Проклятие красной земли (СИ) - Марина Алина

— Вот что странно, — нахмурившись, говорит Сиэтл и тут же поднимает платок к лицу, стараясь защититься от порывов ветра. — Вы говорите, что торнадо вызвала Джезбел, но я не чувствую в магии женской руки. Это больше похоже на стихийный всплеск. Это торнадо отличается от предыдущего, оно буйное и неконтролируемое. Будто бы создавалось подростком.

— Это невозможно, — тут же качает головой Сиэтл и опускает голову ниже, когда пыль забивается в уголки глаз. — В Форт-Уэйне есть подростки-маги, но ни один из них не стал бы уничтожать город и его окрестности.

Близнецы Рэгланы достаточно вспыльчивые, чтобы спровоцировать магию такого уровня, это правда. Да и младшая дочка Саттонов подходит под это описание. Но все они сейчас находятся в городе и никогда бы не стали убивать человека ради таких масштабных разрушений. Эти дети не способны на жестокость, Соломон в них даже не сомневается.

— Я не сказал, что торнадо вызвал подросток, — осторожно замечает Сиэтл. — Я упомянул, что магия, которой пропитано торнадо, слишком неконтролируемая и этим похожа на юношескую.

— Хочешь сказать, что Джезбел могла пожертвовать каким-нибудь юнцом?

— Не просто юнцом, а юнцом-магом.

— Вздор, — категорически отрицает Соломон и замечает, что до центра торнадо остается меньше пары миль. — Ни один ребенок в Форт-Уэйне не пошел бы за Джезбел. А все несовершеннолетние маги, насколько я знаю, сейчас вместе со своими родителями.

Закари останавливается и смотрит на Соломона так удивленно, будто бы видит того впервые. Но Соломон чувствует, что не он стал виновником растерянного вида Блэка. Тот будто бы сводит воедино лишь ему известные домыслы и приходит от них в ужас.

— С родителями? — уточняет Закари, словно думает, что ему послышалось.

— Так точно, — раздраженно выдыхает Соломон, предчувствуя опасность, с которой им вот-вот понадобится столкнуться. — Я уверен, что все дети-маги прямо сейчас находятся рядом со своими семьями, и им ничего не угрожает.

— У Джезбел был сын, — убито отзывается Закари.

Но Соломон все еще не понимает логический ряд. Да, он тоже помнит Игниса, этого мелкого сатаненка, который научился пакостить раньше, чем говорить. И что? Какое отношение сын Джезбел имеет к урагану?

— Игнис был магом, — добавляет Закари и слезает с лошади, обращая свой взгляд к центру торнадо. — И насколько я знаю, он плохо контролировал свои способности.

То есть Закари сейчас хочет сказать, что Джезбел привезла в прерии своего ребенка и принесла его в жертву, вызывая разрушительное торнадо, чтобы уничтожить город? Звучит несерьезно. Больше всего на свете Джезбел гордилась тем, какая она замечательная мать. И только глухой не слышал о ее любви к сыну.

— Это все глупости, Закари.

— Может, и нет, — Сиэтл тоже меняется в лице.

Вероятно, подобные разговоры ему совсем не по душе.

— Когда мы успокоим торнадо и найдем место его призыва, то сможем опознать жертву, — неожиданно настаивает Сиэтл и тоже вылезает из седла, чтобы предстать перед стихией на своих двоих.

— Тогда и поговорим, — невпечатленно отвечает Соломон.

Он до последнего сомневается, стоит ли ему становиться рядом с Закари и Сиэтлом, но все же опускается на землю и пробует почву под ногами. Вроде бы устойчивая, можно попытаться здесь удержаться и вместе с этим противостоять торнадо.

— Надеюсь, что вы правы, господин мэр, — произносит Сиэтл, пока Закари мрачно молчит, выставляя руки перед собой. — Иначе это будет очень нехорошая история.

— Любая история, где есть смерть, нехорошая, — просто отвечает Соломон.

И подходит ближе, встраиваясь в ряд тех, кого он никогда не считал союзниками. Им троим предстоит остановить самую разрушительную стихию штата и выстоять против магии крови в ее самом жестоком проявлении. Соломон не думает, что он готов, но времени на сомнения все равно не остается.

Торнадо неумолимо подбирается все ближе, и ненадолго Соломону чудится безумный смех Джезбел в его завитках.

Однако это чувство быстро проходит.

И начинается настоящая борьба за выживание.

Глава 19

— Окна нужно заколотить, — говорит Вилма лавочнику, смотрящему с сомнением то на нее, то на темнеющее небо на горизонте.

— Да как же… — начинает сопротивляться тот.

Вилма перебивает его, глядя совсем свирепо.

— Лучше заколотить их сейчас, чем потом менять все окна и витрины, не так ли?

Лавочник нехотя кивает, соглашаясь. Другие лавочники по улице уже вовсю занимаются заколачиванием окон, даже оборудованных ставнями. Дома выстояли в прошлый раз, но вывески были сорваны, а стекла побиты. Сейчас, зная о приближении стихии заранее, Вилма решает, что должны быть приняты все возможные меры безопасности, о которых только можно подумать.

Она сама помогает портному убрать все подальше от окон и заколотить их. Мотается от одного здания к другому, чувствуя, как воздух все больше пропитывается паникой. Саму ее эта паника тоже пробирает. Но больше из-за Соломона, отправившегося прямо к центру стихии. А что, если он не вернется? Не справится, не найдет концов?

Это станет проблемой для города как минимум — несмотря на всю Соломонову бесполезность во многих вопросах, Вилма понимает, что чем-то он там в ратуше да занимался. Чем-то, с чем она не справится.

Как максимум — это станет проблемой лично для нее. Она невольно вспоминает о последнем разговоре, который был у нее с Соломоном. И совершенно по-дурацки жалеет о том, что так на него накинулась.

Можно ведь было попытаться выдохнуть и поговорить не на повышенных тонах.

Можно было ответить ему теми же чертовыми словами.

— Это из-за меня? — спрашивает Хесус, подошедший к Вилме. — Из-за того, что я отпустил Джезбел Берджесс?

Еще его чувства вины ей сейчас не хватало.

Вилма протягивает к нему руку и коротко треплет его по плечу.

— Ты не виноват, — говорит она ему. — Ты не мог ничего сделать.

Никто из них, пожалуй, не смог бы ничего изменить. Вилма, даже зная уже о том, что с Джезбел не все так просто, все равно не придала этому должного значения. Соломон, которому стоило бы за своим магическим племенем приглядывать, упустил ее из виду. Другие маги так и вовсе закрыли на все происходящее не с ними глаза.

Отчасти виноваты они все. Но никак не Хесус, которому, кажется, сейчас тяжелее всего.

— Давай, помоги мне тут, — говорит она и кивает на очередное окно, которое нужно как можно скорее заколотить.

Хесус понуро кивает, но все-таки берется за молоток.