Стихотворения - Галактион Табидзе
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
333. Днем и ночью. Перевод Д. Беридзе
О, этот день ни с чем не схож!Мелькнула мысль и вновь пропала,Как в темноте мелькает ножПо следу желтого металла.
Но днем и ночью, напролет:«Алло! Гараж!» — неслось в трезвоне.И сторож створками воротИграл, как будто на гармони.
<1928>334. Вечером, когда ложатся тени… Перевод Вс. Рождественского
Вечером, когда ложатся тениИ звезда над сонной Сеной всходит,На бульвары, в горе и смятенье,Сгорбленная женщина выходит.
Вся в морщинах, хрупкая, седая,В черном платье, выцветшем и старом,Как во сне, бредет она, не знаяЦели, по сверкающим бульварам.
Скована своей немой тоскою,Не глядит, крестясь, на дверь собора,Не стоит с поникшей головоюОколо церковного притвора.
Полная печали и страданья,Вся она погружена в былое.Гложущее, горькое мечтаньеДень и ночь ей не дает покоя.
Темные, глубокие морщины —Скорби след и тайного мученья.Из идущих мимо — ни единыйЕй не скажет слова утешенья.
Холодно ей в мире и пустынно…Лишь одно и было счастье — дети.Но пришла война… Убили сына,И уж нет ей радости на свете.
<1930>335. Осень в траншеях. Перевод Н. Тихонова
Осенний вечер мерил дали Свирепых странствий,Траншей шеренги озирали Хребтов пространства.И в этот месяц золотистый, Пропахший прелью,Стебли маиса голосисто Свистят свирелью.О куропатке, с маху взятой На перерезе,Явившись желто-полосатой, Собака грезит,И всё свистят стебли, как струи, Свистят, янтарны,—Весь в ароматах и поцелуях Закат недаром.Как будто в шляпе из соломы, Гора уходит,И дрожь смертельная больного По стеблям бродит.И побледневшего вояки Сознанье гаснет,Он ранен. Падает во мраке — Ласкать напрасно.Мелькнула мать, любовь и детство Пред ним недаром,Но всё свистят маиса стебли, Свистят, янтарны.
<1930>336. Путник стоял, поджидая трамвай… Перевод С. Куняева
А. М. Горькому
Путник стоял, поджидая трамвай у столба,Ждал, что вот-вот заскрежещут трамвайные дуги…Слился с бессмертьем семнадцатый год навсегдаВ гуле восстанья, под свист обезумевшей вьюги.Мчались пролетки… Сквозь изморозь, словно плоты,Плыли трамваи.Дома и прохожие плыли,Как негативы, летящие из темноты,Чтобы мелькнуть на мгновенье в искрящейся пыли.А под сугробами по неприметным путямСетью извилистой тронулись талые воды —Русло за руслом, но всё не терпелось ручьямХором могучим воспеть пробужденье природы.Как быстротечно закончилось царство зимы!Жажда возникла услышать сквозь снежные буриГолос, идущий из недр пробужденной землиИ сквозь метели летящий к небесной лазури.О, половодье, когда не видать берегов!Время разлива, разгула и преображенья!Вешние воды услышали времени зовИ в бездорожье открыли пути для движенья.О, это время! Вчера лишь о нуждах оноВ праведном гневе и в ярости так голосило!Тысячи речек обрушились в русло одно,В сотнях сердец ощущенье единства сквозило!Нет, не сильфиды, не эльфы исчезли во мглеИ не бесплотные тени, а, словно лавины,Рухнули с грохотом на матерьяльной землеЗримые дамбы, одетые плотью плотины.Здравствуй и празднуй отныне в весенней ночи,Сердце поэта, познавшее времени ветры,Сердце, прозревшее в зимних глубинах ручьи,Залежи злата, до срока укрытые в недры.Глас вопиющего — ты возвещал обо всем,Что прорвалось в восклицании тысячегласном,Всё, что растаяло в сердце твоем и моемИ воплотилось в стотысячном хоре прекрасном.Ныне и присно и дальше во веки вековПусть же полощутся в полдне счастливого маяНаши знамена, как тысячи майских венков,Как вулканической лавы пурпурное пламя.…Мерз пешеход в ожиданье… Мятущийся снегПадал на плечи, на землю ложился привычно.Утро сияло, и в утренний час человекМог улыбнуться и даже вздохнуть иронично,Слыша, как старый вагончик едва дребезжит,Тяжко груженный укладом вчерашней России…«Где это время?» — когда бы его вдруг спросили,Он бы ответил: «Где снег прошлогодний лежит…»
<1930>337. Революционной Грузии. Перевод Г. Маргвелашвили
Революционной, неслыханной и небывалой,Великой волей своею, свершающей подвиг,Мыслью высокой явившей воочию мощь ЧеловекаИ тысячью нитей со всею страной сопряженной,Воодушевлению масс, несущихся миллионноволнымМогучим потоком навстречу творимой легендеИ натиском бешеной страсти взломавших и смывшихПреграды, скрывавшие вольную ширь горизонта,И разрушенью — о да, разрушенью, —И сокрушительной ломке всего, что отжило век,—Чтоб замкнутый круг был разорван и вышли мы к солнцу!—Неотвратимому, необратимому бегу времен,Революционной Грузии,Прыжку исполинскому, ошеломившему взгляд,Революционной, неслыханной и небывалойГрузии новой, — слава! И созиданию — слава!
<1930>338. Руки. Перевод Н. Заболоцкого
Вот западный ветерНесется по небу.Багряного шелкаВлекутся за ним облака.А вниз посмотри:КоллективаОгромные руки,Хозяева жизни,Лежат на бескрайних полях.
О сверхчеловеческих,О невероятных делахТвердят эти руки:Бугры и мозоли,Могучие пальцы,Персты гладиатора,Как корниСтолетнего дуба,Врываются в землю они.
Как жаль,Что донынеЕще не умеетХудожникЭтюд начертитьЭтих невиданных рук!Упорным трудомЭтих гигантских ладонейВозделаныДолы, поля и луга.
Эти прекрасные рукиПлавятРуду и железо,Всё, что лежало мертво,Делают снова живым.
<1930>339. «Отважный, истинный поэт…» Перевод В. Гаприндашвили
Отважный, истинный поэт,Большую утверждая веру,На стройке наших бурных летУподобляйся инженеру!
Иссякнул мутных дней поток,Поток, исполненный отравы.В назначенный зажегся срокСвободы факел многоглавый.
Пусть созидание трудней,Но манят новые пределы.Поэт — строитель новых днейИ первооткрыватель смелый.
Не льет он в старые мехиВино мечты вольнолюбивой,Он строит, как дома, стихи,И строф он вспахивает нивы.
Исчезла узкая межа…Поэт — глашатай бури страстной,И в день великий мятежаТрубит он в рог свой громкогласный.
Поэт вниманьем окружен,Вниманьем, тайно восхищенным:Самозабвенной песней онДарует радость миллионам.
<1930>340. Абхазия. Перевод Б. Брика
От Европы до АзииМоре — из малахита.Блещут горы АбхазииИ отроги Колхиды.
Побережье усеяноЧередой белых точек.Всюду игры затеяны,Всюду юность хохочет.
В отдаленье от берега,Где песка целлулоид,Скромный родственник Терека,Чалибаш землю роет.
Вот табачница славная,Солнцем ярким согрета,Нижет листья янтарного,Темно-желтого цвета.
Вот она — моря ЧерногоНеобъятная чаша,И блестит КалифорниейВ ней Абхазия наша!
С добрым утром, акации,Я в Абхазии снова…С добрым утром, плантацииТабака золотого!
<1931>341. Не оставляй его, как сироту… Перевод К. Симонова
