Сестры Шред - Бетси Лернер

– Что случилось? С ней все в порядке?

Деннис прикрыл дверь, мгновенно повысив ставки. Я терялась в догадках, что же случилось с Фионой. Затем он уселся и постучал костяшками пальцев друг о друга.

– Она написала жалобу.

– Что?

– Она заявила, что не может с тобой работать.

– Что? Почему? – Я молилась небесам, чтобы не всплыла история с Ти-Джеем.

– Она утверждает, что ты обращалась с ней грубо и пренебрежительно.

Я закашлялась, подавившись смехом.

– Вообще-то, у нее длинный список претензий.

– В самом деле? – У меня внутри все горело, то ли от смущения, то ли от гнева.

– Она пожаловалась, что ты не подключала ее к участию в своих проектах, почти не общалась с ней и избегала встречаться с ней взглядом.

– Простите, что? – К чему он клонит?

– Пожалуйста, не надо оправдываться, – сказал Деннис, мгновенно поставив меня в положение виноватой.

– Вы, наверное, шутите?

– Я понимаю, тебе тяжело это слушать. – Ему-то, конечно, беседа доставляла наслаждение.

– Извините, – пробормотала я.

– Фиона утверждает, что, когда умерла твоя мать, она одна справлялась со всей работой, но ты не оценила ее усилий.

– Она использует смерть моей матери. Шикарно.

Это правда, что за время месячного отпуска, который я взяла, чтобы напоследок побыть с мамой, я подзапустила все свои проекты. Фиона поддерживала их на плаву, ходила за меня на встречи и присылала мне подробные протоколы. Она отредактировала несколько глав рукописи и, не спросив у меня разрешения, отправила их автору. Я не знала, похвалить ее за проявленную инициативу или сделать выговор за то, что она присвоила мою работу. В итоге я наказала ее своей сухостью.

– Эми, позволь мне закончить, – вздохнул Деннис. – Она сказала, что ты злая.

Из всех обвинений это задело меня больше всего. Я знала, что не смогу оправдать свои действия. Я была злой, холодной и скрытной.

– Мы сейчас рассматриваем кандидатуру нового ассистента, но этот эпизод останется в твоем личном деле. Тебе повезло, что она не захотела давать ему ход.

Давать ход? Личное дело? У меня всегда была безупречная деловая репутация.

– Я советую тебе посетить несколько занятий с нашим консультантом по работе с персоналом.

– Я отказываюсь.

– Это не обязательно, – произнес Деннис, медленно моргая.

– Мне не нужна консультация.

– Это корпоративный протокол, когда подается официальная жалоба.

Я встала, чтобы уйти; рубашка на спине взмокла от пота.

– Ты важный член нашей команды, – процитировал Деннис фальшивую фразу из руководства по работе с персоналом, сопроводив ее более личным, но не менее елейным замечанием: – И еще, Эми, я сожалею о твоей утрате.

Телефон зазвонил субботним утром, когда я сидела на диване и разгадывала кроссворд. Я успела пристраститься к этому занятию и чувствовала себя ближе к маме, когда писала карандашом ответы в клеточках. Звонивший представился сотрудником по работе с пациентами. Он произнес официальным тоном и глубоким, ровным голосом телеведущего заученный текст, смысл которого сводился к тому, что мой муж умер сегодня рано утром. Мой муж? Марк? Мужчина продолжал что-то говорить, но его голос стал похож на поток белого шума – неразборчивых звуковых колебаний разной частоты.

– Мэм, вы на связи?

«Нет».

– Это Эми Шред?

«Нет».

– Мэм… С вами рядом есть кто-нибудь?

«Перестаньте называть меня «мэм», пожалуйста!»

Мужчина добавил, что до проведения расследования и вскрытия он не имеет права разглашать причину смерти. Но согласно контракту он должен известить меня о вывозе тела, возможностях и ответственности в течение первых тридцати дней. Только тогда я поняла, что речь идет о Джоше. С подоконника сорвалась стая голубей, рассыпалась, затем исчезла в небе.

Я позвонила родителям Джоша. Не мое дело – организовывать вывоз, хоронить или кремировать его тело. Он больше не был моим. Он принадлежал им. Его мама пригласила меня на похороны, я ответила, что буду, но не поехала. Мне не хотелось встречаться с отцом Джоша, использовавшим любую возможность, чтобы унизить сына. Был ли он наконец доволен? Мать Джоша прислала мне сообщение – поблагодарила за дружбу и пригласила посетить могилу и пообедать у них дома. Вскрытие показало наличие в теле Джоша следов разных наркотических веществ. Судя по всему, нигде наркотики не присутствуют в таком изобилии и доступности, как в реабилитационных центрах нашей страны.

За все время пребывания Джоша в этом центре я успела навестить его один раз, в выходной. Мне показалось, что он шел на поправку. Теперь я поняла, что он разыгрывал передо мной очередной спектакль, веселил. Он называл меня «жена» и «женщина» и все время спрашивал, дождусь ли я его возвращения, словно уходил на войну. Мы приняли участие в групповом семейном занятии, похожем на те, что проводились с Олли в Этом Учреждении. Одни и те же идеи и стандартные фразы: принятие себя, терпение, забота о себе, беспощадная честность. Я еле выдержала все эти горестные истории чужих семей, а Джош в это время спал. В сторонке одна из социальных работниц раскладывала на подносе выпечку, а закончив, слизнула с пальцев глазурь.

Часы посещения заканчивались, и мы с Джошем уселись за один из столиков, стоявших по периметру территории. Белая кора берез отслаивалась и скручивалась, как древние свитки. А птичий помет на столике напомнил мне о нашей несостоявшейся семейной поездке в Вашингтон и о пандах, которых мне так и не удалось увидеть. Джош пообещал сводить меня в зоопарк. Я знала, что этому не суждено сбыться, как и всем остальным нашим фантазиям, но это не имело значения. Джош крепко обнял меня, прижал к груди так сильно, что мне стало трудно дышать.

Раздался громкий звонок.

– Народ, пять минут! – крикнул кто-то.

Мне представилось: Джош выходит на сцену. Он в гриме и костюме: в цилиндре и во фраке. Все, что должно было произойти, уже произошло. Его нашел луч прожектора. Джош постучал тростью: пять, шесть, семь, восемь.

– У тебя все получится, – проговорила я, заливаясь слезами.

– Буду как новенький, – заверил он и прижался своим лбом к моему. Мы в последний раз соединились, как сиамские близнецы.

Пары и семьи медленно и тяжело, как стадо слонов, двигались к парковке. Мы обнялись в последний раз.

– Я люблю тебя, Шред.

– Я тоже тебя люблю.

Прозвенел последний звонок, и я побрела вверх по заросшему травой склону в сторону парковки.

18

Олли не знала о своей беременности. К контрацептивам она относилась так же легкомысленно, как и ко всему остальному в жизни. Кроме того, у нее часто подолгу не было месячных, поэтому