Повесть о Роскошной и Манящей Равнине - Уильям Моррис

приведи сюда моих добрых серых борзых; ибо ныне надлежит нам привезти домой оленины… ведь не может столь крепкий воин питаться одними медовыми булочками.

Посему Дева отправилась по делам, постаравшись – так решил Вальтер – даже искоса не поглядеть на него. И он остался на месте – настолько сконфуженный открытой любезностью столь знатной Дамы и внезапным появлением своей милой красавицы, что едва не счел дурным сном все услышанное им после того, как впервые переступил порог этого дома.

Так он стоял, ошеломленный, задумавшийся, глядящий вперед невидящими глазами, и потому, рассмеявшись, Дама коснулась его руки и спросила:

– Ах, Сквайр наш, может быть, познакомившись с нашей Служанкой, стремишься ты задержаться позади и потолковать с нею? Но вспомни данное тобою мне слово. И еще скажу тебе, пока нет ее поблизости; для твоей же собственной пользы, что сегодня обязательно увезу тебя отсюда, ибо есть здесь и другие глаза, красивые, которые поглядывают иногда на прекрасные ножки моей рабыни. Кто знает, может быть, дойдет и до мечей, если я не позабочусь о тебе и предоставлю собственной воле.

С этими словами она шагнула вперед, и, чуточку повернувшись, Вальтер глянул на те самые заросли орешника, и показалось ему, что та самая желто-бурая Тварь вновь выползает из чащи; тут, резко повернувшись к Даме, он заглянул ей в глаза, которые на мгновение оставила открытая доброта. Впрочем, выражение их немедленно переменилось, и сказала она веселым и нежным голосом:

– Ну а теперь, сэр Сквайр, раз ты очнулся, можешь немного поглядеть и на меня.

Тут пришло Вальтеру в голову – после этого недолгого взгляда, – что если не сумеет он покорить себе свои чувства, если не сможет утаить их, с ним и Девой может случиться. Посему, преклонив колено перед Владычицей, он ответил ей с отвагой и на свой собственный манер:

– Нет, о самая изящная из дам, никогда не останусь я позади тебя, если ты решишь выехать в поле. Но если спотыкается мой язык, если блуждают глаза, то не потому ли, что мой разум смущен твоей красотой и медом любезных слов, текущих с твоих уст?

Тут Дама расхохоталась – но без пренебрежения – и молвила:

– Хорошо сказано, Сквайр, и именно так, как надлежит Сквайру говорить с Госпожой ясным утром, под лучами солнца, когда все счастливы: и она, и он, и весь мир.

Она стояла совсем рядом с Вальтером, положив ему на плечо руку, глаза ее сияли, искрились. По правде сказать, извинение оказалось недалеким от истины, ибо не было на земле никого прекраснее, чем она, одетая для прогулки по зеленому лесу, как языческая Богиня… зеленое платье перехватывал поясок, ноги охватывали сандалии, рука держала лук, и колчан был за ее спиною. Дама была выше и крупнее телом, чем его дорогая Дева, белее плотью, светлее волосом и яснее… цветок среди цветков, прославленный благоуханием и красотою.

И сказала она:

– Вот что, перед охотой ты кажешься отменным Сквайром, и если окажешься таковым же и в зеленом лесу, то все будет более чем хорошо… и гостю обрадуются. Но вот идет Дева с парой моих добрых серых собак. Ступай же навстречу ей и не задерживайся дольше, чем потребуется для того, чтобы передать поводок из руки в руку.

Тут Вальтер поглядел в сторону и увидел, что Дева ведет две пары рослых гончих собак, натягивавших поводки. Он бросился ей навстречу, не зная, получит ли от нее взгляд или произнесенное шепотом слово. Однако та выпустила из руки белые ремешки с той же самой стеснительной улыбкой, что так и застыла на ее лице, а после, миновав Вальтера, подошла к своей Госпоже, раскачиваясь, как ивовый лист на ветру, и кротко опустив руки. Тут Дама обернулась к ней и сказала:

– А теперь позаботься о себе, наша Служанка, пока нас не будет дома. Не бойся этого юношу: он человек добрый и верный. Но вот как поступать тебе с Сыном Короля – не знаю. Он – пылкий любовник, но человек суровый. И в скверном настроении опасен для меня и тебя. Если исполнишь волю его, будет плохо тебе; если же нет, будь осторожнее, и пусть тогда только я, я одна, стану между тобой и его гневом. Я еще могу кое-что для тебя сделать. Вот и вчера он настаивал, чтобы я наказала тебя, как наказывают трэлов, но я велела ему молчать… и смеялась над ним и осмеивала его, так что удалился он посрамленным и в гневе. Посему постарайся не попасть в расставленную им ловушку.

Тут Дева бросилась к ногам Госпожи и обняла их и поцеловала; когда же встала она, Дама легко прикоснулась к ее голове и, повернувшись к Вальтеру, воскликнула:

– А теперь, Сквайр, оставим позади все хлопоты, прихоти и причуды и полетим по веселому зеленому лесу, как язычники в древние времена.

Она подобрала повыше подол платья так, чтобы стали видны белые колени, и быстро направилась к лесу, располагавшемуся к югу от дома. Вальтер следовал за Дамой, дивясь ее пригожеству. Не посмел он глянуть назад на Деву, потому что знал, как она хочет его, и лишь в ней одной видел избавительницу, способную освободить его из этой обители коварства и лжи.

Глава XIV. Охота на оленя

Они шли, и лес вокруг изменялся: высокие раскидистые деревья уступали место чащобам. В одной из густых зарослей собаки подняли оленя, и Вальтер вместе с Дамой бегом погнался за зверем. Дама двигалась чрезвычайно быстро, не теряла дыхания – так что Вальтер дивился – и была увлечена охотой не менее, чем собаки, не обращая внимания на уколы колючек и удары упругих ветвей. Но сколь бы резвой ни была погоня, дичина все же опередила их; олень забился в самую гущу леса – неподалеку от большого пруда. Охотники последовали за ним, но прямо на их глазах олень соскочил в воду и перебрался на другую сторону; подлесок помешал перехватить зверя на другой стороне, и они остались ни с чем.

Тут Дама бросилась на зеленую траву возле воды, а Вальтер, протрубив в рожок, собрал собак и взял их на сворку. Когда же он повернулся к своей спутнице, оказалось, что она – о! – плачет из-за упущенной добычи. Тут Вальтер удивился тому, что подобный пустяк способен повергнуть ее в слезы. Он не стал спрашивать о причине расстройства или предлагать утешения, находя удовольствие в очаровании ее позы.

Наконец Владычица подняла голову, повернулась к Вальтеру и спросила:

– Сквайр, почему ты стоишь как дурак, разглядывая меня?

– Истинно так, – согласился он, –