Призраки прошлого. Структурная диссоциация и терапия последствий хронической психической травмы - Онно Ван дер Харт

Глава 7

Синтез и его нарушения у людей, переживших психическую травму

Для того, чтобы мы могли действовать согласованно в присутствии самых разных и часто конфликтных сенсорных стимулов, нам необходим такой процесс взаимодействия между разными уровнями нейронных организаций, который протекал бы независимо от иерархического порядка. В этом состоит проблема связывания…

Геральд Эдельман и Джиулио Тонони (Edelman, Tononi, 2000, p. 106)

Одной из важных характеристик психического здоровья является способность индивида к интеграции широкого спектра психобиологических феноменов в рамках одной унитарной личности (Edelman & Tononi, 2000; Fuster, 2003; Janet, 1889; Stuss & Knight, 2002). Если индивид обладает достаточно высоким психическим уровнем, то переживание шоковых событий не приводит к структурной диссоциации. У каждого из нас есть некоторый предел способности к интеграции того, что может быть пережито в условиях крайнего и продолжительного стресса. Когда основные организующие нашу личность факторы, такие как тенденции к действию и системы действий, достаточно интегрированы внутренне и между собой, наши психические и поведенческие действия являются согласоваными и гибкими, что позволяет нам творчески решать задачи адаптации. В свою очередь, эти тенденции и поведенческие системы во многом определяют то, что мы сможем интегрировать в данный момент или в течение некоторого времени. Однако иногда психический уровень индивида падает до столь низкой отметки, что между некоторыми системами действий (и тенденциями к действию), составляющими личность, проходит диссоциативное разделение. При этом с каждым из диссоциированных кластеров будет связано свое особое более или менее развитое чувство собственного Я. Эти подсистемы, обладающие собственным самосознанием, способны вести самостоятельную, в определенных рамках, жизнь. У людей, переживших раннее и хроническое насилие, и пренебрежение, некоторые системы действий никогда не были должным образом интегрированы.

Интеграция представляет собой результат, который определяется действиями разных уровней. Однако мы можем выделить два основных действия, составляющих интеграцию – синтез и реализацию (Janet, 1889, 1907, 1935a). Психология действия Жане помогает нам понять нормативные процессы интеграции и их нарушения. Работа синтеза состоит в том, что мы воспринимаем, соединяем или связываем и различаем разные аспекты нашего опыта (Edelman & Tononi, 2000; Fuster, 2003; Metzinger, 2003). Например, адаптивное функционирование требует от нас умения отличать стимулы, которые как-то соотносятся с достижением стоящих перед нами целей от стимулов, которые не имеют к этому никакого отношения. Связывание элементов восприятия в единое непротиворечивое целое опирается на низкоуровневые ментальные действия. Так, связывание разных компонентов зрительного восприятия (цвет, форма объекта), а также информации, поступающей по другим каналам восприятия, обычно происходит неосознанно, автоматически. Для таких действий низкого порядка не требуется больших затрат психической энергии и эффективности высокого уровня. Однако для того, чтобы направить внимание на значимые стимулы в сложной ситуации, связать их воедино, игнорируя при этом нерелевантные стимулы, индивид должен осуществить действия более высокого уровня – сознательные, произвольные и сложные. Ментальные действия более высокого порядка требуют большего расхода психической энергии и более высокого уровня психической эффективности. Таким образом, существует континуум сложности синтетических действий.

Реализация (Janet, 1903, 1928a, 1935a; Van der Hart et al., 1993; Steele et al., 2005) связана с созданием смысла переживания и поддержанием непрерывности чувства Я во времени и в контексте переживания разных ситуаций, а также с формированием автобиографических нарративных воспоминаний (эпизодической памяти). Вообще говоря, реализация представляет собой более сложное действие, чем синтез. Кроме того, протекание синтеза не требует полноты реализации: распространенная проблема у тех, кто страдает от последствий психической травмы. Однако действия синтеза создают основу для реализации и поэтому не могут быть полностью от нее отделены. Эта глава посвящена синтезу, тогда как реализация будет подробно рассмотрена в следующей главе.

ОТНОШЕНИЯ МЕЖДУ МЕНТАЛЬНЫМИ И ПОВЕДЕНЧЕСКИМИ ДЕЙСТВИЯМИ

Значительная доля процессов интеграции в нашей психической жизни протекает мгновенно и автоматически, без участия нашего сознания. Однако интеграция опыта переживания некоторых особых событий требует времени, напряжения сознания и сложных ментальных действий. Например, это могут быть события, которые связаны с перестройкой системы убеждений, изменением чувства Я в самых разных ситуациях; или события, которые вызвали страдания или оказались несовместимы с системой наших ценностей. Любой из перечисленных выше аспектов по отдельности и все они вместе могут иметь отношение и к опыту переживания психотравмирующей ситуации.

Для успешного достижения поставленных целей и осуществления связанных с ними адаптивных действий необходим синтез (связывание и дифференцирование) восприятий, состояний и процессов в аффективной сфере, мыслительной деятельности, движений тела, которые происходят и в данный конкретный момент и разворачиваются с течением времени. Синтез обычно понимается как «процесс». Однако этот процесс, по сути, состоит из совокупности определенных психических и поведенческих действий. Работая с нашими пациентами, страдающими от последствий психической травмы, мы можем распознавать и поощрять действия, составляющие процесс синтеза. Под действием обычно понимается то, что мы делаем и говорим во внешнем мире для достижения результата. Но действия – это не только движения или поведенческие акты, это еще и ментальные действия: сенсорные восприятия (в том числе телесные ощущения), чувства, мысли, воспоминания, фантазии, планы и суждения (Janet, 1926b, 1928a,b, 1929b). Ментальные действия далеко не всегда сопровождаются моторными актами (Janet, 1927). Однако поведенческие действия зависят от динамического интегративного взаимодействия между перцептивными, аффективными, когнитивными и моторными действиями, направленными на достижение определенных целей.

Современные нейробиологические исследования показывают большое сходство нейронных механизмов ментальных и поведенческих действий. Например, зеркальные нейроны активируются не только при исполнении поведенческого действия, но и при ментальном действии наблюдения за тем же поведенческим актом при его мысленном представлении или узнавании (например: Garbarini & Adenzato, 2004; Stamenov & Gallese, 2002). Когда мы испытываем боль или видим, как страдает тот, кого мы любим, активируются одни и те же нейроны в мозговой структуре островка Рейля (Singer et al., 2004), который связан с эмоциями, болевыми ощущениями и мотивацией. Эти и другие исследования показывают, что зеркальные нейроны помогают моделировать опыт других, участвуя в нашей способности к эмпатии и ментализации (Gallese et al., 2004), – две важные тенденции к действию, которые так часто отсутствуют у жертв травмы. Кроме того, зеркальные нейроны участвуют в научении через имитацию поведения с опорой на ментальное моделирование (Rizzolatti & Craighero, 2004).

Зеркальные нейроны также помогают нам предвосхищать следствия своего поведения. В действительности ментальное действие восприятия предполагает гораздо больше, чем просто отслеживание событий. Оно связано и с прогнозированием того, что может произойти в следующий момент, поскольку предполагает ментальное моделирование поведенческого акта (Berthoz, 2000; Llinás,