Буковый лес - Валида Будакиду

Она поняла, ещё как поняла.

Сейчас она понимала и чувствовала в сто, нет в тысячу раз больше, чем всего сорок восемь часов назад. В семь часов вечера будет ровно двое суток, как она появилась в этом городе, в своём новом доме. Казалось за эти двое суток вся её жизнь, вся греховная и лживая прошла перед глазами. Как она жила все эти годы?! Рассорилась с матерью, обманув себя, вышла замуж за нелюбимого. Теперь всё встанет на свои места, теперь будет всё по-другому, как и обещал Володя. Тогда, в прошлой жизни она придумала себе любовь и вышла замуж за Его сына, жестоко обманув себя, что в сыне увидит дух его отца, вместе с плотью и кровью переданной ему. Но, «копия» оказалась плохой, совсем другой, сделанной с ошибками. Ложь, везде одна ложь. Разная ложь – громкая, тихая, большая, маленькая, яркая, блеклая и поэтому страшная. Ложь и обман. Хотя…

Разум Линды от всего пережитого отказывался ей подчиняться. Грязное сомненье лезвием бритвы полоснуло мозг:

– Володя… – она снова терялась и не знала, как начать, – Володь, а как это… тот дед решил стать святым, который на Антония похож, ты говорил, взял, вырыл себе в земле норку, переоделся и завёл себе паству? Это у него теперь работа такая? «Я работаю святым»? Или вот ты говорил – прямо на территории монастыря… это ну как сказать… ну это же было изначальной ложью и обманом прикинуться «отроком»? Это я о старце Досифее. Она – молодая женщина, прямо скажу – девушка в соку и потом врала по крупному всем вокруг всю свою жизнь?! Мы когда собирались в монастырь, ты мне что говорил? Ты говорил: «В этом мире все имеют своё предназначение, которое им дал Бог. В Священном писании есть порицания тому, кто носит одежду противоположного пола. И потом – подолом длинных юбок женщина накапливает энергию Земли. А это полезно не только для неё, но и для окружающих. Человек, входящий в Храм Божий должен быть скромен, терпелив, прост, смиренен, просветлён». Ты мне час назад сам говорил, что у каждого человека своё предназначение на Земле.

То есть Бог создал эту самую Дарью женщиной для того, чтоб она как Дарья совершила что-то своё, женское, жила как женщина, рожала детей. А, так, выходит: она не подчинилась Богу?! Она отреклась от его заветов и решила жить так, как захотела сама? На ней грех неподчинения и неуважения сначала к собственным родителям, потом Богу, обман, предательство. Предательство – это почти самый губительный грех, страшнее него только педофилия, так? Ну, ведь Досифея, она же Дарья предала своих же родителей, которые верили в неё, возлагали надежды, она предала их надежды, их любовь, их веру и убежала из дому. Если её, прожившую всю жизнь во лжи, канонизировали, объявили святой и похоронили в монастыре, то почему церковь не признаёт гомосексуалистов и травести и считает их извращенцами?

Какая между ними разница – между старцем Досифеем, который, выходит, был лгуном-трансвеститом и современными гомосексуалистами? Ведь обманывать и предавать должно быть греховным для всех? И для самого Досифея, и для тех, кто урождённую «Дарью» тайно оставил жить в мужском монастыре, тем самым тоже обманывая своих же сородичей, прихожан. Не может же это быть греховным только для геев и для лесбиянок, которые грешны тем, что не живут в монастырях! Не может Господь прощать одних и наказывать других. Тогда… тогда какая же эта обманщица Дарья и тот Антоний, что вместо работы ходит в пещере отдыхать – «святые»?! И которая в дупле сидела, Алипия, она то чем свята? Юродством? Так на мне грехов меньше, чем на них, а я ещё должна просить о помощи, чтоб они подсуетились для меня перед Богом?! Чтоб выступили как посредники?! – Вдруг набравшись смелости, выпалила Линда.

Вальдемар, еле удержав руль, с ловкостью фокусника объехал столб и ударил по тормозам. Если б не ремень безопасности, Линда бы вылетела в лобовое стекло. Он на доли секунды задержал в лёгких воздух и резко обернулся к ней с бледным, перекошенным гримасой лицом С силой сжав её запястье, Вальдемар прохрипел:

– Никогда, слышишь, больше ни-ког-да не смей прикасаться своими грязными мирскими лапами к тому, чего ты не ведаешь! Ни-ког-да, – снова раздельно, по слогам произнёс он, – не смей обсуждать жития святых и сомневаться в Вере! Неужели тебе, Марго, – уже мягче добавил он и отпустил руку, – на самом деле не понятно, ты же умная? Непонятно что не нам не дано прочувствовать на сколько сильна была Истинная Вера этой женщины, я про Дарью Тяпкину-Досифея, она ушла от мирской жизни, стала монахом и и-ме-е-енно ради этого ей пришлось обманывать всю жизнь. Да, она обманывала, но только ради веры! То, что Досифей был женщиной, узнали только, когда её хоронили, сняли рясу и раздели.

«Как стыдно! Какой ужас… – Линда сама от себя была в шоке. Что за нечистый её попутал?! Только что она чуть не поставила под сомненье свою веру, оскорбив тем самым такие высокие религиозные чувства замечательного человека! И всё равно… слова „обманывать ради веры“ звучат не искренне, – наверное, мне пока не все истины открылись, и я на самом деле не достигла просветления. Ничего, впереди ещё целых пять дней. Всё уладится».

Повинуясь внутреннему порыву, она вдруг приложила лоб к его плечу и крепко обвила руками.

– Стой, стой! – Засмеялся Вальдемар, – Да отпусти ты! Я машину заведу… – после резкой вспышки внезапного гнева, он уже остыл, и они стали ещё ближе друг к другу, – Хорошо, что мы уже возле дома. С тобой, оказывается, опасно ездить, моя королева!

Всё-таки, он был совершенно потрясающим этот Вальдемар!

Надо сейчас, когда вылезу рассмотреть его машину, этот самый «Лексус», а то приеду в Салоники, меня спросят, и я отвечу гордо так: «На „Лексусе“ рассекала», потом ещё спросят поподробней чего да как, а я кроме торпеды и запаха кожи в салоне ничего буду знать. Надо и машинку рассмотреть, и дом обследовать получше не помешало.

Какие тут названия улиц сочные, умиротворяющие. Наша называется «Фруктовая». Чудо! Прямо во рту вкусно становится. А сейчас надо попытаться расписать оставшийся день. Что у нас «сёдни у программе»? У нас главное помочь Машульке сделать уроки. Она и сама их делает, но вот за эти двое суток никто на неё должного внимания не обратил, она как потерянная ходит, совсем одна. Мы там снимаем, разговоры говорим, камеры бегают, а она придёт со школы, сядет у себя в комнатке, книжками обложится.

Надо хоть немного ребёнка расшевелить. Собственно, «новую мамку» именно ей везли, а «мамка» обсуждает мировые катаклизмы и ребёнком совершенно не занимается. Интересно – она на самом деле замкнутая, или просто стеснительная? Ни в камеру не лезет, как другие дети в её возрасте бы делали, чтоб в «ящик» попасть, ни слова лишнего не скажет. Сегодня разберёмся.

Потом о-о-о-очень бы хотелось, наконец, скупаться. В смысле не в купели и не в сауне, элементарно в душ сходить, мочалкой потереться. Давно надо, да всё вроде холодно, или знобит, времени не хватает. Может, морозит от нервного перевозбуждения, вон, сколько впечатлений за тридцать шесть часов, может пока не акклиматизировалась? «Дневники» эти никому не нужные пока запишут, уже с ног валишься и свет белый не мил, даже времени нет за Алечку попереживать и поскучать по ней. Андрюшка в Салониках, поди, гоголем ходит, впечатляет, счастлив небось. А, как же! Столько внимания к его персоне. Любит, мазурик, пыли людям в глаза напустить, тем более – перед камерами покрасоваться появилась возможность, сто процентов по полной отвязался!», – Как ни странно, но мысль об Эндрю и его партнёрше не уколола совершенно. Линда не почувствовала холодного клинка тоски в сердце, как бывало обычно, если они ссорились, или если просто не надолго расставались.

Сегодня ни ностальгии, ни ревности. Странно всё это. Клавка, Вальдемара жена, на десять лет младше Линды и, судя по фотографиям, в альбоме, может и не красавица, тем не менее, довольно эффектная тётка. Высокая грудь, чуть вздернутые вверх уголки губ… А, вот Линде здесь и сейчас Эндрю совершенно не нужен.

Воспоминания о доме бледнели, уплывали на второй план и меркли в воспалённом сознании.

Значит кратко и компактно: уроки с Машкой – раз, скупаться – два и «дневники» – три. Нет, лучше переставить уроки – раз, «дневники» – два и скупаться самое последнее, чтоб расслабиться и спать спокойно. Там ещё гора посуды в раковине. Вся съёмочная группа ела гигантский пирог с грибами, собранными Вальдемаром в лесу и замороженными им же в морозилке. Надо противень мыть, тарелки, тесто-зараза в духовку выползло; ужин на сегодня лёгенький состряпать… Когда это всё успеть?

Посуда вымыта, мясо для завтрашнего обеда заготовлено, овощи перебраны, позвоночник разламывается, Машенька ластится как котёнок в ожидании «проверки уроков». Она, видимо, согласна на замечания по «некачественной» подготовке к школе, но очень хочет, что б Линда хоть час посидела именно с ней. Машка расчесала волосы, заплела их в косу и ходит за группой по пятам, прижимая к животу «алгебру» вверх ногами.