Посвященная. Как я стала ведьмой - Аманда Йейтс Гарсиа

ты не достиг успеха, то это только потому, что ты прикладывал недостаточно усилий. Но, разумеется, это правило не берет в расчет тех, кто вешает на свою стену трофеи, добытые не тяжким трудом, а за счет привилегий. Не говоря уже о тех, кто не делает ничего, помимо того, что непрерывно работает, и при этом едва способен удерживаться на плаву, поскольку наша экономика и политическая система устроены так, чтобы подавлять всех.

Где только я не работала. Я обслуживала столики в цирке Пикадилли, я работала в баре Сохо и в ресторане для туристов на южном побережье. Некоторое время я трудилась в Доме магии в качестве ассистента фокусника, заставляя исчезать бокалы с мартини, вытаскивая бесконечно длинный шарф из пасти собаки и привязывая завывающих женщин к стульям, в то время как фокусник заставлял их оторванные головы кататься по полу, словно дыни. Но Лондон – дорогой город. Я не могла обеспечивать себя таким образом. Я постоянно должна была деньги своей школе за обучение. Я часто не могла позволить себе поесть. Я больше не желала видеть картошку. Я ходила в одиночестве вдоль Темзы, по мощеным улицам Бермондси и Лондонскому мосту, минуя железную клетку, вывешенную над дверью какого-то маленького тюремного музейчика. В Средние века должники и преступники были бы заперты внутри, с лицами, черными от сажи, протягивая костлявые руки сквозь решетки и выпрашивая остатки еды или глоток воды у детей чернорабочих, носившихся внизу.

Недолго мне довелось тяжко работать в эскорте, появляясь в домах зажиточных мужчин посреди ночи, когда их жены отсутствовали. Я уходила из дома своей квартирной хозяйки-христианки, вызывая поздно вечером такси, чтобы поехать домой к тому или иному гедонисту, контакты которого агентство отправляло мне на пейджер. Бывший продюсер Монти Пайтона, который испытывал благосклонность к русским девушкам за то, что они «на самом деле знали, как надо работать». Шведский нефтяной магнат, обладатель средневековой кровати с отсеком внизу, где держали гончих собак, чтобы они согревали постель. Я переживала: «Вдруг он и меня туда засунет?» Изуродованный мужчина, летчик, все тело которого было покрыто шрамами, потому что однажды он вбежал в горящее здание, чтобы вытащить оттуда ребенка, и в награду за свой героизм теперь вынужденный платить женщинам за секс. И это было далеко не все.

Я постоянно чувствовала, что нахожусь в опасности. Тело, над которым я так тяжело и упорно трудилась, все время было под угрозой. И насколько я могла судить, мое тело – единственная вещь, которой от меня хотел этот мир, но зачастую то, чего он хотел, подразумевало под собой злоупотребление, а затем разрушение. Но я стремилась сделать все возможное, чтобы остаться в танцевальной школе. Я сказала себе, что я стану танцором либо же умру, пытаясь это сделать.

Теперь уже, когда я – ведьма, я понимаю мощь и силу слов и заклинаний, которыми мы разбрасываемся, а также их связь с нашими намерениями. Я бы посоветовала никому никогда не произносить «Я сделаю что-либо или умру». Вселенная воспримет это как вызов. Она предоставит такое количество испытаний, которое только возможно. И если ты будешь упорно твердить себе: «Что нас не убивает, то делает нас сильнее», твои испытания никогда не закончатся.

Я провела годы своей молодости в различных видах преисподней. Иногда в буквальном смысле. «Астрал», один из стрип-клубов, где я работала, находился в районе Сохо, и был назван так в честь трансцендентального пласта существования, на самом деле был призрачным буги-баром, расположенным в подвальном помещении, наполненном позолоченными зеркалами и кожаными креслами, а на сцене по центру зала стоял латунный шест.

В греческом мифе Тантал был царем, которого отправили в ад за то, что он украл фрукты богов и преподнес их на пир своему народу. За этот проступок его наказали: заставили стоя умирать от голода под деревом, увешанным плодами, но вне пределов его досягаемости; он был окружен водоемом со свежей, чистой водой, которая уходила в землю, стоило ему едва наклониться, чтобы попить. В «Астрале» женщины, с которыми я работала, испытывали схожий вид пыток. Больше всего они, мы, хотели, чтобы нас видели и ценили. То, через что мы проходили, казалось близким к желаемому, но в конечном счете это всегда был обман. Секс-работницы – ведьмы, сильные, но вместе с тем зачастую травмированные. Дикие и расстроенные, с лодыжками, обвитыми кандалами условно-досрочного освобождения, они просыпаются в постелях незнакомцев и по-прежнему украшают себя горным хрусталем. А магия тех, кто ранен, хаотичная и жадная, распространяется во всех направлениях. Подобная магия часто оборачивается против своего владельца.

«Астрал» был клубом, претендующим на звание утонченного. Никакой искусственной груди. Девушки со всеми возможными формами красоты. И все они страстно жаждали, чтобы их обожали. Клуб притягивал знаменитостей: рестораторов, звезд из Young British Artists[92], известных актеров, музыкантов, начиная от Эминема и Снуп-Дога и заканчивая бритпоп-певцами, типа Blur и Pulp, олдскульных импресарио, таких как Малкольм Макларен. Группа актеров из мини-сериала HBO «Братья по оружию» о молодых людях, которые искали возможности проявить свой героизм и отвагу во время кошмаров войны, была постоянными клиентами во время съемок в Пайнвуд Студио. Приходили даже известные женщины: Кейт Мосс хотела, чтобы танцовщицы научили ее «работать с шестом», пока моя подруга Кассандра, взрывная шотландка, не запустила ей в лицо бокалом с коктейлем в женском туалете.

Богатые и знаменитые, они соревновались за нас друг с другом, швыряя в нас деньгами, умоляя пойти к ним домой. Но когда ночь была на исходе, они выставляли нас за дверь через черный вход апартаментов своих подруг, доставшихся по наследству, и мы возвращались в свои дерьмовые квартирки в «Элефант-энд-Касл»[93]. Любая девчонка там мечтала стать известной: актрисой, поп-звездой, писательницей. И не из-за преданности нашим хобби и увлечениям, или что они вообще у нас были (хотя увлечения имелись у многих), а потому, что мы видели: с некоторыми людьми все считались, а с другими не считался никто. И мы знали, по какую именно дерьмовую сторону этого окна находимся в данный момент. И прижимались к этому окну носами.

* * *

Разделение на классы особенно хорошо заметно в Лондоне. Сразу за углом от «Астрала» находились клубы «Граучо» и «Сохо Хаус»», заведения «только для членов клуба», в которые я и мои друзья могли попасть, только если были с нужными людьми. Создавалась иллюзия, что за этими скромными незаметными дверьми скрываются медовые реки и кисельные берега, земли, где все воспринимали тебя всерьез, жизнь легка и необременительна, и любое творческий замысел или начинание, которые у тебя есть, немедленно исполнятся. Но я