Где Цезарь кровью истекал (сборник) - Рекс Стаут

Вульф утвердительно хмыкнул.

– Что же касается мотивов, – подвел черту Толмен, – они есть у многих. Например, у Вукчича Ласцио увел жену. А непосредственно перед тем, как войти в столовую, Вукчич разговаривал с миссис Ласцио, танцевал с ней, смотрел на нее во все глаза.

– Вам это сказала женщина, – резко проговорил Вульф.

– О господи, – протянул шериф, – вас, кажется, возмущают наши скромные открытия. Я думал, вы сказали, что не интересуетесь этим делом.

– Вукчич – мой друг. Меня интересует он, но не убийство, к которому он не имеет никакого отношения.

– Может, и не имеет. – Толмен был явно доволен, что спровоцировал этот взрыв эмоций. – Так или иначе, беседа с мадам Мондор впервые позволила мне на деле применить знание французского. Дальше идет Берен. Я узнал об этом не от миссис Мондор, а от него самого. Он заявляет, что Ласцио давно уже следовало убить, что он сам с удовольствием сделал бы это и что употребит все усилия, чтобы спасти убийцу.

– Похоже на него, – пробормотал Вульф.

– Похоже, согласен. Похоже и на маленького француза Леона Блана, только в другом смысле. Этот не отрицает, что ненавидел Ласцио, лишившего его должности в отеле «Черчилль», но говорит, что вообще не способен на убийство. По его утверждению, он не тешится сознанием того, что Ласцио мертв, ибо смерть не врачует, а ампутирует. Это его собственные слова. Он спокоен и не выказывает агрессивности, побуждающей ударить человека в сердце ножом, но он далеко не дурак и, возможно, кое о чем умалчивает.

Есть два вероятных мотива и один возможный, – продолжал Толмен. – Еще четыре возможных я затрагивать не буду. Если Росси или Валенко и питали какие-то чувства, побудившие их пойти на убийство, мне они пока неизвестны. Что до миссис Койн, то она никогда прежде не видела Ласцио. И мне не удалось выяснить, говорила ли она с ним хоть раз. Так что пока у нас есть Берен, Вукчич и Блан. Любой из них мог сделать это, и, я думаю, один из них сделал. А что думаете вы?

Вульф покачал головой:

– Благодарю бога, что это не моя проблема и я не обязан о ней думать.

– Так вы предполагаете, – вставил Петтигрю своим вкрадчивым голосом, – что есть причины подозревать вашего друга Вукчича, и поэтому предпочитаете не думать?

– Причины? Конечно. Незначительные. От души надеюсь, что, если Вукчич сделал это, он не оставил следов, которые позволят вам до него добраться. Никаких фактических данных, касающихся этого, у меня нет, а если б и были, я не стал бы их обнародовать.

Толмен кивнул:

– Позиция честная, но не конструктивная. Нужно ли указывать вам, что если вы любите вашего друга Вукчича и уверены в его невиновности, то самый верный способ обелить его – выяснить, кто убийца. Вы были на месте преступления, всех видели и слышали все, что говорилось. Мне думается, при таких обстоятельствах человек вашей репутации и способностей должен был бы предложить нам помощь. Если вы этого не сделаете, это умножит подозрения против вашего друга Вукчича, не так ли?

– Не знаю. Ваши подозрения – ваше дело, я не могу на это влиять. Черт бы вас побрал, уже четыре часа утра! – Вульф вздохнул, сжал губы и наконец пробормотал: – Ладно, я согласен уделить вам десять минут. Расскажите, что́ вы нашли. Нож? Отпечатки пальцев? Что-то еще?

– Ничего. На столе лежало два ножа, чтобы разделывать голубя. Убийство совершено одним из них. Вы сами видели, что никаких следов борьбы не осталось. Нигде ничего. Никаких отпечатков, имеющих значение. Те, что присутствовали на рукоятке ножа, смазаны. Металлические дверные ручки имеют шершавую поверхность. Эксперты все еще работают над ними, но вряд ли это даст результаты.

– Вы упустили некоторые возможности, – хмыкнул Вульф. – Повара и официанты?

– Их всех опрашивал шериф, он знает, как обращаться с неграми. Никто из них не заходил в столовую, они ничего не видели и не слышали. Ласцио сказал им, что позвонит, если ему что-нибудь понадобится.

– Кто-нибудь мог пройти из большой гостиной в малую, а оттуда в столовую и убить его. Вам нужно безоговорочно установить, кто находился в большом вестибюле, особенно в промежуток между выходом из столовой Берена и тем, когда туда зашел Вукчич. Это составляет, как вы говорите, около восьми – десяти минут.

– Я уже сделал это. Конечно, я всех быстро опросил.

– Тогда опросите снова. А как вам такая возможность: кто-то спрятался за ширмой и напал оттуда, когда подвернулся удобный случай?

– Ну да? Кто?

– Не представляю, – нахмурился Вульф. – Могу также сказать вам, мистер Толмен, что весьма скептически отношусь к вашему выбору двух главных подозреваемых. Способен принять его только с большими оговорками. Что же до мистера Блана, то тут своего мнения я не имею. Как вы указали, он, без всякого сомнения, мог выйти из своей комнаты через коридор левого крыла, обогнуть здание, войти в столовую с террасы, выполнить свое намерение и вернуться тем же путем. В таком случае его, вероятно, должна была заметить миссис Койн, которая в это время гуляла.

Толмен покачал головой:

– Она говорит, что не видела. Миссис Койн гуляла перед корпусом и сбоку от него и никого не видела, кроме негра в форме. Она остановила его и осведомилась, что за птица поет. Мы нашли служителя – он шел в корпус «Минго».

– Так. Что же до Берена и Вукчича, то я на вашем месте пока держал бы их на заметке. Или по крайней мере… У меня предложение: возьмите у мистера Сервана листки с отчетами о дегустации.

– Они у меня.

– Отлично. Сравните отчеты с перечнем правильных ответов, который, разумеется, тоже получили от мистера Сервана.

– У него не было этого перечня. Он лежал в кармане у Ласцио.

– Хорошо. Сравните результаты и узнайте, насколько каждый ошибся.

Шериф Петтигрю кашлянул.

– Вы называете это помощью? – сухо спросил Толмен.

– Называю. Я уже… Да, кстати! – Вульф слегка выпрямился. – Этот перечень, что был в кармане у Ласцио, при вас? Не возражаете, если я взгляну на него?

Толмен, донельзя удивленный, порылся в бумагах, достал одну, вручил ее мне, а я уже передал листок Вульфу. Тот наморщил лоб и воскликнул: «Господи помилуй!» – снова просмотрел бумагу и обратился ко мне, потрясая ею:

– Арчи, Койн был прав. В третьем номере не хватает шалота.

– Комедия окончена? – съязвил Толмен. – Премного благодарен за такую помощь!

Я улыбнулся ему:

– К черту комедию. Он теперь неделю спать не будет, потому что неправильно угадал.

– Я не угадывал, – поправил меня Вульф. – Я сделал вывод, и сделал его неверно. – Он передал мне листок. – Извините, мистер Толмен. Это удар для меня. В самом деле. Теперь я еще больше сомневаюсь относительно Берена и Вукчича. Я знаю мистера Вукчича всю жизнь. Я могу представить себе, что при некоторых чрезвычайных обстоятельствах он способен заколоть человека, но уверен, что, поступив так, он не оставит нож в спине жертвы. Не могу сказать, что столь же хорошо знаю мистера Берена. Однако я видел его и слышал, как он говорил меньше чем через минуту после появления из столовой. Я бы заметил, если бы он хоть чем-то напоминал человека, только что совершившего вероломное убийство. Прошло не больше нескольких минут после того, как он якобы всадил нож в спину мистера Ласцио. И чтобы я да не обнаружил ни малейших признаков в его позе, движениях рук, взгляде, голосе?.. Ни за что не поверю.

– А сравнение перечней ответов?

– Я и веду к этому. Как я понимаю, мистер Серван объяснил вам суть эксперимента. В каждой порции соуса недоставало одной специи. Нам разрешалось попробовать по кусочку от каждой, но не более того! Для правильного суждения требовались большая сосредоточенность и обостренный вкус. Это не проще, чем уловить одну фальшивую ноту виолончели в симфонии, исполненной целым оркестром. Так вот, сравните списки. Если вы увидите, что Вукчич и Берен дали правильные ответы, хотя бы семь-восемь из девяти, они полностью исключаются. Даже при шести. Ни один человек, собирающийся убить или только что убивший, не способен настолько контролировать свою нервную систему. Уверяю вас, что это не комедия.

– Хорошо, – кивнул Толмен. – Я сравню перечни.

– Лучше сделать это сейчас.

– Я и собираюсь. Еще есть предложения?

– Нет. – Вульф оторвал руки от подлокотников, подтянул ноги, поднатужился и встал. – Еще раз, джентльмены, примите мое уважение и наилучшие пожелания.

– Как я понял, вы живете в «Апшуре», – уточнил шериф. – Вы, конечно, понимаете, что имеете право ходить здесь куда угодно.

– Спасибо, сэр, – с горечью поблагодарил Вульф. – Пошли, Арчи.

Шагать по узкой дорожке мы могли только друг за другом. Шли мы уже не в темноте, а при бледном свете зари, и вокруг пело столько птиц, что не заметить этого было нельзя.

В холле горел свет. Там сидели двое полицейских. Вульф прошел мимо, не удостоив их взглядом.

Я проследовал за ним в его комнату, чтобы проверить, все ли там в порядке. Кровать была застелена, цветной ковер и шторы делали комнату радостной и уютной – если и не на сорок долларов в день, то уж на двадцать. Но Вульф хмурился, словно попал в свинарник.