Лимеренция - Х. К. Долорес

class="p1">Я не могу спорить с такой логикой.

И теперь, когда драматизм закончился, я набираю комбинацию на своем собственном шкафчике. Металл со скрипом открывается, когда я подхожу, чтобы взять учебник, но это не то, что сжимают мои пальцы.

Я моргаю.

Что за черт?

Там есть роза.

В моем шкафчике.

Лежит на моем учебнике биологии.

Я вытаскиваю цветок, осторожно, чтобы не повредить лепестки. Я почти ожидаю, что это какая-то шутка, жестокий розыгрыш, организованный Софи, но резко останавливаюсь, когда вижу имя отправителя, нацарапанное на белой наклейке.

— Что это? — Спрашивает Адриан, но я игнорирую его, оборачиваясь, чтобы поискать в толпе…

О.

Он уже смотрит на меня.

На другом конце зала, смеющийся со всеми своими друзьями по лакроссу, кобальтово-голубые глаза прикованы к моим.

И не похоже, что он шутит.

Фрэдди Рук одаривает меня захватывающей дух широкой улыбкой, от которой на моих щеках расцветает румянец. Краем глаза я замечаю, что Адриан следит за моим взглядом, но Фрэдди — единственное, что привлекает мое внимание прямо сейчас. Он указывает на розу и одними губами произносит: Подумай об этом.

Я киваю, все еще ошеломленная, когда он подмигивает и поворачивается обратно к своим друзьям.

Ну, это…

Я смотрю на розу — мою розу — широко раскрытыми глазами.

… Интересное развитие событий.

Помимо нескольких мимолетных благодарностей в зале, я практически не общалась с Фрэдди с момента нашей сделки, и каким бы великолепным он ни был, я понятия не имела, что он так заинтересован.

В самом деле, подумай об этом.

— Ты можешь поверить… — Я иду посовещаться с Адрианом по поводу розы, только чтобы обнаружить, что он уже начал удаляться, толпа расступается по углам зала, освобождая для него место.

Я хмурюсь.

Вот и все для дружеской беседы.

* * *

— Знаешь, что нам следует сделать в субботу вечером?

Я не ожидала увидеть Адриана до занятий по подготовке к колледжу, которые мы проводим на четвертом уроке, и все же, вот, он подходит ко мне по дороге на английский. Он ничего не говорит о своем грубом уходе сегодня утром.

— Я думала, у тебя вторым уроком стоит математика, — говорю я. — Разве ты не должен быть в Браун-холле? — Прямо сейчас в нашу сторону брошен не один взгляд.

— Ты имеешь в виду статистику. В прошлом году я изучал математику, — отвечает он, что по-прежнему не дает ответа на мой вопрос. — В субботу вечером художественная выставка. В Хартфорде. В одном из музеев можно взять напрокат несколько произведений Дали.

Мои брови взлетают до линии роста волос.

— Дали? Сальвадор Дали?

— Если бы это был другой Дали, я бы не стал привлекать к этому твое внимание.

— В Хартфорде… — Мой мозг производит несколько быстрых вычислений. — Это…

— В двух часах езды отсюда, — заканчивает он, — мой водитель отвезет нас.

Я демонстративно игнорирую комментарий о его водителе, потому что, конечно, у Адриана был бы водитель, и вместо этого спрашиваю:

— И ты бы хотел поехать? На художественную выставку?

— А почему бы и нет? — Он наклоняет голову набок, выбившийся локон падает ему на глаза. У меня возникает смущающее желание протянуть руку и вернуть их на место. — Моя мать — покровительница искусств. Для прессы будет полезно пойти и сделать пожертвование… И я предполагаю, что ты никогда не видела картины Дали лично.

Я качаю головой.

Мне случалось пробираться в Передвижной художественный музей, но никогда не удавалось увидеть ничего подобного.

Он одаривает меня торжествующей улыбкой.

— Тогда все идеально.

Я открываю рот, чтобы согласиться — и останавливаюсь.

— Подожди.

Адриан останавливается рядом со мной.

— В чем дело?

Я чешу затылок.

— Ну, это же в субботу, верно?

— Да.

— Ну, я не уверена, — признаюсь я. — Танцы тоже в субботу и…

Это как будто я внезапно зажгла динамитную шашку и бросила ее в наш разговор, выражение его лица потемнело и стало хмурым.

— Ты ведь это несерьезно, не так ли?

Я моргаю, удивленная враждебностью.

— Я имею в виду, это не совсем так. Фрэдди дал понять, что я могу подумать о танцах, и это так. Нужно еще кое с чем разобраться, а именно с платьем, но…

— И ты откажешься от шанса увидеть работу одного из самых известных художников на свете ради глупых школьных танцев? — Он вмешивается.

Раздражение переполняет мою грудь, но мне удается сохранять хладнокровие.

— Ну, я не понимаю, почему я не могу пойти на "глупые" школьные танцы и посмотреть на искусство вместе с тобой. Суббота — не единственный день, когда они их выставляют, верно? Мы могли бы поехать на следующих выходных.

Его глаза только сужаются.

— Я не хочу ехать на следующие выходные. Я хочу поехать в эти выходные.

Я пристально смотрю на него, ожидая объяснения или причины, которые последуют дальше.

Никто этого не делает.

Почему с ним так сложно?

Я списываю это на особый тип привилегий Адриана: человека, который привык получать все, что захочет, когда захочет.

Но поскольку он не желает идти на компромисс, я тоже не буду.

— Ну, если ты только хочешь поехать в эти выходные, мне придется сказать "нет". Я бы предпочла…

— Провести ночь в менее желанной компании, — вставляет он. Еще раз. — Надеюсь, тебе нравится милая улыбка Фрэдди. Это может быть последнее, что ты увидишь, прежде чем он наскучит тебе до смерти.

За рамками моего ограниченного общения с ним, есть только три вещи, которые я знаю о Фрэдди Руке (любезно предоставлены сплетнями Лайонсвуда): он немного выше среднего уровня в лакроссе, слишком много пьет на празднованиях после игры и (предположительно) его улыбка — не единственная привлекательная черта в нем.

И, насколько я знаю, он никогда никому не надоедал до смерти, о чем я и говорю Адриану.

— Это правда? — Он возражает. — Потому что я имел несчастное удовольствие разговаривать с ним на вечеринках. У него есть список фактов о лакроссе, и когда он пропустит больше одного стаканчика, он начнет рассказывать тебе о каждом голе, который когда-либо забивал.

Просачивается тонкая струйка сомнения, потому что, конечно же, он не такой плохой — и быстро переходит в раздражение.

— Хорошо. В чем, черт возьми, твоя проблема? Почему ты так упорно добиваешься, чтобы я бросила Фрэдди?

Он подходит ближе, его рот кривится в усмешке.

— Моя проблема в том, что я этого не понимаю.

— Чего ты не понимаешь? — Я стараюсь говорить потише, потому что быстрый взгляд по коридору подсказывает мне, что мы начинаем привлекать внимание.

— Я не понимаю оправданий. — Его глаза вспыхивают. — О нем. Во