Энциклопедия творчества Владимира Высоцкого: гражданский аспект - Яков Ильич Корман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В концовке «Палача» герой, полюбив своего палача, говорит: «Но мне хотя бы перед смертью повезло», — поскольку, как сказано в «Конце охоты»: «Чтобы жизнь улыбалась волкам — не слыхал <.. > Вот у смерти — красивый, широкий оскал…».
В обоих произведениях рассвет является предвестником смерти главных героев: «Уже светало — наше время истекло» = «Словно бритва, рассвет полоснул по глазам». Кроме того, со словами «наше время истекло» перекликается реплика лирического героя в «Охоте на волков», где его тоже готовились убить: «Вот кончается время мое». Отметим заодно еще три параллели между этой песней и «Палачом»: «Рвусь из сил и из всех сухожилий» /2; 130,/ = «И рычал, что есть сил» /5; 474/; «А может, сразу в переносицу кастетом?» (АР-16-192) = «Залп — и в сердце, другой — между глаз» /2; 422/; «Я ему, я его, только что я могу?» /8; 400/ = «Тот, которому я предназначен, / Улыбнулся — и поднял ружье!» /2; 130/.
***
Теперь рассмотрим общие мотивы между «Палачом» и «Балладой о манекенах».
В обоих произведениях власть названа кланом и родом: «Накричали речей / Мы за клан палачей» = «Я предлагаю смелый план / Возможных сезонных обменов: / Мы, люди, — в их бездушный клан, / А вместо нас — манекенов»; «Но ненавижу я весь ваш палачийрод — / Я в рот не брал вина за вас — и не желаю!» = «Храните, люди, свято / Весь манекенский род». И в обоих случаях присутствует язвительная ирония: «Накричали речей / Мы за клан палачей» = «Храните, люди, свято / Весь манекенский род!», — что напоминает «Плясовую» (1969) Галича: «Палачам бывает тоже грустно, / Пожалейте, люди, палачей!» (в двух последних случаях повторяется саркастическое обращение люди). Точно так же «пожалеет» своего палача лирический герой Высоцкого: «И посочувствовал дурной его судьбе». Причем в обоих случаях палачи «рыдают», что и должно вызвать «жалость»: «И от криков, и от слез палачей / Так и ходят этажи ходуном. <…> Белый хлеб икрой намазан густо, / Слезы кипяточка горячей» ~ «Чай закипел, положен сахар по две ложки. <…> Мы гоняли чаи, / Вдруг палач зарыдал: / Дескать, жертвы мои / Все идут на скандал».
В песне Галича присутствует авторский сарказм: «Очень плохо палачам по ночам, / Если снятся палачи палачам», — а в стихотворении Высоцкого этот сарказм проявляется через прямую речь самого палача: «Ах, вы тяжкие дни, / Палачева стерня! / Ну за что же они / Ненавидят меня?».
Совпадает даже лексика палача с лексикой манекенов в стихотворении «Мы — просто куклы, но… смотрите, нас одели»: «Ты уж букой не будь, / Ты же не тугодум!» /5; 475/ = «Ну, решайтесь, тугодумы! / Не одежда — высший класс!» /3; 468/. Да и в «Балладе о манекенах» они ведут себя так же, как палач: «Мол, как живешь, приятель?» (АР-17-36) = «"Как жизнь?" — спросил меня палач. — “Да так себе”. / Спросил бы лучше он, как смерть, — за час до казни» (АР-11-65), «А кстати, друг, — осведомился мой палач, — / Какой оркестр предпочитаете при этом?» (АР-16-192).
В 1972 году, помимо стихотворения «Мы — просто куклы…», был написан и «Затяжной прыжок», где власть, представленная в образе воздушных потоков, наделялась одинаковым с манекенами эпитетом: «Мы, люди, — в их бездушный клан» = «Бездушные и вечные / Воздушные потоки». Здесь они лирическому герою «кровь вгоняли в печень». Позднее, в песне «Ошибка вышла», главврач будет его пытать, в том числе нажимая «на печень-бедолагу», и герой тоже охарактеризует его как бездушного: «Но равнодушная спина / Ответила бесстрастно» (АР-11-40). А в черновиках «Побега на рывок» есть такой вариант: «Зря пугают тем светом — / Тут и там бьют кнутом. / В лоб удар — я на этом, / В печень — глядь — я на том» (АР-4-10).
Еще одна параллель между «Балладой о манекенах» и «Затяжным прыжком»: «Их не волнует ни черта. / И жизнерадостны они» = «Веселые, беспечные / Воздушные потоки».
Вообще же в «Балладе о манекенах» лирический герой завидует благополучию, в котором живут советские чиновники, но иронизирует над своей завистью: «Хочу такого плена — / Свобода мне не впрок! / Я вместо манекена / Хочу пожить денек. / На манекенские паи / Согласен даже на пари! / В приятный круг его семьи / Желаю, черт меня дери!». А в черновиках содержится и прямой намек на чиновников: «Не отдадут они свой чин / И не уступят свой уют» /4; 369/. В таком же значении это слово употреблялось в одной из редакций «Песни Рябого» (1968): «Как вступили в спор чины — / Все дела испорчены» /2; 413/. А еще раньше было написано «.Лукоморье» (1967), где вертопрах описывался точно так же, как манекены: «Ратный подвиг совершил — дом спалил» = «Такие подвиги творят. / Что мы за год не натворим».
Что же касается темы зависти к богатым соседям, то впервые она возникла в «Песне завистника» (1965), а через два года — в «Песенке про йога», которую можно рассматривать как предшественницу «Баллады о манекенах»: «Если б был я индийским йогом, / Я бы сердце свое отключил» (АР-3-94) = «Ах, стать бы манекеном, / Ах, как завидую я им!» /4; 371/; «Всё едят и целый год пьют!» /2; 7/ = «И пьют, и прожигают / Свою ночную жизнь» (АР-6-156); «Он, во-первых, если спит — сыт» /2; 324/ = «Он сыт, обут и невредим!» /4; 371/; «Ну а он себе лежит, спит» /2; 7/ = «А там лежит в кровати, / Смеется супермен» (АР-6-154)[2391]; «Он не обидчив на слова — два» = «Они так вежливы — взгляни!»; «Люди рядом — то да сё, мрут, / А ему плевать, и всё тут» /2; 324/ = «Их не волнует ни черта'» /4; 139/; «Хорошо индийским йогам — просто чудо!» /2;
