Посвященная. Как я стала ведьмой - Аманда Йейтс Гарсиа

была молода и наивна, а сейчас я знаю, что это неправда. Преисподняя царила повсюду. Даже в клубе «Граучо»

Я помню, как встретила в «Сохо Хаус» пожилого мужчину, какую-то второстепенную фигуру из фильмов, и он купил мне и моим подругам выпить. Он хотел, чтобы мы пошли с ним к нему домой, но мы отказались.

– Возьми нас еще как-нибудь в «Сохо Хаус», и кто знает, как выйдет, – ответили мы ему.

Неделю или две спустя он пришел в «Астрал» и, заказав мой танец, все время сердито на меня смотрел.

– В чем проблема? – спросила я у него.

– Я пришел сюда, чтобы получить от тебя танец, чтобы тебя унизить, – ответил он. – Посмотреть на тебя голую, независимо от того, хочешь ты или нет.

Я засмеялась. Мне было плевать на то, кто видел меня раздетой.

– И почему тебе захотелось это сделать? – спросила я.

– Потому что ты меня использовала. Ты просто хотела, чтобы я купил тебе коктейль и провел тебя в клуб.

– Пффф, – я насмехалась над ним. – То есть ты купил мне выпить, потому что тебе очень хотелось узнать меня поближе как человека? Потому что ты решил позаботиться обо мне и в действительности убедиться, что меня не мучает жажда?

На его лице появилась улыбка. Я видела, как его сердце расцвело всеми цветами радуги от счастья.

– Это верно, – заявил он. – Я использовал тебя! Ты меня не волновала, я всего лишь хотел секса с тобой. Я использовал тебя, а ты использовала меня!

Он поерзал, обрадованный тем, что не был одурачен какой-то шлюшкой из стрип-клуба, а на самом деле сам пытался использовать ее. Он был так взволнован, что даже не досидел до конца танца, он вскочил, чтобы убежать обратно в «Сохо Хаус», пока я оканчивала свою ночную смену, суетясь, чтобы добыть деньги. Меня всегда поражало, как люди не замечают силу, которой они владеют, и по-настоящему убеждены в том, что они – жертвы в этом мире.

Поистине, это изумление относится и ко мне самой. Я не замечала силы, которой обладала в том возрасте; я считала, что зависела от милости глупых мужчин, таких, как тот; и что мне следует бороться за все то ничтожное, что я могла получить. Но ведьма должна распознать свою силу. Если она этого не сделает, ей никогда не сбежать из преисподней.

Годами меня окружали секс-работницы, мечтавшие стать известными или выйти замуж за режиссера. Секс-работницы, в одиночку растившие своих детей. Я танцевала рядом с женщиной, у которой было заостренное лицо и раскосые глаза, словно у дружелюбно настроенной лисы. Мужчины сходили от нее с ума, хотя большинство танцовщиц не могло понять почему. Мы спрашивали клиентов, что они видели в ней такого, а они отвечали: «Просто она такая добрая». Чего они не знали о ней, так это то, что она видела собственными глазами, как в Косово перестреляли всю ее семью.

Повсюду вокруг меня девчонки умирали, словно мухи. Красивые русские двойняшки, обеим по девятнадцать лет, абсолютно одинаковые, гибкие и стройные, с высокой грудью, голубыми глазами и гривами рыжевато-русых волос. Они говорили только на русском и никогда не оставляли друг друга. Они заканчивали друг за друга предложения, делились между собой бельем и вишенками из коктейлей. Они улыбались тому, как легко было зарабатывать деньги, в то время как остальные завистливо наблюдали за ними из угла с диджейским пультом, тревожась, что мы заработаем за ночь недостаточно, чтобы как минимум заплатить аренду за жилье.

Но за несколько месяцев они стали выглядеть яростнее. Их глаза нервно бегали из стороны в сторону. Тот тупица средних лет, который женился на одной из них, чтобы обеих привезти в Англию, оказался порнопродюсером. Он заставил близняшек заниматься сексом друг с другом и записывал это на видео. А чтобы принудить их к этому, он посадил их на амфетамины. И их ранее гибкие тела стали иссохшимися, а глаза – пустыми. Вскоре они перестали работать совсем. Я не знаю, что с ними случилось в итоге.

Многие люди, входя в преисподнюю, никогда уже не выберутся оттуда живыми.

Как только тебя принуждают спуститься в преисподнюю, тебе постоянно начинают напоминать, что у тебя нет права жаловаться. Что всегда есть те, кому хуже, чем тебе. Не испытывай жалости к себе, Персефона. В конце концов, тебя не вынуждают заниматься сексом с собственной сестрой, которая замужем за порнопродюсером и «сидит» на крэке.

К тому моменту, как я первый раз танцевала стриптиз в том грязном Мотеле 6 в Южной Калифорнии, меня уже насильно накормили плодами преисподней. Таким образом, я была привязана к ней и в конце концов поддалась ее соблазнам. Моя скорпионья натура вела меня сквозь препятствия и ущелья. В итоге я начала верить, что забралась достаточно глубоко для того, чтобы сразиться с последним, самым главным монстром. Может быть, я смогла бы спасти свою принцессу. Возможно, смогла бы выиграть в этой игре. Преисподней положено давать людям определенные моменты, моменты смелости. Я думала, меня мой ад научит стратегии преодоления отчаяния, думала, что смогу противостоять самым глубоким реалиям существования и стану сильнее благодаря этому. Что я надеялась найти в своем аду – так это бóльшую, более опасную и агрессивную версию себя. В его глубинах я надеялась найти то, что юноши-герои надеются найти на войне.

Но чем глубже я уходила в преисподнюю, тем сложнее становилось найти обратную дорогу. Чем больше я вовлекалась в это, тем больше она у меня забирала, я все более и более разбивалась на куски. На самом деле эта моя фрагментация и была самой целью. Люди, совершающие сексуальное насилие, могут полагать, что они делают это, чтобы удовлетворить свой личный зуд, но последствия сексуального насилия расходятся по всей нашей цивилизации, это насилие имеет далеко идущие политические последствия. Насилие делает так, что те немногие люди, которые могли бы вырасти сильными духом и сопротивляться сложившемуся статусу-кво, вынуждены вместо этого тратить энергию на поиски своих потерянных кусочков в преисподней, пытаясь сшить их обратно рассыпающейся нитью. Когда голову Медузы отделили от ее тела, она более не представляла угрозы. Не только это, но еще и ее сила была вобрана в себя «героем». Любой, кто владел головой Медузы, владел и ее силой. Настоящая же власть, которую мир, выстроенный мужчинами, имел надо мной, чтобы легко мной управлять, – это то, какой меня заставили видеть саму себя.

Чем дальше я заходила в преисподнюю, тем больше понимала, что там нет ничего, только огромная, темная, потерянная территория, наполненная призраками, обиженными детьми, источниками мучений: близость благосостояния и ценности, но отсутствие возможности этого достичь. И стены моей кошмарной преисподней разрушатся только тогда, когда