Буковый лес - Валида Будакиду

Ей показалось, что прямо сейчас, прямо под стенами монастыря, прямо на глазах у всей съёмочной группы и, пришедшего на моленье, народа, он её прижмёт к себе и поцелует. Страстно… прямо во вздрагивающие губы.

– Даже ты, даже ты у меня иногда бываешь как упрямая девочка, не слушаешь, когда тебе говорят умные вещи, что уж о других говорить. Мир сошёл с ума. Ничегоо-о-о… скоро всё встанет на свои места.

Таня, теряя терпение, отделившись от камер, направилась в их сторону. Но, влюблённые не стали дожидаться стука в окно и сами выпрыгнули из салона.

Вальдемар водил её по древней земле Свято Троицкого Китаевского монастыря, рассказывал о Серафиме Саровском, о старце Досифее, съёмочная группа тащилась сзади, удерживая дистанцию, пытаясь делать вид, что они вообще не с ними.

– Откуда же взялся этот удивительный монах, Досифей? Откуда же взялся в Киеве этот удивительный старец? А вот откуда; в церковных архивах сохранилась такая вот версия жизни великого подвижника: в тысяча семьсот двадцать первом году в Рязани у богатых и знатных дворян Тяпкиных родилась дочь Дарья. Жила она в роскоши, окруженная лаской и родительской любовью. Ее родная бабушка, овдовев, постриглась в монахини в московском Вознесенском монастыре. По просьбе этой самой бабушки отец и мать однажды привезли двухгодовалого ребенка в Москву и оставили девочку в монастыре. За тихими стенами обители маленькая Даша пробыла до девяти лет. Выучилась молитвам, церковным обрядам, привыкла к аскетическому укладу жизни, вела себя строго, росла тихой и застенчивой. Но, пришло время уезжать, и вот когда девочка вернулась домой, внезапно поняла, что жить так не сможет, что все эти красивые наряды и суета высшего общества не для нее. Последней каплей стала новость о том, что ее, пятнадцатилетнюю барышню, родители задумали выдать замуж. Тогда Дарья и решила покинуть родительский дом. Она остриглась, купила мужскую крестьянскую одежду и пешком добралась до Троице-Сергиевой Лавры, – Вальдемар рассказывал, будто смотрел фильм, видел перед собой молодую девушку из аристократической семьи, строптивую и гордую, не желающую выходить замуж за нелюбимого, видел всю её боль и понимал весь ужас её положения, – выдавая себя за подростка, Даша попросила принять ее в послушники. Царский указ тогда запрещал скрывать в монастырях беглых, в те времена было много и разбойников и каторжников, но худощавого «отрока» Досифея оставили тайно. Так она и стала рясофором Досифеем, на всегда забыв о том, что родилась девочкой. И многия, многия чудеса творил монах Досифей, многим людям вернул радость и здоровье, многим даже жизнь. Вот такая вот красивая история.

«Сколько всего он знает! – Линда стояла вся овеянная легендами и разными жизненными историями около надгробной плиты чистого, белого мрамора, под которой с миром покоился светлый старец Досифей, и не хотела уходить, – Это же с ума сойти! Это каким же должен быть верующим человек, этот самый Вальдемар, чтоб сошла на него Божья благодать, чтоб столько прочесть, столько узнать, столько служб выстоять. Господи, спасибо тебе, что ты привёл меня сюда, в эту семью, к этим людям!»

Они вдвоём долго-долго гуляли вдоль озёр, в изобилии раскинувшихся по Пустыни и любовались всеми красками засыпающей природы, поднимались по деревянным лестницам к Верхним пещерам, смотрели на зелёные купола монастыря и мечтали, чтоб солнце никогда не укрылось за верхушками деревьев Голосеевского леса

– Владимир, может … – подошла Иннеса и чуть заметным движением глаз показала в направлении припаркованных чёрного «Лексуса» и тёмно-синей «газели» с оранжевым логотипом «Новая мамка». Кстати о «мамках!» Надо хоть сегодня Машенькины уроки проверить. Вчера Линда была не акклиматизированная и на ребёнка совсем внимания не обратила. Хорошо, Машенька взрослая. А вот если Клавдия Вальдемаровна всё то же самое проделывает в Салониках с малолетней Алькой, это будет номер. Вдруг они вообще забыли ребёнка даже покормить?! На Эндрю надежд возлагать не стоит, да и Клава сама не очень ответственная.

При воспоминании об Альке Линде поплохело.

– Правда, Вальдемар, может поедем уже? Ещё дома дел за гланды. Я искупаться хочу. Там они дневники свои по два часа пишут. Если честно – меня эти дневники достали. Интересно – зачем они? Ведь из всего, что снимают монтируется всего одна программа на полтора часа вместе с рекламой, куда они оставшийся отснятый материал денут? Ты не в курсах что происходит?

– Я даже не задумывался. Нам с тобой какая разница? Никакой! Слушай, – «новый муж» сделал таинственный вид, – Я тут подумал, как бы Инку уболтать, чтоб она нас вдвоём отпустила в театр? Чтоб только я и ты. Ты хочешь в театр?

Хотела ли она в театра? Боже мой! Она в театре не была двадцать два года, а может и больше. Двадцать два – ровно столько, сколько живёт в Греции. Театр… Ложи, обитые бордовым бархатом, запах нежнейшего аромата женских духов в ложах, перламутровые, золотом отделанные бинокли, которые дамы в натуральных мехах то и дело подносят к глазам, трепетно вскидывая густые ресницы.

– Хочу! – Больше ничего не нашлась она сказать и тихо опустила голову.

Они ехали минут пять молча.

– Я сейчас поужинаю и буду названивать в наши театры, спрашивать анонсы. Мы с тобой выберем спектакль и сходим завтра, или послезавтра. Если они потащатся за нами, – Володя ткнул пальцем в головку микрофона, пришпиленного к Линдиному воротничку, – это их дело, мне без разницы.

Неужели они правда попадут на спектакль? На настоящую, классическую постановку? Только ради этого стоило сюда приехать. Как всё, однако, запутано, сколько противоположных чувств, сколько новых мыслей.

– Володя, – Линда долго не решалась спросить, она верила ему, принимала во внимание многие его доводы, но опять некоторые несостыковки оставляли маленький, но всё же осадок в душе. Ей претило сомненье. Чтоб полностью насладиться своим новым существованием ей хотелось окончательной открытости, ясности – скажи, Володь, – повторила она, – ты же такой верующий и чистый человек, а у тебя дома нет ни одной иконы? Как это?

– Хм!. – Он подавил смешок, – Ты у меня такая наивная, Марго! Для чего истинно верующему человеку икона? Вера она внутри. Каждый носит Бога внутри себя и старается стать на него похожим. Каждый человек может стать богоподобным. Если ты вспомнишь греческую мифологию, то даже там Боги подобны людям, а люди подобны Богам. Чтоб помолиться нет никакой необходимости видеть перед собой икону или заходить в церковь. Можно даже просто выйти в лес, в поле и почувствовать Божью благодать. И святые живут везде. Даже сейчас, не то что раньше.

У нас тут ещё есть так называемая «Сергиева пустынь». Она существует года четыре. Основана бывшим священнослужителем, представляет собой храм под открытым небом. Понимаешь, о чём я говорю? Просто храм под открытым небом! В центре старое высокое дерево с иконкой и некой даже кафедрой. Вокруг дерева геометрическим узором из песка разметили вытоптанное пространство. И кто делал? Простые люди. Тут же крохотный окопчик-келья, где священник отец Сергий совершает молебны. Там всегда лежат записки с именами за здравие или за упокой, очень много записок, значит, у него уже есть своя паства. Если пройти чуть дальше в лес, на склоне увидишь небольшие пещерки, он их выкопал сам. Священник этот там иногда обитает, я его даже как то застал. Вернее, когда я туда первый раз попал и полез в его лессовые ходы, он как раз и пришел. Улыбается, говорит: «Меня ждёшь?» Я говорю честно: «Вообще-то никого не ожидал». Он мне говорит: «Ты минутку тут постой возле дерева, а я сейчас приду». Ну, я стою, жду его. Появляется!

Смотрю, переоделся сам и выходит из пещерки в облачении очень похожем на рясы святого Антония. Вот как на иконах его рисуют, так тот отшельник и оделся. Этого сходства он не скрывал, наоборот очень подчёркивал, сказал, что вдохновлен подвигами пещерных монахов, начиная с Антония и Феодосия, заканчивая китаевским Досифеем. Мы с ним поговорили немножко. Умненький старичок. Жаловался мне на современное состояние духовенства, говорил, что церковь как таковая погрязла во грехе и не нужна для общения с Богом, потому он и здесь. Так я и говорю – вот она истинная вера, понимаешь, Марго? Церковь же действительно для общения с Богом не нужна, и любой человек, если живёт правильно, может стать святым. Бог он ведь везде. Он вокруг нас, он в воздухе, в воде, в земле. А, все это церкви как бы пережитки прошлого, или для людей, которые пока не научились истинно верить. Поняла меня?

Она поняла, ещё как поняла.

Сейчас она понимала и чувствовала в сто, нет в тысячу раз больше, чем всего сорок восемь часов назад. В семь часов вечера будет ровно двое суток, как она появилась в этом городе, в своём новом доме. Казалось за эти двое суток вся её жизнь, вся греховная и лживая прошла перед глазами. Как она жила все эти годы?! Рассорилась с матерью, обманув себя, вышла замуж за нелюбимого. Теперь всё встанет на свои места, теперь будет всё по-другому, как и обещал Володя. Тогда, в прошлой жизни она придумала себе любовь и вышла замуж за Его сына, жестоко обманув себя, что в сыне увидит дух его отца, вместе с плотью и кровью переданной ему. Но, «копия» оказалась плохой, совсем другой, сделанной с ошибками. Ложь, везде одна ложь. Разная ложь – громкая, тихая, большая, маленькая, яркая, блеклая и поэтому страшная. Ложь и обман. Хотя…