Виридитерра: начало пути - Тери Ли

– Не пришлось к случаю, – робко и тихо ответила она.

Махаон тяжело вздохнул и устало потер глаза, хотя Ноа и знал, что, скорее всего, это наигранная усталость, потому что этот парень любит показывать всем свой интеллект и преимущество.

– Магия Осо не только для нее опасна, но и для окружающих, – начал Махаон свою лекцию. – Таких, как она, считают неправильными магами, потому что вся магия заключена не просто в их голосе, глазах или разуме… да даже не в Артефакте, который они используют как проводник. Они и есть сама магия. Само их тело источник великой силы, которая истощает Абсолют, когда рождаются такие маги. С уровнем магической энергии, которая есть у перевертышей – а мы так их зовем – могло бы родиться как минимум трое или четверо шевалье. Это чревато тем, что магическая кровь будет вырождаться, а если ее станет меньше, маги – как отдельный вид – исчезнут. В итоге все-таки нашли решение. Убийство перевертышей возвращает магическую энергию в великий поток и все становится на свои места.

– То есть Осо… ее могут убить? – не веря своим ушам, спросил Ноа.

В полумраке глаза Махаона нельзя было рассмотреть на красивом, словно вырезанном из слоновой кости лице, но он наклонился к Ноа, упершись в колени локтями, и на его лице отразилась серьезность, смешанная с суровостью и толикой горечи.

– Ее убьют, если узнают об этом. «Убийство ради величия». «Убийство во имя магии». Так они – имперские маги – это называют, – сказал Махаон, но Ноа показалось, будто он выплюнул эти слова.

Парня будто ледяной водой окатили. Теперь он понял, каким наивным глупцом был. Раньше Ноа думал, что нужно сохранить секрет Осо, чтобы она не стала отшельником на Виридитерре. Теперь же стало совершенно ясно, что все намного серьезнее. Ноа взглянул на Осо с какой-то смесью ужаса и недоумения. Почему она не сказала ему, в какой она опасности? Почему не пришла просить помощи, когда узнала это от Махаона? Но Осо молчала и старалась не смотреть на мальчишек. Он чувствовал, что не мог сказать ей всего, что хотел, потому что рядом был Махаон, который все равно вызывал у Ноа некоторое недоверие.

– Я долго думал над тем, как же нам поступить в этой ситуации, – разорвал гнетущую тишину Махаон. – На первом соревновании самое главное это чтобы кто-то из нашей команды остался на поле, тогда проходит вся команда. Я могу вывести Осо из соревнования до того, как может что-то случится, но за это меня дисквалифицируют, – сказал Махаон, и Ноа оставалось только догадываться, каким благородным сейчас ощущал Махаон.

Но Махаон словно не заметил внутреннего раздражения Ноа, а только очаровательно улыбнулся благодарно смотрящей на него Осо. Сейчас он выглядел, словно средневековый европейский рыцарь, пытающийся доказать всем и вся, что именно он самый лучший. Ноа так и подмывало бросить ему перчатку прямо в лицо – вызвать на дуэль. Но он сдержался. Сейчас не время давать волю неприязни.

– Но ведь это не решит всей проблемы, – запротестовал Ноа. – Если вы пройдете, ей нужно будет участвовать дальше, а каждый раз выводить ее из игры таким образом… Ты не подумал, что это вызовет какие-то подозрения?

Махаон медленно поднялся, и Ноа истолковал этот жест так, словно разговор подходит к своему логическому завершению, и хозяин комнаты так беззвучно намекает, что настало время покинуть его в одиночестве.

– Будем решать проблемы по мере их поступления. Я бы советовал Осо покинуть Хэксенштадт как можно скорее, – произнес Махаон. – Но сделать это будет не так-то просто. Осо – первокурсница, новичок с Земли. Ее не отпустят из-за страха, что она толком не умеет владеть своим даром и может кому-нибудь навредить.

– Я что-нибудь обязательно придумаю, – сказал Ноа, глядя на Осо, но девушка просто промолчала.

Находиться в компании этого зазнайки Махаона было неприятно. Ноа хотел поговорить с Осо наедине, но не знал, как ей об этом сказать. Поэтому он ушел, надеясь, что еще сможет побыть с подругой позже, без Махаона.

Остаток дня парень провел словно в тумане. Он злился на Осо, за то, что она все ему не рассказала. Злился на себя за то, что наивно полагал, что может помочь Осо свои признанием сиру Роджерсу. Злился на этот несправедливый жестокий мир, который уже отобрал у него одного близкого человека и теперь норовил отобрать и Осо. Он пока был не уверен, может ли Осо стать этим близким человеком, но знал точно, что здесь она принадлежит к тому числу немногих, кому он может доверять.

Парень слонялся по двору Хэксенштадта и нигде не мог найти себе место. Он бродил и бродил, пытаясь задушить ярость, которая росла внутри него. Ноа даже пропустил ужин и не вернулся в общежитие к отбою.

Он остался во дворе, хоть это и было против правил, потому что только ночная прохлада облегчала его страдания. В комнатах студентов давно погасли огни, а в общежитии преподавателей они продолжали гореть. Ноа старался не выходить на свет, чтобы быть незамеченным ничьим зорким глазом и не получить еще одно наказание. Он искал место, где смог бы вернуть себе душевный покой. За последние недели на него столько навалилось, что хотя бы час размышлений в одиночестве пришелся ему на пользу.

Ноа нашел укромное место за садом Хексенштадта. Он укрылся за нависшими ветвями деревьев. В ночной тиши слышалось уханье совы – Ноа надеялся, что это именно сова, а не какое-то неведомое виридитеррское существо, – шум листвы. Парню казалось, будто ночной холодный ветер, каждым дуновением  шепчет его имя. Ночь успокаивала. Сон не шел, и все, что делал Ноа – смотрел на высоченные верхушки деревьев, которые словно поддерживали ночной небосвод и не давали ему упасть на тех, кто сейчас на земле. Он искал решение навалившихся проблем, но совсем не знал, что делать. Некому было дать ему совет, некому было утешить.

Парень сидел в тишине, пока не услышал шорох за своей спиной. Совершенно точно кто-то пробирался сквозь пушистые ветви деревьев прямо к нему. Первым позывом Ноа было «Беги!». Но парень был так измучен тяжелыми мыслями, второй ночью без сна, что сил подняться у него почти не было. Чему быть, того не миновать – так говаривала его мама, и Ноа готовился уже принять свою участь, если кто-то из преподавателей заметил, что Ноа блуждает по ночному Хэксенштадту.

Через ветви с привычной ей легкостью