Натюрморт для вампира - Наталья Хабибулина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Да-а, учиться нам ещё и учиться, – вздохнул Зубков. – Порой так торопимся раскрыть дело, что не смотрим по сторонам.
– Это хорошо, что вы признаете свои ошибки и недоработки. Проситесь на курсы! У вас есть большой потенциал. Вы ещё молоды. Так что, многое можете успеть. – Дубовик помолчал, потом посмотрел Зубкову в глаза: – И… простите меня за бестактность, но примите совет старшего и по возрасту, и по званию: оставьте свои мысли о профессорше. Не ваш уровень. Сломает и выкинет.
Зубков в знак согласия лишь опустил глаза, внутренне поразившись проницательности подполковника.
После обеда Дубовик уехал, наказав Зубкову не приближаться к дому Поляковой и не вести о ней нигде и ни с кем никаких разговоров.
Кровь на вате совпала по групповой принадлежности и резус-фактору с кровью Суконина Коли, отпечатки пальцев с гребня – с отпечатками на жестяной коробке с ампулами из-под аминазина, а куски марли были пропитаны хлороформом. На самих ампулах обнаружились лишь остатки талька, из чего Герасюк сделал вывод, что человек, державший их, был в медицинских перчатках.
С этими результатами экспертизы Дубовик сразу отправился к Лопахину.
Тот долго молчал, потирая уставшие глаза. Потом спросил, едва разжимая губы:
– Что думаешь делать? Какие предпримешь шаги?
– Пока буду ждать ребят. Все работают по архивам и с однополчанами Поляковой, в Пскове и Воронеже.
– Это когда же ты успел их отправить туда?
– Я ведь вам сразу сказал, кого могу подозревать. Сработали на опережение. А саму Полякову даже тревожить не стану – главного преступника можем вспугнуть.
– Согласен. Теперь, Андрей, нужна такая осторожность!.. Ювелирность!.. И немцы, чёрт их подери, тянут с ответом!.. – генерал, прощаясь, положил руку на плечо Дубовика и негромко, с нажимом произнес: – Даже приказывать ничего не стану, только докладывай каждый свой шаг. – И ещё тише добавил: – Из ЦК партии звонили.
– А эти-то откуда узнали?
– Ты где работаешь? Не знаешь, как это делается? Вот так и живем!..
Глава тридцать шестая. Что случилось зимой сорок первого?
Прошлый вечер Андрей, воспользовавшись небольшой передышкой, создавшейся в работе, с удовольствием провел с Варей.
Зная любовь жены к театру, он достал билеты на гастрольную постановку «Вассы Железновой» Малого театра, в которой главную роль играла знаменитая Вера Пашенная.
Хоть сам Андрей редко мог позволить себе такой праздник, и спектакль был одним из лучших, но в театре он почти не отводил глаз от Вари, которая с необыкновенной восторженностью смотрела на сцену, и на её милом личике отражались все чувства героев, страдающих от тирании властной старухи, погубившей всю свою семью.
Прислушиваясь к голосу сценической Вассы, Дубовик вдруг понял, что невольно проводит некую параллель между Горьковской героиней и старухой Поляковой. Правда, последнюю он и в глаза ещё не видел, но то, что рассказали ему оперативники и участковый, некоторым образом перекликалось с тем, что происходило на сцене. Даже имена внуков: у Вассы – Коля, у Поляковой – Толя, были созвучны. И то, что обе воспитывали их без матерей, видимо, сыграли свою роль в становлении внутрисемейных отношений и отношений к окружению этих детей.
Вечером по телефону подполковник получил ответ ещё на один вопрос: позвонил Калошин и рассказал, что к нему приходила Жернова.
– Она вспомнила, как после возвращения из Германии домой узнала от дворника, что к ним во время оккупации приходил какой-то человек в штатском и интересовался и самой семьей, и какими-то «черепушками», это со слов дворника. А тот, в свое время, помогал матери Софьи перевести в музей все экспонаты, которые она передала туда. «Черепушки», по его словам, были слишком хрупкие, поэтому она упаковала их в несколько коробок, которые дворник вместе с ней и перевез в музей.
– Теперь понятно, откуда преступник узнал, что артефакты, привезенные Торн-Преображенским, вместе с музеем были отправлены в эвакуацию. Передай благодарность Софье Корнеевне и искреннее соболезнование по поводу гибели её дочери.
Ночь Андрей провел почти без сна. Мысли, одна опережаю другую, роились в его голове, складывая один за другим фрагменты мозаики. К утру он понял многое, не хватало нескольких кусков, чтобы полностью восстановить картину прошлых лет, откуда всё началось…
В томительном ожидании текли часы за часами. Собирая мелкие факты, беседуя со свидетелями, Дубовик ни на минуту не мог расслабиться в ожидании главного.
Герасюк, видя напряженное состояние приятеля, позвал его к себе в лабораторию.
– Между прочим, могу ответить тебе на один вопрос. Я понял, почему собаки не взяли след.
– Говори! – Андрей «обуздал» стул и положил руки на спинку.
– Всё просто: хлорная известь! Веретуха сделал вывод, что забор крови производил профессиональный медик. И я с этим согласен. Абы в каком помещении такую процедуру он делать не будет: опять же, профессиональная привычка – стерильная чистота, прежде всего. И даже если стены, что там ещё, в помещении, не обрабатывают, то уж пол-то точно моют с хлоркой. А у порога кладут половичок, либо ту же тряпочку, которой мылся пол. Вот ваш злодей и протравил свои подошвы едким веществом. Заходя в помещение, вытирал обувь. А мог и специально перед трупами набрызгать этой гадости. Я даже больше склоняюсь к такому раскладу, именно потому, что хлорка у этого человека всегда под рукой.
– Понял. Ну, и уж если ты так внимательно отнёсся к подобному факту, объясни мне, для чего мальчишек усыпляли сначала хлороформом, потом аминазином?
– Не понятно? Странно… Ну, ладно, объясню. – Герасюк внимательно посмотрел на Дубовика, уловив его напряжение от ожидания: – Думаешь, мог ошибиться относительно этой разведчицы?
– Знаешь, Петя, вот этой ошибке я был бы рад безмерно… – Андрей вздохнул. – Но, боюсь, что и на сей раз я прав… – он резко встал со стула, отодвинув его, и заходил по комнате. – Вот как ты себе представляешь: приходят здоровые мужики, крутят руки уже совершенно седой женщине, у которой вся грудь в орденах… Которая прошла две войны!.. И вдруг!.. Чёрт знает, что такое!
Герасюк удивленно посмотрел на приятеля:
