Где Цезарь кровью истекал (сборник) - Рекс Стаут

– Приятный праздник! – произнес он с горечью. – Я говорил тебе, Арчи… ну да ладно. Он мертв?

– Мертв, как жареная колбаска.

– Ясно, Арчи. Мы никогда не препятствовали отправлению правосудия. Так это называют юристы. Вот им и карты в руки. Не наше это дело. Во всяком случае, теперь. Что ты помнишь о том, как мы ехали сюда?

– Кажется, только то, что мы ехали поездом.

Он кивнул:

– Позови мистера Сервана.

Глава четвертая

В три часа утра я сидел за столом в малой гостиной корпуса «Покахонтас». Напротив меня расположился мой друг Барри Толмен. За его спиной маячил косоглазый головорез с крепкими челюстями, одетый в синий саржевый костюм, пристежной белый воротничок, ярко-розовую рубашку и алый галстук. Имя его и род занятий секрета не составляли. Это был Сэм Петтигрю, шериф округа Мерлин. Двух других я не знал. Один с блокнотом, какими пользуются стенографисты, примостился на краешке стола. Второй, состоящий на службе в полиции штата Западная Вирджиния, торчал на стуле у стены. Дверь в столовую была открыта, и оттуда доносился запах магниевых фотовспышек, гул голосов полицейских экспертов, снимавших отпечатки пальцев, и тому подобное.

Голубоглазый атлет пытался скрыть раздражение:

– Я все знаю, Эшли. Вы управляющий курортом Канауа-Спа, а я прокурор этого округа. Чего вы от меня хотите? Чтобы я сделал вид, будто он сам упал на нож и это несчастный случай? Вопреки вашим обвинениям я не добиваюсь театральных эффектов.

– Ладно, Барри. Забудьте. – Клей Эшли, стоящий рядом со мной, медленно покачал головой. – К черту все это! Я знаю, вы не можете замять дело. Но ради бога, кончайте быстрее и увозите их отсюда. Да-да, я знаю, вы это сделаете, как только можно будет. Извините, если что не так сказал… Пойду попытаюсь уснуть. Буду нужен – звоните.

Он удалился. Кто-то вышел из столовой что-то спросить у Петтигрю. Толмен встряхнулся, потер глаза и посмотрел на меня.

– Я вызвал вас снова, мистер Гудвин, чтобы спросить, не вспомните ли вы еще что-нибудь в добавление к рассказанному раньше?

Я покачал головой:

– Вы собрали весь урожай.

– Вы не припомнили ничего из того, что происходило в гостиной? Ни одной особенности поведения, ни одного важного разговора?

Я отвечал отрицательно.

– А в течение дня?

– Ничего. Ни днем, ни ночью.

– Что вам сказал Вульф, когда тайно вызвал вас и показал тело Ласцио за ширмой?

– Он вызвал меня не тайно, а в присутствии всех.

– Но он позвал вас одного. Почему?

Я пожал плечами:

– Вам лучше спросить его.

– Что он сказал?

– Я уже говорил вам. Он попросил меня проверить, мертв ли Ласцио. Я сказал, что мертв, и он велел позвать мистера Сервана.

– Это все, что он сказал?

– Кажется, он сделал какое-то замечание насчет приятного праздника. Иногда он бывает ироничен.

– И кажется, весьма хладнокровен. У него были причины не любить Ласцио?

Я сильнее упер ногу в перекладину стула. Вульф не простит мне, если неосторожным ответом я обрушу на наши головы эту неразбериху. Я знал, зачем Вульф позвал в кухню меня одного и поинтересовался моими недавними воспоминаниями. Ему пришло в голову, что его, как важного свидетеля, не выпустят из штата да еще заставят выступать в суде, а это противоречило представлениям босса о приятной жизни. Я не питал никакого уважения к простаку, который позволил себя поймать при помощи ловко пролитого имбирного пива, а кроме того, в отличие от Вульфа, ничего не имел против Западной Вирджинии. Поэтому я ответил:

– Конечно нет. Он никогда прежде не встречал Ласцио.

– А в течение дня не произошло ничего такого, что заставило бы его, скажем так, обеспокоиться насчет благополучия Ласцио?

– Насколько я знаю, нет.

– Вы или Вульф знали о предыдущем покушении на жизнь Ласцио?

– Насчет него ничего не скажу. Спросите его сами. Я – нет.

Мой приятель Толмен принес дружбу в жертву долгу. Он оперся локтем о стол, ткнул в меня пальцем и сказал тошнотворным тоном:

– Вы лжете.

Как я заметил, косоглазый шериф, которому не нравилось выступать на вторых ролях, бросил на Толмена сердитый взгляд. Вообще атмосфера в комнате была нездоровой.

Я изобразил удивление:

– Лгу? Я?

– Да, вы. О чем беседовала с вами и Вульфом миссис Ласцио, когда заходила к вам в номер сегодня днем?

Надеюсь, кадык у меня не дернулся, но мысленно я судорожно сглотнул. Неважно, как он это выяснил и сколько знал. У меня не было выбора.

– Она рассказала нам, что ее муж обнаружил в сахарнице мышьяк, – сказал я, – и высыпал его канализацию. Ей хотелось, чтобы Вульф защитил Ласцио. Она еще сказала, что супруг запретил ей говорить кому-либо о покушении.

– Что еще?

– Это все.

– Вот видите, а вы только что утверждали, будто ничего не знаете о предыдущем покушении на жизнь Ласцио, не так ли?

– Так.

– Ну? – изрек он все тем же тоном.

Я улыбнулся ему:

– Послушайте, мистер Толмен, я вовсе не пытался провести вас, даже если бы и знал, как это сделать. Примите кое-что в расчет. Во-первых, я не хотел вас оскорбить. Вы еще молодой человек, впервые избраны окружным прокурором, а Ниро Вульф распутал преступлений больше, чем все, о которых вам доводилось слышать. Вы знаете это, и вы знаете его репутацию. Даже если бы Вульф или я располагали сведениями, способными навести вас на след, – а мы ими не располагаем, – вы только потеряли бы время, выжимая из нас информацию, потому что мы стреляные воробьи. Я не хвастаю, просто констатирую факты. Возьмем, например, первое покушение на Ласцио. Я настаиваю на том, что ничего не знаю. Мне известно одно: по словам миссис Ласцио, ее муж обнаружил в сахарнице какое-то подмешанное к сахару вещество. Откуда он знал, что это мышьяк? Ласцио не отравили, он был заколот. В моей практике…

– Меня не интересует ваша практика. – Тон все тот же. – Я спрашиваю вас, не вспомнили ли вы чего-нибудь имеющего значение в связи с убийством. Вспомнили?

– Я уже сказал вам, что миссис Ласцио…

– Да-да, миссис Ласцио. Оставим пока это. Еще что-нибудь?

– Ничего.

– Уверены?

– Вполне.

– Приведите сюда Оделла, – приказал Толмен полицейскому.

Меня наконец осенило. Так вот оно что! Ну и друзей же я себе приобрел с тех пор, как приехал в штат, именуемый Ручкой Кастрюли. Это шутливое прозвище мне сообщил мой новый приятель, детектив при отеле Гершом Оделл. Мои мозги опять едва не подавились услышанным, и я не был уверен, что сумел проглотить неприятное известие. Я как раз переваривал его, когда в сопровождении копа вошел мой дружок Оделл. Я обратил к нему взгляд, от встречи с которым он уклонился. Он встал так близко ко мне, что я мог бы облобызать его, не вставая с места.

– Оделл, что говорил вам этот человек вчера днем? – спросил его Толмен.

Отельный детектив не смотрел в мою сторону.

– Он сказал мне, что Филипа Ласцио кто-то убьет, – начал он хрипло. – А когда я спросил кто, ответил, что все встанут в очередь.

– А еще что?

– Это все.

Толмен повернулся ко мне, но я отвел удар. Я ткнул Оделла под ребро так, что он подпрыгнул.

– А, вот оно что! – рассмеялся я. – Теперь вспомнил! Это когда мы с вами сидели над той тропинкой и бросали вниз камни, а вы мне показали вашу скалу, точно! Вы, конечно, не говорили мистеру Толмену всего, о чем мы беседовали, поэтому он думает… Вы передали ему, как я вам рассказывал обо всех этих итальянских и польских поварах, что они готовы от зависти поубивать один другого? И что Ласцио зарабатывает больше всех, шестьдесят тысяч в год, поэтому на него они набросятся на первого, да еще в очередь выстроятся. А потом вы мне показали ту скалу и объяснили, как вам удается выбираться из отеля в такое время дня. – Я повернулся к Толмену. – Мы разговорились как приятели, только и всего! Хотите искать здесь какой-то скрытый смысл – на здоровье! Если бы я рассказал вам, что́ Оделл говорил о той скале… – Я снова засмеялся и ткнул приятеля под ребро.

Толмен хмурился, но уже не из-за меня.

– В чем дело, Оделл? Вы не так рассказывали.

Я не мог не перевести игру на Оделла. Он старательно делал вид, будто разговором совсем не заинтересован. Воплощенная высшая справедливость, он все еще не смотрел на меня, а уставился прямо в глаза Толмену:

– Кажется, мой язык не мелет сам по себе. Кажется, он говорит, что ничего особенного и не было. Но я ясно запомнил имя Филипа Ласцио: любой детектив ухватится за разговор об убийстве…

Косоглазый громила неожиданно произнес тягучим мягким голосом:

– Вы что-то очень уклончиво говорите, Оделл, вам что-то слишком много кажется.

– Говорил он вам, что Ласцио собираются убить, или не говорил?! – требовательно спросил Толмен.

– Ну… он это сказал, да. То есть что они все завистливые, а Ласцио получает шестьдесят тысяч. Точно, он это сказал. А больше вроде ничего.

– Так что же, Гудвин? Почему это вы выбрали Ласцио?