Мадам Поммери. Первая леди шампанского брют - Ребекка Розенберг

– Он скоро придет в себя. Лучше, если вы будете рядом.

Над головой слышится шорох крыльев летучих мышей.

– Я пойду с вами, – заявляет Вольф.

– Тогда я останусь с генералом, пока вы не приведете помощь.

– Офицеры убьют меня, если я появлюсь без генерала. Нас нет уже несколько часов, и они подумают, что я в чем-то виноват. Это вы все придумали, не так ли? Вы заманили нас сюда, чтобы мы погибли в этих пещерах. Хитрый план, ничего не скажешь.

– Опомнитесь, Вольф, – возражаю я. – И вообще, перед тем как вести сюда генерала, мы могли бы спросить, как он чувствует себя под землей.

– Значит, это я во всем виноват?

– Хватит спорить, – говорю я. – Оставайтесь с генералом и следите, чтобы он не переохладился.

* * *

Все окна в моем доме темные. Возле входной двери стоят два человека, и я узнаю доктора Дюбуа и доктора Анруа. Я с облегчением перевожу дух. Они помогут мне оказать помощь генералу.

На другой стороне площади солдаты выходят из дворца То, разбиваются на группы и барабанят в двери.

– Скорее заходим в дом. Они никогда не станут искать тут, – приказывает Дюбуа таким голосом, каким всегда говорил о болезнях, травмах, рождении и смерти.

Я веду их в комнату Луизы, справа от боковой двери, там мы не столкнемся с находящимися в доме офицерами. Зажигаю лампу и беззвучно прикрываю дверь. Доктор Анруа падает на кровать и морщится. Кровь расползается на его брюках, испачканных золой; маленькая комната густо наполняется запахом дыма.

Доктор Дюбуа хватает меня за плечо.

– Принесите самый острый нож, какой найдете, и иглу с крепкой ниткой. И крепкое спиртное, если есть.

Я иду на цыпочках по темным коридорам, прислушиваясь, но в доме все тихо, никаких солдат. Ивонна и Шанталь, должно быть, в своей части дома за кладовкой. На кухне я беру острый разделочный нож и иду в салон за спиртным и чистыми полотенцами. Порывшись в моей корзинке с рукоделием, нахожу пяльцы с незаконченной вышивкой, а в них иголку с красной ниткой.

Когда я возвращаюсь в комнату дочки, Анруа лежит, опираясь на локоть, по его лбу течет пот. Его штанина разорвана до бедра, обнажив длинную рану на бедре с запекшейся кровью и черным порошком, глубоко в мышцах застряла пуля. Анруа морщится и побелевшими от напряжения пальцами вцепился в спинку кровати.

Я промокаю полотенцем его лоб.

Дюбуа льет бренди на свои руки, нож и рану, потом отдает бутылку Анруа. Тот выпивает половину бутылки.

Вынув иголку с красной ниткой из вышивки, я протягиваю Анруа деревянные пяльцы.

– Вот, прикусите.

Его зубы сжимают деревянный обод, а глаза выпячиваются от страха.

– Глядите в сторону. – Дюбуа вставляет острие ножа возле металлической пули и пытается вытолкнуть ее. Но она не подается. Он пытается под другим углом, подсовывает нож под пулю. Анруа теряет сознание и падает на подушку; это позволяет Дюбуа вонзить нож глубже и вытащить пулю пальцами.

Я вытираю полотенцем его окровавленные руки. Дюбуа снова льет бренди на разрез, потом берет иглу и зашивает рану мелкими красными стежками. Анруа дрожит во сне, и я накрываю его полотенцем.

– Он проспит до утра. – Дюбуа выливает остатки спиртного в свой рот.

– Здесь он будет в безопасности, – заверяю я. – Это комната моей дочки, и генерал запретил солдатам заходить в нее. – Ох, я совсем забыла про генерала. – Проклятье!

– Что случилось? – спрашивает Дюбуа.

– Мне нужна ваша помощь. – Я хватаю его за локоть. – Я бы не попросила, если бы это было не так важно.

* * *

Мы стараемся не попасться на глаза солдатам, которые барабанят в каждую дверь и вытаскивают мужчин из домов.

– Что они ищут? – Я ныряю в темный переулок.

– Виновных, – отвечает запыхавшийся доктор. – Недавно кто-то обстрелял «Биргартен».

– В вас стреляли солдаты? – спрашиваю я.

– Мы подожгли их казарму.

– Не может быть! – ахаю я.

– Мы вынуждены защищаться, – говорит он.

– Кто это «мы»?

– Francs-tireurs. Вольные стрелки. Любой мужчина с винтовкой.

– Зачем такое безрассудство? – Лунный свет освещает его резкие скулы, тонкие усы, серебро на висках. – Пруссаки превратят нашу жизнь в ад.

– Вы ведете меня к свалке? – спрашивает он, когда мы поднимаемся на холм.

– Генерал получил травму в моих крайерах.

– Мне генерала не хватало! – Он поворачивает назад, но я тяну его за собой.

– Пожалуйста, сама я не смогу вывести его из подвалов. – Я зажигаю фонарь и протягиваю ему. – Вы можете подержать? – Мне трудно одновременно держать его и юбки. Зайдя за небольшой холмик, я ныряю под истерзанный ветрами карликовый бук и ставлю ногу на временную деревянную стремянку. Одна нога, другая, одна, другая, и так до пола пещеры. Внизу я жду доктора; свет фонаря падает на его встревоженное лицо.

– Идите за мной. – Когда я веду его по лабиринту вырубленных пещер, мне ударяет в нос запах перебродившего вина. Такой бывает весной, когда мы открываем бочки и приступаем к купажированию.

– Месье Вольф, где вы? – Мой голос рикошетит от стен. Никакого ответа. Наша обувь пропиталась вином, чем ниже мы спускаемся, тем глубже лужи. Вскоре мы уже бредем по винной реке. Я поднимаю фонарь. Бочки упали вниз, откупорились, вино вылилось из них. Пропали годы тяжелой работы. Для уборки нужны невероятные, Геркулесовы усилия, а у меня нет работников.

– Должно быть, они налетели на пирамиду из бочек и повалили ее.

Вольфа и генерала нет нигде.

26

Как огнем победить огонь

Генерал Франц завтракает и читает газету. Его голова завязана, а кожа на лице туго натянутая и бледная, как у змеи после линьки. Его охраняет адъютант – высокий, широкоплечий блондин с голубыми глазами, такой же, как большинство солдат в прусской армии.

Генерал складывает газету.

– Вы хитрая особа, мадам Поммери. Заманили нас на свалку, а в это время ваши «вольные стрелки» подожгли казарму. Они убили как минимум дюжину солдат.

– Какой ужас, генерал. Я ничего не знала о пожаре.

Я изображаю испуг и удивление, одновременно ужасаясь, с какой легкостью ложь скатывается с моего языка.

– Вы оставили нас гнить в ваших погребах, спотыкаться о старые, пыльные бочки и налетать на стеллажи. Омерзительная вонь плесени и крыс. Эта дыра – смертельная ловушка, и я настаиваю, чтобы вы немедленно закрыли ее, чтобы там больше никто не пострадал.

– Сегодня я прикажу забить ее досками. – Конечно же, в темноте он не смог разглядеть, сколько там хранится шампанского.

– Вот уж постарайтесь это сделать. – Он сердито хмурится. – Если бы не Вольф,