Гусси. Защитница с огненной скрипкой - Джимми Каджолеас

– И как ты предлагаешь это выяснить? – фыркнула я. – Может, мне стоит выйти и спросить у неё лично?

– Нет. – Ангелину нисколько не смутило моё недоверие. – Нам стоит спросить у того, кто действительно общался с Погибелью, или, по крайней мере, он так утверждает.

– И кто же это мог быть? – осведомилась я.

– Ласло Дунц.

– Серьёзно? – Я снова вскипела. – Этот малый нас с дедушкой Вдовой терпеть не может. И нисколько не уважает Ритуалы!

– И именно поэтому он может нам помочь, – подхватила Ангелина. – Послушай, он действительно может знать что-то, неизвестное нам.

И хотя мне трудно было это признать, Ангелина могла оказаться права. Меньше всего мне хотелось сейчас высовывать нос из дома, особенно ради встречи с таким типом, как Ласло Дунц, но мы бы ничего не добились, затаившись в Приюте, когда угроза нависла над всем посёлком.

– Ладно, – решила я. – Тогда идём.

Мы вышли на улицу, погружённую во тьму. Как же разительно всё переменилось: посёлок обрёл жуткий потусторонний вид, как будто сам стал собственной тенью. Невозможно описать эту картину, возникшую под властью Погибели. Больше всего она походила на сон, в котором вы попадёте в хорошо знакомое место, но чувствуете в нём что-то странное, что-то неуместное, неправильное. Примерно это мы ощущали, когда шли по посёлку той ночью, – словно угодили в дурной сон. Воздух стал душным и тяжёлым, со жгучим привкусом серы. Двери и окна открывались и захлопывались сами по себе. Охваченные заразой жители метались по улицам, перекликаясь на непонятном языке. Я видела, как старый мистер Лютер Макнамара скакал по крышам, тряся головой. Из теней за нами наблюдали жутко светившиеся глаза, и я не могла сказать, были это заражённые люди, или животные, или порождения самой Погибели.

И по-прежнему за воротами тянулось к небу призрачно освещённое торнадо, как символ скорого наказания.

Так выглядел мир, в котором в ту ночь оказались мы с Ангелиной, Коннором и Сверчком – жалкая горстка против необъятной тьмы. Я постаралась накинуть на нас Защитное заклятье, умастила лбы освящённым маслом и слезами летучей мыши и для каждого прочла отдельное Таинство. Мы набили карманы мощами святых, перьями кардинала и сушёными хвостами ящериц для защиты. И пока мы держались вместе, я надеялась, что нас убережёт эта магия.

Не было видно ни зги, и чтобы не потеряться, нам пришлось взяться за руки и идти цепочкой. Для меня было непривычно держаться за руки с Коннором Карниволли, но я не собиралась давать Погибели ни единого шанса. Понятно, что Сверчка никто не держал за лапу, так что ему пришлось довольствоваться дополнительным оберегом, наложенным Ангелиной, и он то и дело гавкал, давая знать о себе.

Мы нашли Ласло Дунца с его кучкой новообретённых поклонников у обгорелых остатков столба на площади собраний. От Книги не осталось даже пепла – ветер унёс его в пустыню вместе со всеми хранившимися в ней именами. Вся компания стояла на коленях и лупила по металлическим тарелкам: самые ничтожные и отверженные, позор нашего посёлка, без роду и племени, потерявшие всё в этой жизни и примкнувшие к Ласло. Голубые сполохи танцевали на их лохмотьях, пока они стонали и плакали, моля о прощении: отвратительная пародия на кающихся ангелов, уродливые порождения этой бесконечной ночи. Там, где люди прятались по домам и жгли освящённые свечи, умоляя защитить их Того, Кто Слушает, Ласло Дунц обращался с мольбами к самой Погибели, извиваясь в пыли. Ласло поднял на меня измазанное грязью лицо.

– Гусси! – воскликнул он. – Ты пришла, чтобы стать одной из нас? Чтобы отринуть прежние заблуждения?

– Ритуалы – не заблуждения, – возразила я. – Это единственное, что нас защищает.

– И где же твоя защита? – вскричал он. – Гусси, прежние дни миновали. Все кончено!

И тут одна из приспешниц Ласло Дунца, женщина по имени Кассиус Норвуд, издала такой вопль, что меня пробрала дрожь. Кажется, он проник во все тёмные закоулки посёлка, как будто таившиеся там тени заголосили с ним в унисон. Странно, но до сих пор Погибель не захватила ни одного из этой компании – ни у кого не было признаков заразы. Получается, они вроде как под защитой? Но это не они проводили ритуалы, не они прикрывались святыми мощами. Что же позволяло им оставаться прежними? Я как будто попала в мир, который поменялся местами с собственной тенью, темной противоположностью тому, что я знала, любила и поклялась защищать.

Сверчок напрягся и зарычал. Я обратилась к Ангелине.

– Это бесполезно, – сказала я. – От него мы ничего не добьёмся.

– Позволь, я с ним поговорю, – предложил Коннор.

– С какой стати? – удивилась я.

– С такой, что я развлекал его и других бродяг своими фокусами, – сказал Коннор. – Ты ведь знаешь, что всем остальным до них нет дела? Но для меня они стали самыми лучшими зрителями.

Коннор встал передо мной и окликнул:

– Эй, Ласло! Ничего не хочешь мне сказать?

Ласло Дунц подслеповато прищурился, разглядывая Коннора в отблесках пламени, как будто узнавал его с трудом. Но тут его глаза широко распахнулись, и на какой-то миг с лица слетела печать безумия, и он понурился и стал выглядеть как просто усталый человек.

– Что я вижу: это же наш юный фокусник! – воскликнул Ласло. – Пришёл покаяться вместе с нами?

– Вряд ли это поможет, – заметил Коннор.

– Если мы искренне раскаемся, Погибель может помиловать кого-то из нас. Мы сами сеяли семена собственной гибели долгие годы, с самого основания этого посёлка.

– То есть, по-твоему, мой папа сам виноват в том, что стал одержимым и принялся скакать по потолку?

Ласло покачал головой и горестно вздохнул. Мелкие язычки голубого пламени ласкали его лицо, сливаясь над головой, как корона.

– Коннор, ты всегда был добрым малым, – ответил Ласло Дунц, – и мне очень жаль, что это случилось с твоим папой. Но среди нас нет ни одного невиновного. Как ты этого не понимаешь? Любой, ступивший на песок этой пустыни, несёт свою долю вины, так или иначе. Это место отравлено, и любой, кто здесь живёт, будет за это расплачиваться.

– Но эти люди просто стараются жить в мире и безопасности, – возмутилась я. – Они ничего плохого не сделали – не больше, чем ты сам.

– По-моему, ты не совсем понимаешь, – вмешалась Ангелина.

– Ах, юная ведьма, – воскликнул Ласло. – А ты что скажешь?

– Я… да, пожалуй я ведьма, – кивнула Ангелина. – До сих пор никто меня так не называл, даже тётя.

– Это не оскорбление, – возразил Ласло. – Многие из моих близких подруг – настоящие ведьмы. Просто одни более опасные, чем