Сестры Шред - Бетси Лернер

кончиться, но у Джоша не было страховки; женитьба была единственным способом ее заполучить. Вечером накануне отъезда Джош настоял, что надо купить сэндвичи с сыром на гриле и пару молочных коктейлей в закусочной возле моего дома. Я хотела сходить за едой, но Джош заверил, что он сам это сделает. Потом он вспомнил, что за это нужно платить, а у него нет денег. Я достала из бумажника несколько купюр. Я видела, как он смотрит на них. Джош поклялся, что ему можно доверять. Пока он ходил, я была уверена, что он сейчас купит наркотиков и не вернется. Я была готова к тому, что больше никогда его не увижу.

Джош вернулся, допивая мой коктейль – свой он уже прикончил. Он не мог есть твердую пищу. Потом он попросился в ванную; оттуда раздался звук льющейся из душа воды. Съев свой сэндвич с сыром, я уставилась на полку с книгами, которые редактировала. Взяла книгу Ти-Джея и прочитала: «Посвящается Элис и Дейзи». Джош вышел из душа с полотенцем на поясе и похвалил напор в душе. Он был ужасно худым. Большую часть волос на груди он выщипал, оставив лишь редкие пучки на нижней части впалой грудной клетки.

Незадолго до этого вышла биография Брандо с психоанализом актера. Джош лег на диван и снова начал ассоциировать себя с Брандо: в еде, выпивке, сексе, наркотиках, актерской игре. Я предложила ему организовать персональное шоу под названием «Брандо на диване». Мы пофантазировали об аренде небольшого кинотеатра. Представляли, как расклеим афиши: пройдемся ночью по всему Сохо и Трайбеке с ведрами клея и толстыми кистями в руках. Мы оба знали, что ничего из этого не получится. Просто озвучили мечту.

Окончательно обессилев, Джош вытянулся на диване и уснул. Тело у него было в синяках, руки словно шипами исцарапаны. Он повернулся на бок, и я увидела у него на спине что-то похожее на ряд белых атласных пуговиц на свадебном платье: так выпирали позвонки.

По дороге в реабилитационный центр Джош примерно каждые сорок минут отпрашивался в туалет. Я не знала, что он занюхивал порошок в сырых придорожных туалетах по всей автостраде, и лишь впоследствии поняла, что накануне вечером он сделал то же самое в моей ванной, заглушая звуки плеском воды. Каждый раз он потом садился обратно в машину, надевал темные очки и включал радио или говорил без умолку, подражая голосу Брандо, а затем отключался. Когда мы проезжали через Уилкс-Барре, он отыскал радиостанцию, передававшую рок-музыку. Джош опустил стекло, выставил голову на ветер и прокричал припев:

– «А я все еще не нашел того, что искал». Спой со мной!

Я молча смотрела на дорогу.

– Какая ты скучная.

– Ты издеваешься?

– Может быть, это твой последний шанс! – Джош закрыл глаза и начал пританцовывать, сидя на месте, и в конце концов я неохотно присоединилась. Он одарил меня широчайшей улыбкой. Таким и запомнился. Вскоре после этого он снова отключился. Он сидел, привалившись головой к окну, волосы у него слиплись в нечто похожее на панцирь жука.

Во время приемного собеседования в реабилитационном центре Джош задремал. Сотрудница, явно видевшая такое миллион раз, ткнула его ручкой в плечо, потом махнула рукой и стала спрашивать меня, жену. История болезни и лечения, образование, состояние психического здоровья? Алкоголь, злоупотребление психоактивными веществами, попытки самоубийства? Все это я придумывала на ходу. Смутил меня только один вопрос: как долго мы были женаты? Эм-м, три с половиной часа. Сотрудница так и записала. Я поняла, что мы были далеко не первой парой, придумавшей такую схему. Она обыскала сумку Джоша, изъяла несколько пакетиков с наркотиками и бросила их в пакет с надписью «Вещества».

– Забавно, обычно перед приездом сюда они приканчивают все запасы.

Она сообщила, что Джоша осмотрят. Через неделю-две его можно будет навестить.

– Сначала ему нужно пройти детоксикацию, – пояснила она, подмигнув. Я не поняла, в чем юмор; что у нас с ней за общий секрет? Затем сотрудница добавила, что у них проводятся недельные групповые занятия – если я захочу принять в них участие.

– У меня работа… в городе…

– Это не обязательно, но обычно помогает и вам, и наркоману.

Упомянув о собраниях группы анонимных наркоманов, она положила передо мной брошюру: «Больше не созависимы». Потом сотрудница выразила сожаление, что не может оставить нас наедине. Джоша сейчас отведут на осмотр полостей тела.

– Такие правила, не я их устанавливаю, – добавила она.

Почему люди, которые не устанавливают правил, получают такое извращенное удовольствие от их выполнения? Когда санитар уводил Джоша, у меня появилось чувство, что его ведут в газовую камеру. Джош в ужасе оглянулся, его лицо выражало абсолютную растерянность. Я отвела взгляд, чувствуя себя его палачом.

– Еще один бланк, – подала голос женщина, протягивая мне ярко-желтый лист бумаги. Им нужно было знать, кому позвонить в случае чрезвычайной ситуации.

Я наполнила ванну теплой водой и добавила английскую соль. После восьмичасовой поездки туда и обратно у меня болела спина. Глядя на осыпающийся цемент вокруг ванны, я дала себе слово подыскать новую квартиру. Я шарахалась от швейцара, ненавидела тонированное зеркало в лифте, вечный запах чужой стряпни в коридоре. А еще – воспоминания о Марке, счастливые и нет.

Не в силах заснуть, я подняла трубку, чтобы позвонить матери, и вспомнила, что она умерла. Такое часто со мной случалось. Я привыкла звонить ей по утрам, пока на работе еще никого не было, или в конце рабочего дня, когда она смотрела вечерние новости по телевизору. Теперь я просто смотрела на телефон. Я бы все отдала, чтобы услышать ее рассеянное: «Привет, Пышка», – значит, она разгадывает кроссворд. Иногда, стоя в очереди в банке или супермаркете, я впадала в небольшой транс и не двигалась вместе со всеми. Сзади меня легонько похлопывали по плечу, словно будя лунатика.

Я взяла сумку, которую отдал мне Сид, и пролистала вкладки в папке. За табелями успеваемости Олли был спрятан файл из Этого Учреждения, с ее именем и номером истории болезни на загибающейся по краям наклейке. Страницы покоробились и отвердели, как будто пережили кораблекрушение. В самом низу на первом листе значилась дата выписки Олли, печать и подпись доктора Саймона: его витиеватый росчерк занимал половину страницы. Просмотрев кучу бланков и заявлений об отказе от ответственности, я наткнулась на страницу, озаглавленную «Психиатрическая экспертиза»:

Пациентка не считается с авторитетами.

Пациентка настроена оппозиционно/ вызывающе.

Пациентка считает себя исключительной; правила ее не касаются.

У пациентки отсутствует способность к самоанализу.

Пациентка демонстрирует импульсивное,