Побег из Олекминска - Вера Александровна Морозова

от пирамидальных деревьев и стриженых газонов, зеленеющих изумрудной травой, и от симметрично посаженных роз, и от тишины и немоты английского парка. Хотелось бури, движения, хотелось в Россию!

«Прежде чем объединяться, нужно разъединяться!» — повторила она мысль Владимира Ильича Ленина. И подумала, что ей, практику, нужно непременно в Россию. Она станет агентом газеты «Искра», той, которой Владимир Ильич придает большое значение. Да, пора ехать в Россию, перевозить «Искру» и насаждать первичные организации рабочих. В Россию... В Россию...

ДВА ПАСПОРТА

Дни проходили с удивлявшей ее быстротой. И пожалуй, ничего так недоставало, как времени, она лишь руками разводила, поглядывая на перекидной календарь. Дни неслись, как листья в осеннем лесу, подгоняемые ветром.

Мария сидела в небольшой комнате гостиницы и думала, как найти выход из трудного положения.

Следовало сменить паспорт и вместо Зинаиды Васильевны Дешиной — под этим именем она была арестована на собрании, связанном с подготовкой демонстрации Первого мая в Петербурге, — стать Инной Христофоровной Гобби. Дело осложнялось не только заменой одного подложного паспорта другим, нет, описание примет в этих паспортах оказалось разительно непохожим. Значит, требовалось изменять внешность.

Зинаида Васильевна Дешина, по паспорту которой она благополучно проживала в Петербурге, имела приметы самые обыкновенные: среднего роста, русая, светло-серые большие глаза, лет 27-28. Эти приметы, в общем-то, совпадали с ее внешностью. К тому же паспорт был подлинный и дворянский. Подлинный паспорт имел колоссальные преимущества перед фальшивым. В случае коли человек попадался в полицию по подлинному паспорту, то на запрос о времени его выдачи, о прописке всегда следовал положительный ответ, и коли явного повода не было копаться в делах, то, удостоверившись в подлинности паспорта, могли и отпустить... В то время как фальшивый паспорт разоблачался сразу: каждый звонок или запрос полиции мог оказаться роковым. В этом случае полиция могла предъявить претензию в бродяжничестве, что жестоко каралось законом, а если покопаться в делах Марии Моисеевны Эссен, то можно далеко зайти. С дворянским паспортом и поселилась на Фонтанке у вдовы, женщины тихой, словоохотливой. Когда Мария, увидев рояль, начала петь романсы, аккомпанируя, хозяйка в нее влюбилась. Так и стали жить: Эссен музицировала и объясняла свое пребывание в столице желанием получить музыкальное образование, а хозяйка слушала.

В Петербурге, куда Эссен доставила транспорт искровской литературы, дел было невпроворот. Она вошла в комитет, работала в типографии, вела кружки, занималась транспортировкой оружия и литературы, а главное, выполняла наставление Владимира Ильича — организовывала искровские ячейки на заводах и фабриках. Шла отчаянная борьба со всякого рода идейными шатаниями, к которым с такой непримиримостью относился Владимир Ильич... Наступал праздник Первое мая 1903 года. И нужно было решить вопрос о демонстрации. Она яростно спорила с меньшевиками, как всегда, ставившими палки в колеса. И вдруг всех арестовали.

Жандармский офицер внимательно рассматривал ее паспорт. Когда дошел до графы, указывающей на дворянское происхождение, подобрел. И головой крутил от огорчения: «Да-с, эмансипация — дело вредное!» Приказал проверить паспорт — подлинный. И тут ротмистр совершенно успокоился. Конечно, глупая случайность. Посетовал, посетовал, но в тюрьму все-таки упрятал. Правда, отсидела она три месяца, но в каком волнении... Если будет обнаружено, что она не Дешина, то потянется цепочка: арест, ссылка, побег из Олекминска, нелегальный переход границы... Тогда разговор другой... Да-с... Явно не поздоровится. Тут каторга, и отбывать могут заставить в Шлиссельбурге.

И вот случилось чудо — ее освободили и дали проходное свидетельство в Одессу. Правда, за проходным свидетельством нужно было явиться в полицейское управление. Ловушка?! После нескольких дней свободы вновь идти в полицию! А если они раскопали ее дела? Тогда арест и предвариловка, откуда сбежать, как убедилась, невозможно. Идти в полицию — значит потерять всякую осторожность, а с ней и здравый смысл... И все же пошла. Когда за ней закрылась со скрежетом железная дверь — комната мало чем отличалась от камеры, — ей стало плохо. Она выждала час и сделала веселое лицо офицеру, принесшему паспорт...

Получив проходное свидетельство до Одессы, купила билет и села в вагон первого класса. На вокзале провожала рыдающая хозяйка. Они крепко расцеловались. Эссен увидела шпиков.

Ехать в Одессу и являться в полицейское управление для еженедельной отметки было глупо — так, во всяком случае, считала Мария. Планы ее не совпадали с полицейскими. Нужно было работать, работать... Прошел Второй съезд партии, материалы находились в Киеве. На съезде произошел раскол на большевиков и меньшевиков... Нужно было изучить материалы и включиться в работу. К тому же ее кооптировали в состав Центрального Комитета партии...

Ночью на первой попавшейся станции сошла, благо слежка отсутствовала. Сняла номер в гостинице за пять рублей. Ох уж этот шик!

Комната оклеена красными обоями с большими хризантемами. Красные шелковые занавеси на окнах, медные канделябры. Картины плохих художников. И цветы в напольных вазах. Кровать широкая, скрипучая, с пуховыми подушками и периной. В комнате топилась печь, нарядная, изразцовая, разукрашенная диковинными птицами.

Около этой печи в кресле сидела Мария Моисеевна, раздумывая, как поступить с паспортом Дешиной. Сжечь? Конечно, это самое надежное. Но паспорт-железка, как именовался в подполье настоящий паспорт, ценился на вес золота. Куда девать? К тому же паспорт скомпрометирован арестом...

Открыв печь, она бросила паспорт и долго смотрела, как гасли красные язычки, как чернели бока полена, как вспыхивали феерические огоньки и угасали, умирая. Горела искрами зола и, угасая, теряла волшебство. Паспорт, подчиняясь огню, свернулся, начал медленно тлеть и вдруг вспыхнул. Язычки жадно лизали картон, и вот паспорт сделался красным, но сохранил форму и сразу рассыпался... Она перемешала кочергой пепел и вздохнула.

На столе другой паспорт, тот, по которому прописана в гостинице. Выручила ее подруга, Лидия Христофоровна Гобби. Паспорт принадлежал ее сестре. Благородный и мужественный человек эта Лидия. Работала в Петербурге, заведовала складом боеприпасов, на себе перетаскивала и бомбы и револьверы. Завела докторский чемоданчик, водрузила на нос пенсне и делала большие концы по городу, доставляя оружие. Сколько таких скромных и мужественных людей ей довелось встретить в подполье! Нет, безусловно, она счастливый человек!

И опять Мария повертела в руках паспорт на имя Гобби. Приметы самые неподходящие. Волосы черные, глаза черные... Значит, волосы нужно красить распрекрасным «Титаником», бичом подполья, как остроумно сказал о нем кто-то из товарищей. Она долго смотрела на улыбающегося мужчину с золотистыми волосами. Мужчина улыбался, обнажив два ряда крупных, как жемчуг, зубов.