Голод. Одержимые - Любовь Попова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты была у врача? — прижимаю ее к себе спиной после, предварительно положив между нами одеяло, чтобы не ощутила так и не упавшего стояка. — Ты же там лечила про какой-то период.
— Ну не у всех с первого раза выходит. Она говорит, можно попробовать почаще заниматься сексом.
Сердце застучало громче. Билось где-то в горле. Теперь этого врача я готов носить на руках. «Я же говорил», — чуть не вырвалось с моих губ, и я поджал их плотнее, чувствуя, как радость и восторг готовы вырваться из меня с воплем.
— Да что ты говоришь…
— Ты не против, если я буду приходить чаще?
«Переезжай ко мне», — хочу сказать, но снова сдерживаюсь.
— Насколько чаще?
— Сперма в мужском организме обновляется через день, это самое оптимальное.
Как бы не встать и не запрыгать как идиот? Это почти как умереть и родиться заново. Как будто тебя приговорили к казни и дали помилование. Как будто отобрали конфету, но на твоих глазах содрали обертку и вручили обратно. Сладкую, тягучую конфету. Просто Шик.
Не надо дрочить. Не надо фантазировать.
— Я где-то слышал, что смена поз тоже может помочь, — говорю я почти равнодушно, как будто меня это не касается.
— Да, об этом Дамира тоже говорила.
Машину этой Дамире купить что ли? Вернее, подарить, потому что купить в ближайшее время я вряд ли что-то смогу. Тучи начали сгущаться над клубом, в течении нескольких месяцев его может не стать.
— Макар…
— Да, — шепчу над головой.
— А что с «Голодом»? Его хотят закрыть?
Я без утайки рассказываю все, как есть, потом заказываю еды. И за пиццей с салатом у нас разгорелся необычный спор.
— А почему бы просто не продать его? — спрашивает она, отодвигая от себя плетку и наручники. — Зачем тебе эта головная боль?
— Потому что там люди, которые потеряют работу, потому что я привык к этому месту. Потому что этот клуб мое детище, тебе ли не знать…
— Все, — обрывает она меня. Дебил, не мог помолчать? — Я пойду. Спасибо за ужин и за… секс. Мне было приятно.
— Ты не кончила.
— Здесь главное, чтобы ты стабильно кончал, — кидает она подобие улыбки, и я делаю шаг в ее сторону, нависаю, хлопаю дверью, которую она уже открыла.
— Оставайся, уже поздно. — шепчу ей в затылок, вдыхая аромат ванильного шампуня. Все ее женские штуки так и остались в квартире. Она ничего не забирала. Я ничего не выкидывал. — Тем более пробки.
Она замирает, толкается лбом в пластик, которым обшит металл и шумно выдыхает, словно о чем-то напряженно размышляя.
Глава 44. Василиса
Я осталась.
Разве могло быть иначе?
Я развернулась в коконе из его сильных, увитых венами рук. Подняла заплаканные глаза и замерла. Застыла. Превратилась в статую.
«Почему я всё ещё с ним?», — задумалась я тогда. Почему не бегу со всех ног. Может быть, потому что меня больше нигде не ждут? А может быть, потому что я знаю, что потерять этого мужчину будет худшей ошибкой в моей жизни.
Я не могла её совершить. Я не могла упустить тот шанс, что дарила нам судьба. Вернее, подарила, если бы я смогла забеременеть.
Но… я не могла.
Не смогла. Врачи разводили руками и говорили ждать и стараться.
Каждый месяц мы смотрели на этот долбанный тест как на манну небесную и каждый раз Макар успокаивал меня, когда появлялась привычная полоска. Старался как никогда. Возил в рестораны. Гулять. Макар молодец. Он делал все возможное. По необходимости трахал каждый день. Секс превратился в обязательное вечернее мероприятие, которые перестали возбуждать даже его. Даже член Черкашина перестал реагировать на механический будильник, что извещал — пора.
И даже мои усилия не оказались эффективными. Член просто не встал.
Потом мы, конечно, сделали перерыв, но не помогало ничего.
Наверное, к этому всё шло. И не переезд в другую квартиру, не совместный ремонт не помогали укрепить то, что мы когда-то потеряли. Не помогало замесить клей для разбитой чашки.
Огня к нашим разладам прибавлял проблемы в «Голоде». Кто-то сильно хотел его закрыть, привлекая все новые и новые проверки, инстанции. Иногда мне казалось, что это бывший сотрудник подсказывает, где и что могло быть в клубе не так. Говорил очень конкретно, где искать. Макар давал им на лапу, спускал на сохранение потопающего плота баснословные деньги.
— Избавься от клуба, — кричала я раздраженно в который раз. И Макар не был спокоен. Отвечал резко, режа по-живому.
— Избавься от головы, последнее время она только источает слезы.
Сидя в аэропорту, я до сих пор вспоминаю наш последний тест.
Отрицательный.
— Опять отрицательный! — кричала я ему в тот день, возненавидев даже его ласку. — Потому что ты не хочешь ребенка, ты просто хочешь меня трахать.
— Очнись! — в два шага преодолел он между нами расстояние и встряхнул меня. — Трахать тебя то же самое, что долбить дупло бревна. Да кому ты нужна, бревно. Меня уже тошнит от одной мысли залезть на тебя.
Все было кончено. В тот день, в ванной, две недели назад все было кончено. Оба это понимали, и мы оба это приняли.
— В таком случае я оставлю тебя с твоим вялым сучком наедине. Я ухожу! — решила я очень твердо и не заметила, как в мгновение в глазах Макара промелькнула молния, а сам он будто сорвался с цепи.
— Хрена с два! Это ты, ты, тварь фригидная, сделала меня импотентом и тебе же это исправлять, — он дернул меня за косу, впечатался в губы, целовал грубо, больно, укусил в кровь губу, и я ответила пощечиной.
Одной. Второй. Третьей.
Я кричала, истерила. Лупила его, пока мне не прилетела оглушительная ответка. Снесла меня на пол. И не успела я обиженно на
