимо ответил Носов. — Увидим реальное положение дел, а не подготовленные специально к проверке отчеты.

Студенцов бросил быстрый взгляд на финансового директора Сизова, который стоял у окна с каменным лицом.

— Хорошо, — наконец сдался Студенцов. — Дмитрий Иванович, распорядитесь предоставить комиссии все необходимые документы. И выделите им кабинет для работы.

Сизов кивнул и вышел. Студенцов повернулся к проверяющим:

— Я все же хотел бы знать, что именно вызвало такую срочную проверку? Может быть, какие-то конкретные сигналы?

Носов пожал плечами:

— Обычная плановая проверка финансовой дисциплины. Проводим по всем трестам Наркомтяжпрома.

Это ложь, и Студенцов это понимал. Такие внезапные проверки не проводились без серьезных оснований. Кто-то явно копал под него.

— Надолго к нам? — спросил он, пытаясь сохранить деловой тон.

— Как получится, — уклончиво ответил Носов. — Неделя, может быть, две. Зависит от состояния документации.

Когда проверяющие удалились, Студенцов вызвал секретаршу:

— Анна, соедините меня с Лаврентьевым. Скажите, срочно. И пусть зайдет Сизов, как освободится.

Телефон зазвонил через пять минут:

— Игорь Платонович? Лаврентьев на проводе.

— Александр Сергеевич, у меня тут комиссия из Наркомтяжпрома нарисовалась, — без предисловий начал Студенцов. — Не в курсе, с чем связано?

На другом конце провода помедлили:

— Официально ничего не могу сказать. Но, возможно, это связано с анонимным сигналом, поступившим в несколько инстанций одновременно.

Студенцов похолодел:

— Что за сигнал?

— Не по телефону, — в голосе Лаврентьева слышалась осторожность. — Встретимся вечером в обычном месте. В восемь.

Студенцов положил трубку и задумчиво постучал пальцами по столу. Ситуация складывалась тревожная. Неожиданная проверка, какой-то анонимный сигнал.

В дверь постучали, и вошел Сизов, финансовый директор. Худощавый, с вечно озабоченным лицом и толстыми очками в металлической оправе.

— Разместил комиссию в малом конференц-зале, — доложил он. — Они запросили всю документацию по южнокавказскому проекту и контрактам с зарубежными компаниями.

Студенцов резко поднял голову:

— Именно эти документы? Напрямую запросили?

— Да, — Сизов нервно поправил очки. — Причем с конкретными датами и номерами договоров. Похоже, у них есть наводка.

— Или доносчик, — мрачно добавил Студенцов. — Что там по нашей безопасности?

— Проблема, — Сизов понизил голос. — Криворуков.

— Что с ним?

— Исчез. Со вчерашнего дня не появлялся дома. Телефон не отвечает.

Студенцов выругался:

— Он знал о южнокавказском проекте. И о реальных цифрах.

— Думаете, это он?

— Уверен, — Студенцов сжал кулаки. — Мстит за увольнение. Найдите его, Дмитрий Иванович. Срочно. И подготовьте документы по второй отчетности. Официальную версию.

Сизов кивнул и вышел. Студенцов подошел к окну, глядя на московские крыши. Кто бы мог подумать, что тихий занудный Криворуков окажется такой змеей.

Впрочем, сейчас не время для эмоций. Нужно срочно зачищать следы и готовиться к обороне. За тридцать лет в системе он пережил немало интриг и покушений на свое положение. Переживет и это.

Студенцов открыл сейф и достал маленькую записную книжку в сафьяновом переплете. Перелистал страницы, нашел нужный номер и снял трубку телефона:

— Анна, соедините меня с Москва-центральная, номер 3–47–82. Это срочно.

Через минуту в трубке раздался уклончивый голос:

— Слушаю.

— Карп Сизович? Нужна ваша помощь. Ситуация два. Встречаемся через час у Покровских.

— Принято.

Студенцов повесил трубку и тяжело опустился в кресло. Круги защиты активированы. Теперь оставалось выяснить, кто именно открыл на него охоту.

Без сомнения, это кто-то серьезный. И очень опасный.

Кабинет заместителя наркома Рабкрина тонул в табачном дыму. Четверо мужчин, расположившись вокруг овального стола, внимательно изучали разложенные перед ними документы.

Шостак, заместитель наркома, плотный, с редеющими седыми волосами и глубокими морщинами на лбу, методично постукивал карандашом по столу, просматривая копии финансовых отчетов «Южнефти».

— Интересная картина получается, товарищи, — произнес он наконец. — Взгляните на эти цифры. Официальный отчет показывает расход в три миллиона четыреста тысяч на оборудование для южнокавказского проекта. А вот внутренняя документация треста, — он поднял другую бумагу, — фиксирует реальный расход всего в два миллиона сто. Разница — миллион триста тысяч рублей. Куда они делись?

Носов, недавно вернувшийся с первой проверки в «Южнефти», покачал головой:

— Это только верхушка айсберга, товарищ Шостак. Мы обнаружили аналогичные расхождения по всем крупным проектам треста за последние два года. Разница составляет почти семь миллионов рублей.