На 100 лет вперед. Искусство долгосрочного мышления, или Как человечество разучилось думать о будущем - Роман Кржнарик

она порождает, препятствуют формированию по-настоящему глубокого чувства связи с судьбой людей будущего. Однако есть и серьезные попытки исследовать возможные варианты будущего в таких романах, как «Рассказ служанки» и его продолжение «Заветы» Маргарет Этвуд, или в фильме «Дитя человеческое» по роману Ф. Джеймс, действие которого происходит в мире, где два десятилетия тотального бесплодия людей привели общество в упадок, а наш вид поставили на грань вымирания.

Одну из первых системных попыток изучения жанра предприняли ученые из Лиссабонского университета, проанализировав основные темы в 64 наиболее известных научно-фантастических книгах и фильмах за последние 150 лет, начиная с романа «Мы» Евгения Замятина и фильма «Метрополис» Фрица Ланга и заканчивая «Резцом небесным» Урсулы Ле Гуин и «Аватаром» Джеймса Кэмерона. После классификации этого контента по 200 с лишним тематическим категориям начали прослеживаться четкие закономерности. В 27 % выборки технологии становились инструментом манипулирования и социального контроля. Уничтожение мира живых существ фигурировало в 39 % книг и фильмов, острая нехватка продовольствия была темой 28 %, а сюжет 31 % так или иначе ассоциировался с сопротивлением репрессивным политическим системам и борьбой с крайним неравенством. Один из главных выводов исследования состоит в том, что фантастика предположений не только помогает визуализировать абстрактное понятие «будущее», но и действует как система раннего предупреждения, которая привлекает внимание к рискам, связанным с технологиями или эксплуатацией ресурсов, намного эффективнее, чем беспристрастный анализ ученых и длинные правительственные отчеты. Она может политизировать, социализировать и изменять нас. По мнению исследователей, научная фантастика способна «говорить правду власти» и продвигать «этику предосторожности и ответственности»[367].

Таким образом, к фантастике можно относиться как к выдумке или развлечению, а можно и как к посланию. Ким Стэнли Робинсон, который рассмотрел последствия глобального потепления и проблемы колонизации других миров в серии любопытных с политической точки зрения бестселлеров, таких как «Нью-Йорк 2140» и «Аврора», говорит, что цель его произведений – рассказать «историю следующего века». Все его научно-фантастическое творчество основано на новейших климатических и технологических исследованиях, и, хотя в этих книгах рассматриваются человеческие слабости, как и положено в художественной литературе, все же главная их цель – дать представление о грядущих кризисах и подтолкнуть нас к действиям, чтобы предотвратить их или свести к минимуму. Книги Робинсона – это сигнал тревоги. Сам автор описывает их как «современный реализм»[368].

Если бы мне пришлось выбирать из множества примеров, иллюстрирующих силу «раннего предупреждения» научной фантастики, какой-нибудь один, то это был бы пророческий шедевр Олафа Стэплдона «Создатель звезд», опубликованный в 1937 г. В романе описана далекая планета под названием Другая Земля, очень похожая на нашу и также населенная людьми. Однажды геолог на этой планете обнаруживает литографическую пластину возрастом 10 млн лет с выгравированной схемой радиоприемника, похожего на те, что используются и в его время.

Жители Другой Земли не могут поверить, что на их планете когда-то существовала человеческая цивилизация, столь же технологически развитая, как и их собственная, которая рухнула и канула в небытие. Они утешают себя тем, что схема, должно быть, оставлена каким-то другим разумным, но менее выносливым видом, пережившим краткий цивилизационный взлет. По словам Стэплдона, «считалось, что человек, достигнув такой высокой культуры, уже никогда не утратит ее».

Что же произошло дальше с жителями Другой Земли? Это было любопытное общество, где радиотехнологии получили такое развитие, что большинство людей носили в кармане приемник, который при прикосновении к нему стимулировал мозг. С помощью такой «радиостимуляции мозга» люди испытывали чувственные удовольствия, например ощущали изысканные вкусы, не принимая пищи, участвовали в захватывающей гонке на мотоциклах, не подвергая себя опасности, путешествовали куда угодно и даже получали сексуальное удовольствие. «Сила этих развлечений была такой, что и мужчины и женщины почти всегда держали руку в кармане», – пишет Стэплдон. В конце концов «была изобретена система, которая позволяла человеку провести всю жизнь в постели, принимая радиосигналы».

Правительства стран Другой Земли вскоре сообразили, что могут манипулировать этим виртуальным миром радиоблаженства, используя приемники для передачи националистической пропаганды, демонизирующей их врагов. В результате начались опустошительные войны. Вскоре после этого обнаружилось, что ослабление гравитационного поля планеты приводит к постепенной утечке из атмосферы драгоценного кислорода, без которого невозможна жизнь. Хотя ученые были убеждены, что их цивилизация способна преодолеть любой вызов «благодаря уникальным научным знаниям», одним из непредвиденных последствий радиовойн стало то, что научный прогресс остановился, не оставив людям Другой Земли времени для решения проблемы исчезающей атмосферы. Их судьба была решена, они оказались обреченными на вымирание[369].

Стэплдон написал это более 80 лет назад, но лучшей притчи для нашего времени, пожалуй, не найти. Пока мы возимся с нашими цифровыми версиями карманных устройств для радиоблаженства, не превращаемся ли мы в еще одну исчезающую цивилизацию, следы которой геологи обнаружат когда-нибудь в горной породе?

Творческий портал для мысленных путешествий во времени: искусство, музыка и дизайн

Пройдитесь по галереям эпохи Возрождения в Лувре или Уффици – вы практически не найдете попыток изобразить воображаемые миры будущего. И зайдите в любой музей современного концептуального искусства – там обязательно будут работы, посвященные времени, исследованию возможных отношений с будущим и расширению временны́х горизонтов далеко за пределы текущего момента. Восстание времени сотрясает самые основы мира искусства, знаменуя поворот к темпоральному экспрессионизму. Вот лишь несколько примеров работ в русле этого направления.

Артур Гэнсон построил «Машину в бетоне», на одном конце которой двигатель вращает шестеренку со скоростью 200 об/мин. Эта шестеренка соединена с 11 другими, каждая из которых имеет передаточное число 1/50, то есть вращается в 50 раз медленнее. Последняя из шестеренок совершает один оборот за 2 трлн лет и замурована в бетон.

Кэти Хейнс запустила в лондонском парке проект «Остров стереохронов» – кампанию за создание государства без часов, граждане которого возвращаются к солнечному времени.

Межпоколенческая композиция Джона Кейджа «Медленно, насколько возможно» в настоящее время исполняется на органе в немецком городе Хальберштадт. Ее исполнение занимает 639 лет; первый аккорд начал звучать в январе 2006 г. и звучал 2,5 года, прежде чем был взят следующий; последняя нота будет сыграна в 2640 г.

Сотрудничая со Всемирным фондом дикой природы, Ёсиюки Миками создал фотографии исчезающих видов животных, на которых каждый пиксель представляет одну особь данного вида, сохранившуюся в дикой природе. Изображение панды состояло всего из 1600 пикселей.

В апреле 2019 г. ученые Исландии установили первую мемориальную доску в честь исчезнувшего ледника Ок в знак признания того, что с высокой вероятностью в течение 200 лет в стране исчезнут все оставшиеся ледники.

Шотландская художница Кэти Патерсон входит в число наиболее заметных представителей темпорального экспрессионизма. В качестве материала она использует само время и