Гусси. Защитница с огненной скрипкой - Джимми Каджолеас

– Погоди! – сказала она. – Я не одна.

И тогда в Приют проскочил Коннор Карниволли. Я сердито посмотрела на него и сказала:

– Ты же должен быть дома!

– Гусси, – ответил он, – я знаю, что ты хотела для меня как лучше, и спасибо тебе за всё. Это твоя работа, и она очень важна, я согласен. Но не надейся, что вот сейчас я послушаюсь и пойду домой.

– Ты не понимаешь, – начала я.

– Нет, это ты не понимаешь, – перебил Коннор. – Погибель чуть не прикончила моего папу, а теперь она угрожает всему посёлку. Гусси, я никого не знаю отважнее тебя, но ты не сможешь справиться в одиночку. Тебе нужна помощь, нравится тебе это или нет.

– Я не собираюсь с тобой спорить, Коннор.

– Вот и хорошо. – И он наградил меня своей профессиональной улыбкой фокусника. – Я буду с тобой, и я помогу. Другого варианта быть не может.

Вряд ли у нас вообще был какой-то вариант выиграть в этой борьбе, как бы я ни хотела. Я посмотрела на Сверчка, а он наклонил голову, как будто спрашивал:

– И чего ты ждёшь?

– Ладно, – проворчала я.

Я закрыла дверь и задвинула засов. Я обратила внимание на Ангелину. Она стояла передо мной, измученная и жалкая на вид. Платье порвано, на щеке синяк, и губа припухла, как будто после драки. Интересно, где она укрывалась прошлой ночью. Но больше всего я была так рада снова её видеть, что едва не распахнула объятия, – чего, конечно, не собиралась делать ни в коем случае. И вообще сейчас было не до переживаний – прежде следовало получить ответы.

– Тебе придётся многое объяснить, – сказала я. – Так что выкладывай.

– Мне ужасно жаль, – сказала она.

– Может, это правда, – сказала я, – но от твоих сожалений мало толку, так что давай пропустим всю эту муть с извинениями. Мне нужны факты. Почему ты сбежала? Почему соврала о родителях? Кто ты на самом деле?

– Вот за это я и просила прощения, – отвечала Ангелина. – За то, что соврала о родителях. Я понимала, как это нехорошо. Но с другой стороны, у меня и выбора не было. Дело в том, что я сбежала из дома неделю назад. Мои родители – самые обычные шарлатаны, бродячие артисты, которые ездят по пустыне и обирают доверчивую публику. Сначала с ними ездила мамина сестра, тётя Боуди. Она-то и была настоящей волшебницей в нашей семье. Она увидела во мне особые задатки и с самого детства учила всему, что знала. Но тётя Боуди была старой, и когда мне исполнилось четыре года, она заболела и умерла. У родителей не было таланта к волшебству, и, когда не стало тёти Боуди, они стали использовать меня в своих обманах. В наше время люди так боятся всего на свете, что готовы поверить в любую чушь, шарахаются от каждой приметы и готовы на что угодно, если считают, что это защитит их от зла. Ты понимаешь, как это противно? Я больше всего в жизни ценю волшебство, и мне стало невмоготу использовать его во зло. Я всегда верила, что мой дар предназначен для чего-то иного, великого и прекрасного, но только не с моими родителями.

«Ты, по крайней мере, знала, кто твои родители», – чуть не вырвалось у меня, но мне хватило ума промолчать. В смысле, была бы я рада тому, что мои родители оказались гнусными мошенниками? Может, лучше всё же сосредоточиться на том, что имеешь здесь и сейчас, а не на чём-то из далёкого прошлого.

– И как же тебя занесло сюда? – спросила я.

– В общем, я услышала о тебе, Гусси, – призналась Ангелина. – Точнее, я услышала о Защитнике, который взял в ученицы маленькую сироту. Это ведь для наших мест неслыханное дело – чтобы кто-то решил учить Ритуалам чужого ребёнка. Надо быть очень особенным человеком. Хочешь верь, Гусси, хочешь не верь, но больше всего в жизни я мечтала о том, чтобы мой талант приносил людям пользу, и мне показалось, что лучше всего это получится, если я стану Защитницей, как ты. Так я смогу сделать что-то хорошее миру. Я направлялась в ваш посёлок, но в пути попала в бурю. Чудо, что я вообще выжила. Я бы погибла, если бы ты не нарушила правила и не открыла ворота в ту ночь.

Я уселась, стараясь совладать с разбегавшимися мыслями. Ангелина прошла через все эти испытания для того, чтобы стать Защитницей, только потому, что услышала про нас с дедушкой Вдовой? Я не верила своим ушам.

– Но зачем же ты врала? – недоумевала я. – Зачем придумала целую историю про свою семью?

– Я боялась, что, если не будет жалобной истории, ты не позволишь мне остаться, – призналась она. – Я ведь многому научилась, пока разъезжала в компании мошенников. Правду редко кто принимает, особенно если она такая некрасивая. И к тому же ты меня напугала. Твои ритуалы были такими чёткими и упорядоченными, а мои – сшитыми на скорую руку. Я боялась, что ты меня прогонишь. Я думала, что ты не позволишь мне остаться, если узнаешь, что я тоже хочу стать Защитницей.

Меня – испугалась? Ничего смешнее я не слышала. Но это могло оказаться и правдой. Может, я могла показаться слишком холодной, слишком сосредоточенной на своих делах. Может, это и правда отпугнуло Ангелину. Может, кто-то мог посчитать меня более суровой, чем я была на самом деле. Я подумала, что и в посёлке дети могли не принимать меня за свою как раз потому, что тоже боялись. Это можно было понять, не так ли? Ведь в каком-то смысле их жизни были в моих руках. Вряд ли это помогало мне завести друзей.

– Она права, Гусси – сказал Коннор. – Ты у нас та ещё фигура. Вечно в мантии, в Ритуалах, ходишь, как аршин проглотила, вся такая важная. – Он ухмыльнулся. – И это мне в тебе нравится.

– Так или иначе, – продолжила Ангелина, – спасибо тебе за то, что впустила меня и спасла от бури, и приютила у себя дома. Ещё никто в жизни не был ко мне так добр.

– Но ты ведь знаешь, что на самом деле надо благодарить Сверчка? – напомнила я. – Это он убедил меня нарушить правила.

– Конечно, я благодарна и Сверчку тоже, – кивнула Ангелина. – Я благодарна вам обоим, ведь вы команда. И Коннору тоже. Поверьте, с того дня, как не стало моей тёти, никто не помог мне так, как вы.

– Я рада, что ты здесь, Ангелина, – сказала я. – И пока это