Энциклопедия творчества Владимира Высоцкого: гражданский аспект - Яков Ильич Корман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Если в последнем случае лирического героя назвал дураком граф, то в «Песне попугая» (1973) это сделает царь: «Царь русский пришел в соболях и бобрах, / Сказал вместо “Здравствуйте” — “Попка-дурак”» (АР^'1-138). Кроме того, попугай всё время мечтает о корриде («“Каррамба!”, “Коррида!” и “Черт побери!”»), а в «Дворянской песне» герой заявляет графу: «Я с вами завтра же дерусь, вот слово дворянина» /2; 395/ (что напоминает «Балладу о гипсе»: «Мне снятся драки, рифмы и коррида» /3; 186/).
А тема зависти реализуется в «Человеке за бортом» (1969): «И снова никаких у них забот [Я с завистью, с тоской глядел на них], / Проплыли с приключеньем и комфортом, / А я на суше упаду за борт — / Никто не крикнет: “Человек за бортом!”» (АР-17-109); и в «Песне автозавистника», которая во многом предвосхищает «Балладу о манекенах»: «Песня автозавистника» = «Машины выгоняют <.. > Но возвращаются назад — / Ах, как завидую я им!» (впервые же маска автозавистника встретитилась в песне «После чемпионата мира по футболу — разговор с женой», 1970: «Я сижу на нуле — / Дрянь купил жене и рад, / А у Пеле — “Шевроле” / В Рио-де-Жанейро»).
Если «частный собственник» ухмыляется через стекло автомобиля, то «манекен» — через стекло витрины: «А он смеется надо мной из “Жигулей”» (АР-2-112) = «Твой нос расплюснут на стекле <.. > Вон тот кретин в халате / Смеется над тобой».
Оба гонят машины с огромной скоростью: «Вдруг мне навстречу нагло прет капитализм, / Звериный лик свой скрыв под маской “Жигулей”» = «Машины выгоняют / И мчат так, что держись!».
И герой хочет стать похожим на «частного собственника» и «манекена»: «Но скоро я машину сделаю свою» = «Ах, стать бы манекеном, / Ах, как завидую я им!» /4; 371/. При этом в ранней песне он предстает «сумасшедшим» и больным, а в поздней такими же оказываются все советские люди: «Я в психбольнице все права завоевал» = «И жизнерадостны они, / И нам, безумным, не чета»; «Не для того лечил я нервы в том году…»(АР-2-110) = «В нас — хворь, недуги, мы больны! /4; 370/.
Через некоторое время тема зависти к процветающей власти получает развитие в «Смотринах» (1973), написанных чуть раньше «Баллады о манекенах».
В обеих песнях лирический герой употребляет похожие восклицания: «Ах, как завидую я им!» ~ «Ох, у соседа быстро пьют!»
Но перед тем, как продолжить их сопоставление, приведем несколько перекличек «Песенки про йога» со «Смотринами»: «Всё едят и целый год пьют» = «Ох, у соседа быстро пьют <…> И без похмелья перепой, / Еды навалом»: «Не едят, а всё кагор пьют» (АР-3-95) = «Рублей на сто мадер одних» (АР-3-63); «Я попросил подвыпившего йога…» = «Сосед другую литру съел — / И осовел, и опсовел».
А теперь посмотрим, как лирический герой характеризует манекенов и богатых соседей в «Смотринах»: «Гляди — красотка! Чем плоха? / Но не одна, а кое с кем» /4; 368/ = «Там у кого-то пир горой» (АР-3-62); «Грядет надежда всей страны — / Здоровый, крепкий манекен» /4; 141/ = «И гость — здоровый, налитой» (АР-3-62); «А там сидят они в тепле <.. > У них всё ладится — взгляни!» /4; 368/ = «И с тягой ладится в печи. / И с поддувалом» /4; 82/; «Он сыт, обут и невредим» /4; 371/ = «Там у соседа — мясо в щах» /4; 82/, «Еды навалом» /4; 84/; «И пьют, и прожигают / Свою ночную жизнь» /4; 1-40/ = «Ох, у соседа быстро пьют!» /4; 82/; «Галантный и элегантный» = «И гость — солидный, налитой»; «И жизнерадостны они» = «Уже дошло веселие до точки»; «И нам, безумным, не чета» = «А у меня цепные псы взбесились», «На мане-кенские паи / Согласен даже на пари!» = «И я пошел — попил, поел — / Не полегчало»; «Из них, конечно, ни один / Нам не уступит свой уют» = «А что не петь, когда уют / И не накладно?»; «А он — исчадье века! — / Гляди, пустился в пляс» /4; 370/ = «Потом пошли плясать в избе» /4; 84/; «Бузят и прожигают / Свою ночную жизнь» = «И всё хорошее в себе / Доистребили»; «А утром на местах стоят» /4; 370/ = «Наутро там — всегда покой» /4; 84/; «В приятный круг его семьи / Желаю, черт меня дери!» /4; 140/ = «У них в семье всегда покой» (АР-3-66); «В нас — хворь, недуги, мы больны!» /4; 370/ = «А то щеку на сторону ведет. <.. > Да на ногах моих мозоли прохудились <.. > Да в неудобном месте чирей вылез…» /4; 82 — 83/.
В черновиках «Баллады о манекенах» сказано, что они сидят «в покое и тепле» (АР-6-155), и такая же ситуация — в «Смотринах»: «Наутро там — всегда покой».
Позднее образ манекенов разовьется в «Частушках Марьи» (1974), написанных для фильма «Иван да Марья»: «Царь о подданных печется / От зари и до зари! / “Вот когда он испечется, / Мы посмотрим, что внутри! / Как он ни куражится, / Но пусто там окажется”» (АР-11-187).
Очевидно, что речь здесь идет о тех же манекенах, внутри которых ничего нет: «Мы — манекены, мы — без крови и без кожи» («Мы — просто куклы…»/3; 258/).
Характеристика царя «Как он ни куражится» повторится и применительно к другим образам власти — например, в черновиках «Гербария»: «Гид без ума, куражится» (АР-3-16); в стихотворении «Про глупцов», где мудрец дает совет этим глупцам: «Покуражьтесь еще, а потом — / Так и быть — приходите вторично». Да и в черновиках «Лекции о международном положении» герои скажут о своих врагах: «Напрасно кто-то где-то там куражится — / Его надежды тщетны и пусты» /5; 546/.
Первым же, кто высказался на тему пустоголовости представителей власти, был, как всегда, Салтыков-Щедрин: «Немного спустя после описанного выше приема письмоводитель градоначальника, вошедши утром с докладом в его кабинет, увидел такое зрелище: градоначальниково тело, облеченное в вицмундир, сидело за письменным столом, а перед ним, на кипе недоимочных реестров, лежала, в виде щегольского
