Набег язычества на рубеже веков - Сергей Борисович Бураго

заметке о поэте, написанной старым подпольщиком-революционером, товарищем Семенова по заключению в Курской тюрьме (его образ выведен – со слегка измененной фамилией «Стропушкин» в повести Л. Семенова «Проклятие»): «И вот снова Курск, сюда направила социал-демократическая организация»33.

Установив связи с социал-демократами в Петербурге, Леонид Семенов в начале зимы 1905–1906 гг. отправляется в Курскую губернию. «Через несколько дней, – читаем мы в «Дневнике», – я пришел к ней (Маше. – С.Б.) и сказал, что еду в Курскую губернию. Все уже готово у меня. И связи есть и дело… Из Курской губернии приходили вести о сильном крестьянском движении, я еду в самый разгар его… Связи имею с крестьянским союзом. Его и буду держаться».

А через месяц после отъезда из Петербурга Семенова в Тульскую губернию в качестве сельской учительницы и заведующей продовольственным пунктом для голодающих едет сестра Маша.

В Курской губернии Семенов собирал сходы, готовил речи, «сражался иногда со священниками и призывал крестьян подавать голос в Думу не за них («Дневник»). За ним охотился целый отряд стражников. Крестьяне прятали его по хуторам и мельницам. Однако вскоре Семенов был арестован и посажен в Старооскольский острог, откуда вышел в начале мая 1906 г.

После выхода из острога Семенов возвратился в Петербург. «А в Петербурге первый, о ком услышал, – пишет он в «Дневнике», – была опять сестра Маша, и в то же утро шел с нею рядом по светлым весенним улицам Петербурга. Она тоже только что вернулась из деревни и была, как и я, преисполнена всем, что видела и слышала там, и весной, которая окружала нас здесь».

В Петербурге Семенов не прекращает связей с революционными кругами: «Кругом опять сходки, митинги, газеты, первая дума, крестьянский союз, трудовая группа… Попал даже на один тайный революционный съезд в г. Гельсингфорсе. Мысль была одна: работать, как серый рядовой работник в рядах партии за народ» («Дневник»).

С Машей он видится ежедневно. Деньги становятся общими. Ночи напролет ходят они по улицам Петербурга и говорят, говорят… Наконец в июне решают уехать из города. Маша опять в Тульскую, Семенов – в Курскую губернию. До Москвы едут вместе, там расстаются, Семенов обещает Маше вскорости приехать в Тульскую губернию.

«В Курске я не знал никакого покоя, – вспоминает Семенов. – Лихорадочно делал все, за что взялся. Учительский съезд. Крестьянский союз. Партийная газета. Был присоединен к губернскому комитету партии. Выступил на митинге… Вдруг стал в глазах других чем-то значительным – приехал из Петербурга, из Гельсингфорса, из самой Думы» («Дневник»).

По заданию партии Семенов едет в деревню предупредить крестьян о необходимости избежать столкновения с войсками. На обратном пути в Курск его арестовывают и отводят в участок. Семенов бежит, его ловят, избивают до полусмерти и помещают в Рыльский острог, откуда впоследствии помещают в Курскую тюрьму. Слухи об этом доходят до Петербурга34. Сидя в тюрьме, Семенов в последний раз видится с сестрой Машей, которая приехала навестить его. Семенов привлекается к суду за революционную агитацию среди крестьян; побуждение их к поджогам помещичьих усадеб, за попытку бегства и за «оскорбление его Величества». Последнее (ст. 103) грозило 12 годами каторжных работ.

В конце ноября 1906 г. состоялся суд, решение которого оказалось, тем не менее, весьма благоприятным: оправдательный приговор по двум первым (большую роль сыграли здесь показания крестьян, данные ими следователю по особо важным делам Абрамовичу) и минимальное наказание по третьему делу: год крепости с учетом срока предварительного заключения. Однако предстояла еще административная ссылка в Нарымский край. Семенов просил отмены ссылки. Ее отменили.

Столь легкий исход дела, разумеется, был бы невозможен без активного вмешательства высокой родни. Указание на это находим в дневнике Е. П. Иванова, который так передает слова Леонида Семенова: «А держали (после оправдательного приговора – С.Б.) из-за родных. Они мешкали35. Очень любопытно в этой связи отметить, что дед поэта, П. П. Семенов стремится сейчас подчеркнуть свои заслуги перед царем и отечеством и подает императору прошение о присоединении к фамилии его и его потомства названия исследованной им области Тянь-Шань. И 23 ноября 1906 года, т. е. одновременно с проводимым над Леонидом судом, появляется высочайший именной указ, данный правительством сенату», который удовлетворил просьбу знаменитого географа36. Так Леонид Семенов, получив оправдательный приговор, одновременно стал: Семеновым Тян-Шанским! Освободили его 12 декабря 1906 г.

А днем раньше, 11 декабря, после полуторанедельного сидения в Тульской тюрьме и освобождения из заключения «по болезни» скоропостижно скончалась Маша37.

Смерть сестры Маши потрясла Леонида Семенова. Последующий поворот в его жизни (близость с Л. Н. Толстым, батрачество у крестьянина) безусловно связан с этим потрясением. Е. П. Иванов записал в дневнике: «19 декабря. Был на кладбище и видел Л. Семенова. Ему тошно от тоски и скорби»38. В стихах Семенова звучит острая безутешная боль и психическая подавленность:

Она позвала меня к себе,

Позвала на свою могилку.

На ее могилке весна,

На могилке трава.

Я стою просветленный,

В этой травке весна,

В этой травке она,

Сестра, сестра моя,

Ты ведь рада? Скажи же, шепни мне39,

Ах, вот и она…

Нам теперь никто не мешает…

Мы можем теперь расспросить друг друга обо всем,

О чем не успели,

Я могу тебя поцеловать,

Я могу провести рукой по твоим волосам…

Как этого раньше не смел,

Я держу твою руку и мне хорошо…

Сестра, ты ведь здесь?!

Ты ведь рада?! Скажи, шепни мне!..

Вместе с тем, Семенов продолжал сохранять свои связи с революционными кругами Санкт-Петербурга. «Еще раз пробую воскресить в себе старое, освященное днями с ней… Дума, редакции, сходки партии и кружки рабочих…», – пишет он в «Дневнике». Именно Семенов рассказывал 22 января 1907 года Е. П. Иванову о том, что отчим Блока, Ф. Ф. Кублицкий-Пиоттух, участвовал в расправе с революционерами40. Семенов печатается в радикальном журнале тех лет «Трудовой путь». Его автобиографическая антиправительственная повесть «Проклятие», напечатанная в 3 номере этого журнала, заканчивается строками, посвященными сестре Маше: Мария Добролюбова и революция существовали в его сознании безраздельно. В том же номере журнала напечатано не менее оппозиционное по настроению стихотворение Семенова «Проклятие» («Они цветы мои сорвали…»).

В том же номере журнала напечатаны два стихотворения Блока («На весенний праздник света…» и «Голос в тучах»).

1 февраля 1907 года Блок и Семенов выступали на собрании литературнохудожественного «Кружка молодых» в Петербургском университете. Как свидетельствует в своем дневнике М. Кузмин, Блок,