Веймар 1918—1933: история первой немецкой демократии - Генрих Август Винклер

и министр сельского хозяйства Пруссии Браун от СДПГ с миссией сообщить населению, что из Голландии будет доставлено столь необходимое продовольствие, если индустриальная область освободится от коммунистического господства. Гисберте и Браун представляли рейх и Пруссию на конференции в Билефельде 23 и 24 марта, в которой наряду с исполнительными советами, городскими муниципалитетами и регирунгспрезидентами приняли участие профсоюзы и политические партии — от буржуазных центристов до коммунистов. Целью конференции, как при ее открытии разъяснил Северинг, еще занимавший на тот момент пост комиссара Пруссии и рейха в Рурской области, было достижение соглашения о разоружении Красной армии Рура и организации сдачи оружия.

Созданная конференцией комиссия в действительности выработала соглашение о перемирии между рейхсвером и Красной армией Рура. 24 марта эта комиссия приняла «Билефельдское соглашение», повторявшее договоренность, к которой четырьмя днями ранее в Берлине пришли профсоюзы и партии парламентского большинства, но оно также содержало дополнительные пункты. Так, в них оговаривалась масштабная амнистия за нарушения закона, совершенные в ходе отражения путча. Процедура сдачи оружия должна была быть совместно урегулирована исполнительными советами и муниципальным органами. При условии строгого соблюдения этого соглашения рейхсвер не должен был вводить свои подразделения в рейнско-вестфальскую индустриальную область.

Билефельдское соглашение было на первый взгляд многообещающей попыткой решить конфликт в Руре мирным путем. Произошел раскол повстанцев, на что Северинг и возлагал надежды: умеренные силы вплоть до НСДПГ и центра в Хагене встали на почву соглашения; Центральный совет Эссена и КПГ потребовали новых переговоров с правительством рейха; исполнительные советы Мюльхайма и Хамборна отклонили перемирие. Такую же позицию заняло боевое руководство Красной армии Рура: оно хотело боевой пробы сил и предпочитало в этом случае почетное поражение якобы гнилому компромиссу{119}.

Если бы не хаос, царивший в Дуйсбурге, новое правительство рейха во главе с Германом Мюллером возможно пошло бы на новые переговоры, как того требовал Центральный совет Эссена. Но положение в этом городе было настолько угрожающим, что как правительство, так и Северинг сочли своевременным продемонстрировать неуступчивость. 28 марта правительство ответило на требования Эссена ультиматумом, срок которого истекал в полдень 30 марта. В свою очередь, командующий местными силами рейхсвера генерал-лейтенант фон Ваттер без какой-либо договоренности с Северингом или правительством рейха присовокупил 29 марта к требованиям ультиматума дополнительные условия сдачи оружия и роспуска Красной армии Рура — условия, которые также должны были быть выполнены в срок до полудня следующего дня, что было технически невозможно. Центральный совет Эссена ответил призывом к проведению новой всеобщей забастовки. 29 марта бастовали уже свыше 330 000 рурских горняков, или более ¾ всего персонала.

Самовольные дополнения Ваттера сделали очевидным принципиально слабое место «Билефельдского соглашения»: военные не были задействованы в качестве одной из договаривающихся сторон, а следовательно обладали в своих действиях значительной свободой рук. Кабинет Мюллера высказал 29 марта ряд пожеланий в адрес частей, находившихся под командованием Ваттера: Хаген и Бергишесланд не должны были быть, по возможности, затронуты войсками, походдолжен был осуществляться «без провокаций», солдаты должны были носить черно-красно-золотые знаки отличия. Но то что войска, готовые совершить поход в Рурскую область, будут придерживаться этих пожеланий, было в высшей степени сомнительным, так как большей частью это были фрайкоры, которые только что поддержали черно-бело-красный путч Каппа — Лютвица.

Фон Сект, между тем назначенный командующим сухопутных войск, был даже готов отправить сражаться против Красной армии Рура морскую бригаду Эрхарда, но потом отказался от этого намерения. Зато морская бригада Лёвенфельда, также относившаяся к путчистским группам «первого призыва», получила возможность внести свой вклад в «борьбу с большевизмом» на территории промышленной области.

31 марта Северинг, между тем назначенный прусским министром внутренних дел, предпринял последнюю попытку предотвратить бессмысленное кровопролитие. В Мюнстере он разъяснил представителям исполнительных советов и партий решения федерального правительства, при этом Северинг нашел понимание у партнеров по переговорам. Заключительное соглашение продлевало срок сдачи оружия и ликвидации вооруженных формирований восставших до 12 часов дня 2 апреля; до этого момента рейхсвер должен был воздерживаться от любого продвижения в пределах области. На общем собрании Исполнительного совета Эссена 1 апреля участвовавшие в нем руководители Красной армии Рура признали продолжение борьбы бессмысленным. Но их армия к тому времени уже распалась на ряд самостоятельных частей, и в Рурской области больше не было авторитетной пролетарской власти, которая могла бы добиться осуществления своих распоряжений. Северинг не преувеличивал, когда писал, оглядываясь назад: «Сообщения о вымогательствах и поджогах, об издевательствах и расстрелах увеличивались в ужасающем размере. Призывы населения, городских муниципалитетов и руководителей политических партий о помощи становились все громче». К вечеру 2 апреля, согласно сообщениям регирунспрезидентов, оружие не было сдано или сдано Красной армией Рура в незначительной степени. Так как Мюнстерские договоренности не были выполнены, рейхсвер начал оккупацию Рурской области{120}.

Продвижение военщины сопровождалось насилием и жестокостью, заставившими побледнеть «красный террор». Солдаты бригады Эппа расстреляли 2 апреля близ Пелкума вооруженных рабочих, раненых в предыдущих боях, а также десять санитарок Красной армии Рура, у которых при себе были пистолеты. Бесчисленное количество красноармейцев было застрелено «при попытке к бегству», то есть предательским выстрелом в спину. Общее число убитых, оплакиваемых рабочими Рура, так и не было никогда точно установлено.

Но с большой вероятностью можно полагать, что оно существенно превышало тысячу человек. Большинство из жертв были убиты, уже находясь в плену. Рейхсвер потерял 208 человек убитыми и 128 — пропавшими без вести, охранная полиция — 41 человек убитым. Правительство рейха воспрепятствовало еще большему кровопролитию, ликвидировав военно-полевые суды. Последние к тому моменту вынесли 205 смертных приговоров, из которых 50 были приведены в исполнение. Зато в течение еще долгих месяцев в Рурской области продолжали действовать чрезвычайные военные трибуналы, которых мало интересовали правительственные амнистии. Более коротким по продолжительности было другое следствие рурской акции рейхсвера: на его продвижение в местности, относящиеся к демилитаризованной рейнской зоне, Франция ответила 6 апреля оккупацией всего Майнского района, включая город Франкфурт. 17 мая, вскоре после завершения военной экзекуции в Рурской области, Париж снова отвел свои войска{121}.

Восстание пролетариата Рура было последним из массовых движений, начало которым положила «дикая» забастовка[21] 1917 г. Протест радикально настроенных рабочих был в первую очередь направлен против политической и общественной системы, на которую они возлагали ответственность за войну, а также против тех, кто после 1918 г. хотел восстановить эту систему. Массовые движения были также протестом против тех рабочих организаций, которые с течением времени инкорпорировались в существующий общественный порядок. Но профсоюзы и правые социал-демократы, которым адресовалось это обвинение, также имели