Стихотворения - Галактион Табидзе

326. Шум, покрывший округу. Перевод Д. Беридзе

В пути недобром, бросив кров,Я песнь услышал, ибо верил.Теперь я знаю, кто доверилМне голос моря и ветров.

О, выявленный в споре звук,Отдавшийся другому звуку!О, шум, покрывший всю округуИ тысячи других округ…

327. Золотые шкуры. Перевод К. Симонова

Отягощенные, ленивоПод летним ветром гнутся нивы;Блеснут то серебром, то сталью,То белой, облачной эмалью.

И снова, солнцем залитые,Лежат, как шкуры золотые.О, сколько тигров здесь убито!И прямо на поле забыто…

328. Блещет золотом наша эпоха. Перевод И. Дадашидзе

Видишь, набросив на плечи нарядную чоху,Встав над руинами древних скрижалей и плит,Золотоволосая, юная наша эпохаНового «Витязя в тигровой шкуре» творит.

Видишь, как в хмурых горах, среди вечного снега,Вешнего утра звенит золотая струна,Так золотыми лучами на склонах КазбекаМайское солнце выводит свои письмена.

329. «Пойми, что не дается право…» Перевод Г. Цагарели

Пойми, что не дается правоПогибнуть иль свернуть с пути!В Клондайк, обвороженный славой,Я должен шхуну привести.

Широко разольются зори,Мне возвращенные давно.Пускай судьба со мною в споре, —Мне отступать не суждено.

О дух мой, в испытаньях выстой,В однообразье тусклых дней!И примирительную пристаньС цветами — воспевать не смей!

330. Однажды вечером. Перевод В. Леоновича

Высоко лежит и полого,Тихо клонится даль ко сну:Пламенеющая дорогаРассекает голубизну.И последней стрелою пламениМгла кофейни просквожена…Эта пауза в памяти,Незнакомая тишина…Из-за давности эпизодов —Звон в ушах и судьбы наплыв.В расписании пароходов,Соответственно, перерыв.Слабо дрогнули где-то околоИ застыли колокола…

Гул, толпа — одиночества облако,Прибывающих — без числа.С полотна Веронезе, право,Незнакомка сошла на пирс.Тихо стала у трапа,Где мелькали и торопились.И, угадывая мгновенье,Подошла сама, назвалась.Помню пальцев прикосновенье.Я сказал: «Вот розы для Вас».Время было вечернее,И Батум — как сейчас —То — заоблачное — свечение —Лебединый полет — Кавказ.Мы сходились легко и быстро,Невзирая на разнобой:Денди — я и она — курсистка,Очарованная толпой.Нет, не облако одиночестваВеронику влекло, увы, —То врожденное отрочество…Нике — статуя без головы…Я смеялся: «Вэра да вэра,Нике!»         Полнились колокола,Зачиналась другая эра,И граница повсюду шла.Мы расстались: она — в печали,Я шутил, как велит мой клан.Те же розы на том же причале.Социалистка — батумский Глан…Ах, мы шутили,Мы всё шутилиМежду картами и вином,Как на судне при полном штиле,Как на шлюпке — вверх дном…Не печальтесь, играйтеЖизнью, смертью и всем…Восемнадцатый год в Петрограде —Это лет через семь.Обращаются в прах иллюзииИ, позвольте сказать, — в помет.Вдруг слова:                  «Нет прекрасней Грузии!И никто меня не поймет!»Две подружки в военном, кожаном.Вероника — спиной ко мне.Я в жару — в кафе промороженном,Голова у меня в огне.«Там сейчас расцвели мимозы,Там живет один человек…Розы мне подарил — и розыОказались — навек.Хоть на крыльях туда бы рада!Там бы надо установитьДиктатуру пролетариатаИ бандитов переловить.Сволочь белую к стенке…»                                  «Белый»За спиной у нее сидит —Полумертвый, окоченелыйИ, оказывается, бандит.«Если что… Подруга, запомни:Дуб над пропастью, там гора…»— «Хватит, Верка!» — «Нет-нет, исполниВсё до точки». — «Айда, пора…»

И на улице не узнала —Долго вглядывалась сквозь снег:На другом берегу каналаПодозрительный человек…Как узнать, если всех дороже,Если в жизни твоей — один?Извините… Да это что же…Не бывало… Разбередил…Мы шутили, мы век шутилиМежду картами и вином,Как на судне при полном штиле,Как на шлюпке — вверх дном.Одиночество на чужбине…Вы не пробовали замерзать?Неизведанное донынеНаслаждение, так сказать.Превосходно! По этому поводуПарадоксов кладезь — мороз!Это дух мой бродит по городуИли сам я — в поисках роз?Чтоб согреться, надо раздеться,Уверяю вас… Тут пальба…Здесь прошла — мимо сердцаПуля-дура — как и судьба.Крикнул, падая: «Вероника!»Небо — стены — твое лицоНадо мною тогда возникло,Слава богу… в конце концов…Умер я — совершенно счастлив…

Петроградская сторона,Воскресения день ненастлив.Где — она?Неужели — горячка, грезы?Кто стрелял? Хорошо бы — ты…На стекле голубые розы,Фосфорические цветы.Или — Верка та — револьверкаУложила, и все дела —Полубелого, недоверка —И метель его замела —Хоть не ведала, хоть случайно…Но    была ли та благодать?Или не было?                    ЧрезвычайноМне хотелось тогда узнать.Небеса непроглядно серы…Но — лицо… О господи, нет,Ничего, кроме чистой веры,Не прошу на остаток лет!

Мы шутили и нашутили —Чистой кровью, а не вином…Нет, конечно!                    Ее убили —В тот же миг, я уверен в том!А быть может, тогда, в отчаянии,Что наделала — и сама…Эти годы необычайны,И особенно — та зима.

331. Ждут нового Микеланджело. Перевод Б. Лившица

Да воскреснет искусство и сворыПалачей в нем конец обретут!Неподвижные снежные горыМикеланджело нового ждут.

Тот, кому доверяли мы радость,—И велик и возвышен. УжельНе ему принесем мы в наградуСердца нашего пламенный хмель?

День сегодня — на диво прекрасный,Радость в поле, в лесу без конца!Солнце неисчерпаемой ласкойСогревает людские сердца.

Приобщимся же, други, к сияньюИ поэзии и труда,Утвержденному солнечной дланьюВ нашей родине навсегда!

332. «С глазами, холоднее стали темной…» Перевод Н. Тихонова

С глазами, холоднее стали темной,Не сетуешь, смотря в былое снова,Зачем себя большим поэтом помнить,Когда живешь несчастнее любого?

Стиха ль коснешься, волосы ль оправишь,Или оглянешься молниеносно,Повсюду ты в капканы ногу ставишь,Уж окружен, уже ограблен злостно.

Опять настанет эра, может, скоро,Что мировой войною назовется,Опять над нами зашумят моторыИ на людей тяжелый газ прольется.

Он предпочтет, поэт, собрать все вместеВ пространство улетевшие частицы —Людей, громов, событий: всё он взвеситИ в этот ураганный вихрь включится.

Обвалы снова загремят, нахмурясь,Ударят волны по дорогам песни,Глаза в глаза поэт посмотрит буре,И взгляды друг от друга не отвесть им.

Им так стоять — и мучиться и мучитьПри полной невозможности расстаться.Но уж ложатся отсветы на тучахТех лучших солнц, чья очередь являться.

И новый гром над головой войны,Я вижу революции движенье,Простой болид или кусок луныК земле несется, не сдержав паденья.

Одно лишь чувство с тем паденьем схоже,Им сердце переполнено, как жаждой.Оно полно, как это небо тоже,Борьбою, предвосхищенной однажды.

Пред чем дрожать эпохе этой новой —Лишь в день победы подвиг будет кончен.Нет, я тобой, как мир, не завоеван,Тебя я нес в себе, как сердце, прочно.

333. Днем и ночью. Перевод Д. Беридзе