Веймар 1918—1933: история первой немецкой демократии - Генрих Август Винклер

class="p1">25 июня 1920 г. рейхспрезидент Эберт назначил рейхсканцлером бывшего президента Национального собрания Константина Ференбаха — 68-летнего политика из партии Центра, уроженца Шварцвальда и фрайбургского прокурора. В состав кабинета вошли министры от Центра, ДДП и ДФП, а также два беспартийных. Это было первое правительство начиная с октября 1918 г., в котором не была представлена СДПГ и которое тем не менее могло рассчитывать на поддержку социал-демократов. Хотя СДПГ и была теперь исключена из числа партий, несущих правительственную ответственность, она не могла возвратиться к своей «классической» оппозиционной роли. Если республика должна была оставаться управляемой, то социал-демократы должны были поддержать новый буржуазный кабинет. И хотя в результате выборов 6 июня 1920 г. многое изменилось, но проводить политику в Германии против социал-демократии пока все еще было невозможно{128}.

Тем не менее немецкое рабочее движение во второй половине 1920 г. занимало во многом более слабую позицию, чем непосредственно сразу же после окончания войны. И хотя попытка насильственного переворота со стороны правых радикалов была отражена, также неудачей закончились все попытки левых реформистов и радикалов изменить итоги революции в свою пользу. Победителями из большой пробы сил весны 1920 г. вышли умеренные правые, которым в акции Каппа — Лютвица не нравились не столько цели, сколько средства их достижения.

Однако социалистическое рабочее движение переживало спад в 1919–1920 гг. не только в Германии. В Австрии, где в 1918–1919 гг. революция отличалась большей глубиной, чем в Германии, во время выборов в Национальный совет в октябре 1920 г. социал-христиане превзошли социалистов и те оказались в оппозиции. В Венгрии, где была провозглашена единственная «национальная» Советская республика западнее границ России, уже в августе 1919 г. победили контрреволюционные силы, поддержанные Антантой, а в начале 1920 г. была учреждена «белая» диктатура во главе с правителем Николаусом фон Хорти. В нейтральных и вновь образованных государствах социалистам нигде не удалось прийти к власти. То же самое было справедливо и для стран-победительниц. В Великобритании в результате выборов в декабре 1918 г. у власти осталась либеральноконсервативная коалиция во главе с Ллойд Джорджем. Крупные забастовки начиная с 1918 г. не вызвали серьезных потрясений буржуазного порядка. Во Франции победителем из выборов ноября 1918 г. вышел «Блок националь» в составе правых и центристских партий под руководством Жоржа Клемансо. Самое сильное социальное потрясение послевоенного времени — всеобщая забастовка железнодорожных рабочих в мае 1920 г. закончилась здесь поражением профсоюзов. Неустойчивым было положение в Италии, которая формально относилась к странам-победительницам, но чувствовала себя обделенной союзниками в том, что касалось плодов победы. Выборы ноября 1919 г. сделали социалистов самой сильной партией в стране, но тем не менее не привели их к участию в правительстве. Следствием этого стали социальные беспорядки, стачки и всеобщие забастовки «красного двухлетия» («biennio rosso»), вершиной которого стал захват фабрик рабочими в августе-сентябре 1920 г. Тем временем цель рабочего контроля над производством не была достигнута; профсоюзы, напротив, довольствовались обещанием работодателей и правительства предоставить им право голоса. Этот опыт придавал силы фашистскому движению Бенито Муссолини: очевидно, левые были слабее, чем внушали их шествия и акции.

Следствием неудач социалистического рабочего движения была радикализация пролетариата. В Италии большинство социалистов уже осенью 1919 г. на партийном съезде в Болонье добилось вхождения в III Интернационал. В Германии большинство НСДПГ высказалось за аналогичный шаг на партийном съезде в Галле в октябре 1920 г., а во Франции Социалистическая партия большинством в две трети голосов на съезде в Туре в декабре 1920 г. приняла решение о вступлении в Коминтерн и преобразовании социалистической партии в коммунистическую. После того как Коммунистический интернационал на II конгрессе в Москве летом 1920 г. зафиксировал в своем «21 условии» большевистский тип партии и большевистскую схему взятия власти как обязательные для всех коммунистических партий, вступление в III Интернационал означало радикальный разрыв с традициями демократического социализма. Часть марксистского рабочего движения (в Италии и Франции сначала большинство, а в Германии — значительное меньшинство) объявила войну плюралистической демократии и «реформизму» внутри рабочего класса. Моделью, на которую впредь ориентировалось радикальное крыло рабочего движения, стала Советская Россия — единственная страна, которая, как казалось, осуществила успешную социалистическую революцию и поэтому могла рассматриваться альтернативой капиталистической системе.

Контрреволюция в самой Советской России к зиме 1919–1920 гг. была в целом разгромлена: когда в ходе польско-советской войны летом 1920 г. красные армии завоевали большую территорию Польши, какое-то время казалось возможным распространение коммунистической идеологии на Центральную Европу. Но польская победа в августе 1920 г. — «чудо на Висле» — перечеркнула надежды большевиков. Зато в собственной стране им удалось утвердить свою власть, что дало им уверенность в том, что мировая революция в конце концов победит, хотя и в более медленном темпе, чем считалось ранее{129}.

Немецкая позиция в отношении мировой революции была двойственной. С одной стороны, Советская Россия была центром движения, которое стремилось свергнуть существующий общественный строй, а следовательно, была опасным противником. С другой — она была врагом западных держав, прежде всего Польши, с существованием которой не хотели мириться старые правящие круги Германии. В преддверии Польско-советской войны, в начале февраля 1920 г., генерал фон Сект следующим образом изложил свое кредо: «Только при условии тесных контактов с Великороссией у Германии остаются перспективы возвращения своего статуса великой державы… Ни сейчас, ни когда-либо в будущем Пруссия и Германия не смогут смириться с тем, что Бромберг, Грауденц, Торн (Мариенбург), Познань находятся в польских руках, и теперь как чудо Господне появляется на горизонте помощь для нас в нашей глубочайшей беде. В этот момент никто не может требовать от Германии даже пошевелить пальцем, если над Польшей грянет беда».

Во время Польско-советской войны Германия объявила 20 июля 1920 г. о своем официальном нейтралитете. Немного позднее имперское правительство приняло закон, запрещавший провоз оружия и военного снаряжения на Восток. Фактически Германия тем самым поставила себя на сторону противников Польши и ее западных союзников, прежде всего Франции, косвенно выступив в поддержку Советской России. Таким образом, уже летом 1920 г. стали вырисовываться первые очертания дипломатического сотрудничества двух париев мировой политики. Движущей силой этого сближения на стороне Германии выступала та часть властной элиты, воинствующий антикоммунизм которой едва ли был кем-то превзойден внутри страны — руководство рейхсвера{130}.

Глава VII

Отсроченный кризис

В 1920–1921 гг. Германия переживала специфический период экономического развития: в то время как остальные индустриальные страны испытывали состояние послевоенной депрессии, которую вполне оправданно можно охарактеризовать как мировой экономический кризис, Германия в полной мере воспользовалась возможностями, которые несет с собой фаза высокой конъюнктуры и связанное с ней состояние полной занятости населения. Во Франции уровень промышленного производства вырос в