Правила Мерджа - Остап Иванович Стужев

качестве маленькой неустойки за то беспокойство, которое вы нам причинили, – сказал Кольцов.

– Лучшие шедевры уже здесь! – поспешно выпалил Жомов. Он очень боялся, что неустойка по картинам падет только на Вуколова, а ему, соответственно, назначат какое-то другое наказание.

– Тогда в путь, друзья мои! Мне не терпится самому взглянуть на работу Пикассо! Я надеюсь, вы не будете ныть и жадничать при дележке?! – воскликнул Кольцов. Он был в отличном настроении, и его добродушие, как отличительная черта характера, брало верх.

– Картины останутся у меня, и я передам их вам, если вы сможете выполнить условия хорошо известной вам сделки, – сказал ледяным голосом Вуколов. Было видно, что это стоило ему усилий, но его уверенность теперь не казалась фарсом.

– Заинька, ну что за капризы? Тебе не кажется, что условия, в которых ты находишься, весьма затруднительны для торга? – сказал Кольцов, мгновенно посерьезнев.

– Сейчас, когда мы перешли к деловой части беседы, я вынужден вас расстроить: время работает против вас и вашего молодого друга. Боюсь, у нас в распоряжении не более получаса, чтобы договориться. – Вуколов говорил ясно и уверенно. Ему, по большому счету, было плевать на Жомова и Зельдина и совсем ему лично неинтересные коммерческие перспективы. Сейчас он готов был разыграть первую сильную карту, неожиданно попавшую ему в руки буквально за несколько минут до выхода из посольства. – Ты ведь и есть тот самый загадочный любовник Натальи Сергеевны, о котором мне вчера все уши прожужжала моя жена? – спросил он Чекаря и, прочитав удивление на лице генерала, засмеялся мелким скабрезным смешком. – Я вижу, папа не в курсе, где ночует его дочурка! – воскликнул он.

– Рома? – Кольцов недоуменно смотрел то на одного, то на другого молодого человека, и только Жомов, ничего не понимая, таращил глаза сквозь толстенные стекла своих очков.

– Да развяжите вы меня наконец! Оставьте на потом ваши семейные сцены. У нас совсем не остается времени! – Вуколов почти кричал.

Надо было принимать решение немедленно. Кольцов с Чекарем вышли из гостиной, предварительно заклеив обоим пленникам рты скотчем.

– Вы думаете, ему можно верить? – спросил Роман, прикрыв за собой кухонную дверь.

– Наташа ночевала у тебя? – Кольцов сделал вид, что не слышал вопроса.

– Наташа ночевала у меня, и я не вижу препятствий для того, чтобы это продолжалось, – сказал Рома, решив не затягивать с объяснениями и расставить все точки над i.

– Да, Рома, ты отрываешь подметки на бегу. С тобой надо быть поаккуратнее. Однако вернемся к делу. У меня неприятные предчувствия насчет этого атташонка. Я уверен, он имеет отношение к «конторе», – сказав это, Кольцов в упор уставился на собеседника.

– Что это меняет? Вот газовая плита, через час они все задохнутся. Как говорил бессмертный Остап Бендер, «контора пишет».

– Боюсь, у Витьки есть в запасе какой-то аргумент. Надо его выслушать. Тащи его сюда, – сказал Кольцов. Несмотря на почти бессонную ночь, он не чувствовал усталости.

Вуколов вошел, потирая затекшие запястья. К своему собственному удивлению, он почти не хромал.

– Мы можем заключить сделку, – предложил он, садясь на табурет. – Вы храните мою тайну, я храню вашу.

– Что-то я не очень понимаю, о чем идет речь? – сказал Чекарь.

– Все очень просто. Я думаю, уважаемый Сергей Николаевич уже обо всем догадался. Я прав? – Вуколов посмотрел на генерала, стоявшего в стороне, скрестив на груди свои длинные руки.

– У тебя идет обмен данными по запросу, отправленному тобой в Москву? – спросил генерал Вуколова.

– Так точно! И через полчаса, точнее – через девятнадцать минут, я должен ответить, откуда у меня фото этого знатока анатомии, – сказав это, Вуколов посмотрел на Чекаря взглядом, плохо скрывающим его мстительные намерения. – У меня, как вы понимаете, есть два варианта: первый – это написать в отчете, как я получил его от сотрудничающего с нами консьержа отеля «Риц», и тогда, наконец, наша полиция выйдет на след бежавшего из зала суда убийцы несовершеннолетнего подростка. Есть и второй вариант, если мы все-таки договоримся: я сочиню историю о попавшем к моему информатору паспорте гражданина, скажем, Венгрии, найденном на месте какой-нибудь очередной сходки русской мафии. Тик-так, тик-так… слышите, как бежит время? У нас осталось четырнадцать минут, и до посольства мне добираться минимум десять. Мне нужен кокаин. Детали обсудим после моего возвращения, – не говоря больше ни слова, Вуколов встал и направился к выходу из квартиры. – И развяжите Юленьку, мы же теперь партнеры, – добавил он, закрывая за собой входную дверь.

* * *

Просьбу Вуколова, касающуюся его жены, было проще проигнорировать, чем исполнить. Юленька была в состоянии аффекта и категорически отказывалась подтвердить свое согласие не орать, если ее развяжут и снимут пластырь, закрывающий рот. Положение усугублялось тем, что она спала без одежды и, связав ее, Кольцов с Чекарем просто накрыли Юленьку одеялом. Видя невозможность договориться, они сначала решили оставить все как есть до прихода Вуколова и вернулись на кухню. После трех чашек кофе стало ясно, что ожидание может затянуться и вряд ли супруги, руководствуясь каждый своими резонами, скажут им спасибо. Наконец Кольцову пришла в голову гениальная мысль: послать на переговоры к Юленьке Жомова.

– Вадим! Ты замполит! Все в твоих руках, мы хотим ее развязать, но не хотим, чтобы она орала. Иди, договаривайся, – сказал ему Кольцов.

– Должна же от тебя быть какая-то польза, – добавил Чекарь, разрезая скотч, намотанный у Жомова вокруг запястий.

– Обещайте сохранить мне жизнь, и я все улажу. Я могу быть вам очень полезен, – заблеял Вадим Вениаминович в своей привычной манере.

– Уладишь – посмотрим! – сказал Чекарь. Он не любил давать пустых обещаний, а брать еще кого-то в долю не было никакого смысла.

– Сергей Николаевич! Я ни на что не претендую, сохраните мне жизнь, обещайте мне, что я вернусь в Москву, у меня внуки, – Жомов заплакал. Он соскользнул со стула и на коленях пополз в сторону Кольцова. Сцена была настолько омерзительна, что у Чекаря почти отказали нервы. Он, не обращая внимания на рыдающего старика, прошел в спальню и, не говоря ни слова, срезал ленты скотча с рук и ног девушки, предоставив той самой отдирать клейкую полоску скотча с губ.

– Пикнешь – убью. Оденься и убери весь этот бардак, – рявкнул он ей и вышел, не дожидаясь ответа. – Нам нет смысла оставаться здесь и кого-то ждать, – сказал он Кольцову.

– Я думаю, ты абсолютно прав. Мы можем идти, – ответил ему Кольцов и, повернувшись к сидящему на полу Жомову, добавил: – Передай Виктору, пусть свяжется со мной вот по этому номеру. Не следует затягивать встречу.

* * *

Мир, привычный и спокойный, тщательно выстраиваемый годами незаметных, но ежедневных усилий, мог быть разрушен в одночасье. Наташа погасила сигарету в пепельнице, полной окурков, и повернулась к сидящим в креслах напротив журнального