Риббентроп. Дипломат от фюрера - Василий Элинархович Молодяков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
2. В действительности интересы Германии и СССР нигде не сталкиваются. Жизненные пространства Германии и СССР прилегают друг к другу, но в столкновениях нет естественной потребности. Таким образом, причины для агрессивного поведения одной страны по отношению к другой отсутствуют. У Германии нет агрессивных намерений в отношении СССР. Имперское правительство придерживается того мнения, что между Балтийским и Черным морями не существует вопросов, которые не могли бы быть урегулированы к полному удовлетворению обоих государств… Политическое сотрудничество между двумя странами может иметь только положительный результат. То же самое относится к германской и советской экономике, сотрудничество которых может расширяться в любом направлении.
3. Нет никакого сомнения, что сегодня германо-советские отношения пришли к поворотному пункту своей истории. Решения, которые будут приняты в ближайшем будущем в Берлине и Москве по вопросу этих отношений, будут в течение поколений иметь решающее значение для германского и советского народов. От этих решений будет зависеть, придется ли когда-нибудь двум народам снова, без возникновения каких-либо действительно непреодолимых обстоятельств, выступить друг против друга с оружием в руках, или же снова наступят дружеские отношения. Прежде, когда они были друзьями, это было выгодно обеим странам, и все стало плохо, когда они стали врагами.
4. Верно, что Германия и Советский Союз, в результате многолетней вражды их мировоззрений, сегодня относятся друг к другу с недоверием. Должно быть счищено много накопившегося мусора. Нужно сказать, однако, что даже в этот период естественные симпатии немцев и русских друг к другу никогда не исчезали. На этой базе заново может быть построена политика двух государств.
5. Имперское правительство и Советское правительство должны на основании всего своего опыта считаться с тем фактом, что капиталистические демократии Запада являются неумолимыми врагами как Национал-Социалистической Германии, так и Советского Союза. Сегодня, заключив военный союз, они снова пытаются втянуть СССР в войну против Германии. В 1914 году эта политика имела для России катастрофические последствия. В общих интересах обеих стран избежать на все будущие времена разрушения Германии и СССР, что было бы выгодно лишь западным демократиям.
6. Кризис в германо-польских отношениях, спровоцированный политикой Англии, а также британская военная пропаганда и связанные с этим попытки создания (антигерманского) блока делают желательным скорейшее выяснение германо-русских отношений. В противном случае, независимо от действий Германии, дела могут принять такой оборот, что оба правительства лишатся возможности восстановить германо-советскую дружбу и совместно разрешить территориальные вопросы, связанные с Восточной Европой. Поэтому руководителям обоих государств следует не пускать события на самотек, а действовать в подходящее время. Будет губительно, если из-за отсутствия взаимопонимания по отношению к взглядам и намерениям друг друга наши народы окончательно разойдутся в разные стороны.
Насколько нам известно, Советское правительство также желает внести ясность в германо-советские отношения. Поскольку, однако, судя по предшествующему опыту, такое выяснение отношений может протекать лишь постепенно и через обычные дипломатические каналы, Имперский Министр иностранных дел фон Риббентроп готов прибыть в Москву с краткосрочным визитом, чтобы от имени Фюрера изложить взгляды Фюрера господину Сталину. Только такое непосредственное обсуждение может, по мнению господина фон Риббентропа, привести к изменениям и, таким образом, закладка фундамента для некоторого улучшения германо-русских отношений уже не будет казаться невозможной»{42}.
Вот когда пригодились майские предложения Риббентропа, отвергнутые Гитлером! «Молотов с величайшим интересом выслушал информацию, которую мне поручено было передать, — немедленно сообщал Шуленбург шефу, — назвал ее крайне важной и заявил, что он сразу же передаст ее своему правительству и в течение короткого времени даст мне ответ. Он может заявить уже сейчас, что Советское правительство тепло приветствует германские намерения улучшить отношения с Советским Союзом и теперь, принимая во внимание мое сегодняшнее сообщение, верит в искренность этих намерений… Молотов повторил, что, если мое сегодняшнее сообщение включает в себя идею пакта о ненападении или что-то похожее, вопрос должен быть обсужден более конкретно, чтобы в случае прибытия сюда Имперского Министра иностранных дел вопрос не свелся к обмену мнениями, а были приняты конкретные решения»{43}.
Молотов дал ответ уже 17 августа. Но еще накануне Шуленбург получил новые инструкции от Риббентропа: «Германия готова заключить с Советским Союзом пакт о ненападении, если желает Советское правительство, не подлежащий изменению в течение 25 лет. […] Германия готова совместно с Советским Союзом гарантировать безопасность прибалтийских государств. […] Германия готова, и это полностью соответствует позиции Германии, попытаться повлиять на улучшение и укрепление русско-японских отношений».
Далее Риббентроп от имени Гитлера подтвердил готовность к «общему и быстрому выяснению германо-русских отношений и взаимному урегулированию актуальных вопросов», связанных с Польшей, и сообщил, что может прибыть в Москву в любой день, начиная с 18 августа, «для решения всего комплекса германо-русских вопросов, а если представится возможность, то и для подписания соответствующего договора»{44}.
Время до запланированного нападения на Польшу (если в последний момент Варшава не пойдет на требуемые уступки) шло на часы. Гитлер спешил как никогда и поэтому готов был обещать все что угодно. Только бы Сталин согласился…
Молотов вручил Шуленбургу официальный ответ, заявив, что «т. Сталин находится в курсе дела и ответ с ним согласован». Для начала был повторен привычный набор аргументов об «официальных заявлениях отдельных представителей германского правительства, нередко имевших недружелюбный и даже враждебный характер в отношении СССР», об Антикоминтерновском пакте, о вынужденной «подготовке отпора против возможной агрессии в отношении СССР со стороны Германии». «Если, однако, теперь германское правительство, — говорилось далее, — делает поворот от старой политики в сторону серьезного улучшения политических отношений с СССР, то Советское правительство может только приветствовать такой поворот и готово, со своей стороны, перестроить свою политику в духе ее серьезного улучшения в отношении Германии». Первым шагом было названо подписание торгово-кредитного соглашения, вторым — «заключение пакта о ненападении или подтверждение пакта о нейтралитете 1926 года с одновременным принятием специального протокола о заинтересованности договаривающихся сторон в тех или иных вопросах внешней политики, с тем, чтобы последний представлял органическую часть пакта»{45}.
«Переходя к вопросу о приезде Риббентропа, — записывал переводчик Владимир Павлов, — т. Молотов заявляет, что мы ценим постановку этого вопроса германским правительством, подчеркивающим серьезность своих намерений предложением послать в Москву видного политического деятеля, в отличие от англичан, пославших
