Даруй им покой - Валерия Вэл

За их спинами с тихим стуком бились о стекло фонаря мотыльки.

Немного помолчав, сэр Уильям спросил:

– Как ты понял, что это Гаррет подослал ко мне убийц?

– Помните, милорд, я спросил, есть ли в семье еще мужчины. Вы разозлились, решив, что я намекаю на вашего старшего брата. Но я имел в виду Гаррета.

– Гаррета? – Барон удивленно повернулся к Дирхарту. – Сына кормилицы?

– Сына сэра Дэниела, барона Донована. Вы ведь знаете, что ваш отец был женат на вашей кормилице?

– Знал. Но что с того? Отец был волен делать со своими служанками что угодно. Этот брак был лишь потворством благочестию Маргарет, но он не сделал бывшую крестьянку баронессой.

– Разумеется, милорд. Только Гаррет так не считал.

И снова у Дирхарта было ощущение, что он держит в руках стеклышки мозаики. Вернее, теперь это было одно стеклышко, с пугающей легкостью вставшее в самый центр картины…

В тот день с утра лил дождь. Выжимающий на себе мокрую одежду Дирхарт изучающе смотрел на слугу.

– Скажи-ка, ты грамоту не позабыл еще?

– Не позабыл… Что вы затеяли-то, господин?

– Ничего особенного. Главное, что твоя грамотность при тебе, а остальное я сам сделаю.

Спустя несколько часов, когда замок затопила ночная темнота, они стояли у двери в ризницу при замковой церкви. Джон напряженно смотрел, как узкий кинжал Дирхарта проскользнул между дверью и косяком… Наконец что-то негромко щелкнуло, и Дирхарт, вытащив обратно клинок, толкнул послушно открывшуюся дверь.

– Ну, господин! – с восторгом выдохнул Джон. – Из вас бы грабитель получился!

– Такой же, как из тебя шулер. Замочек тут хилый, открыть такой – плевое дело. А с хорошим замком мне не справиться, проще дверь выломать… Заходи.

– Хорошо, что здесь ломать ничего не пришлось. Церковь все-таки.

Дирхарт затворил за ними дверь и освободил фонарь от наброшенного на него плаща.

– Ну, что… ищи книгу, где записаны венчания и крещения.

Джон благоговейно осмотрелся, но, перехватив нетерпеливый взгляд хозяина, приступил к поискам.

Нужная книга отыскалась довольно быстро. Джон раскрыл ее на искомой странице, украдкой бросив снисходительный взгляд на Дирхарта, с интересом заглядывающего ему через плечо и освещающего фонарем неведомые нелепые крючочки, каковыми были для него аккуратно выведенные буквы.

– Ну вот, господин, я нашел. Прежний барон впрямь был женат на мистрис Маргарет. Так что не зря она одевается как вдова – вдова и есть. И Гаррета крестили… ох ты, господин! Какая интересная штука… Знаете, когда мой отец задавал ученикам урок, его не все могли гладко выполнить. И некоторые свои ошибки подчищали и затирали, надеясь, что учитель не заметит. Так вот, господин, здесь то же самое. Дата, когда крестили Гаррета, подправлена так, чтобы он получился рожденным уже после того, как его мать стала законной женой его отца.

– Прекрасно! – торжествующе усмехнулся Дирхарт и сплюнул соломинку, которую держал в зубах. – Именно это я и надеялся увидеть.

– Вы бы соломинками своими не плевались везде, господин. Святое ж место!

– А!.. – Дирхарт беспечно махнул рукой. – Бог простит, люди не заметят.

– Циник вы…

– Не без того. А ты-то что бы со мной делал, не будь я циником? Жил бы на что?

– Ваша правда, господин.

Дирхарт слегка улыбнулся, вспомнив их с Джоном ночные похождения в ризнице, и закончил:

– Можете проверить церковную книгу, милорд.

– Но это глупость, – пожал плечами сэр Уильям. – Даже родись Гаррет после венчания, он все равно не имел бы прав на наследство, не говоря уж о титуле. А уж делать поправки в церковной книге…

– Да, милорд. Это очевидно для любого здравомыслящего человека. Но в том-то и дело, что Гаррет – не любой. Помните бедную деревенскую дурочку, погибшую в замке?

– Кажется, она разбилась… выпала из окна?

– Да, милорд. Она была племянницей мистрис Маргарет. Двоюродной сестрой Гаррета. Безумие у них в роду.

– О, господи…

– Увы, милорд. Мой слуга, увидев поправку в церковной книге, удивился: такие поправки делают дети в своих прописях. Пожалуй, я только тогда понял, что Гаррет безумен. В чем-то он вел себя как взрослый человек – умный, хитрый и изворотливый, но в чем-то он был ребенком. Он верил в свою избранность. В чудо верил. Первым чудом для него было то, что сэра Ричарда поразила проказа – значит, судьба расчищает для него путь. Повинуясь ей, он подготовил ваше убийство. Пусть оно не состоялось, но он заметил ту злополучную ранку у вас на руке. Ведь он первым счел ее признаком проказы?

Сэр Уильям подавленно кивнул.

– Больше он на вас не покушался, веря, что болезнь сделает свое дело. То, что двоих законных сыновей сэра Дэниела поразила проказа, для него было двойным знаком его избранности. Он без сомнений расправлялся с теми, кто ему мешал. Даже его жестокость была по-детски наивной. И это делало ее еще страшнее.

Еще одно стеклышко легло к другим, рисуя новую картину.

Она была его сестрой – так говорила мать. Она улыбалась, идя за ним. Хвасталась, показывая ему блестящую медную монету, которую ей дал очередной красивый и добрый господин. У дурочек все господа красивые и добрые. А его двоюродная сестра была самой настоящей деревенской дурочкой. Она шла за ним и улыбалась, вспоминая своего доброго и красивого господина на большой лошади, который дал ей красивую блестящую монетку.

А потом она перестала улыбаться. Она стала упираться и плакать, но все продолжала сжимать в кулаке эту чертову монету. Она упиралась и плакала. Плакала и упиралась, пока он не ударил ее затылком о стену. Она осела на пол тряпичной куклой, и дальше пришлось нести ее на руках.

Вниз она падала молча. И не шевелилась, лежа на булыжнике двора. Гаррет долго ждал, но она не шевелилась. Тогда он бросил следом ее дурацкую монету.

Дирхарт оглянулся на фонарь, о который бились мотыльки, потом сорвал росшую возле крыльца травинку и зажал в зубах.

– Дженни погибла из-за случайно подслушанной исповеди. Маргарет каялась в том, что через стену разговаривала с мертвым, словно с живым, и признавалась в нечаянном убийстве. Дженни же повторяла услышанное так, как подсказывал ей ее больной разум. Отец Джеймс попытался удалить бедняжку из замка, чтобы она не повторила слова, смысла которых не понимает, в присутствии того, кто их поймет. Он предвидел, что добром это не закончится. Возможно, раньше других догадался о безумии Гаррета – в конце концов, он ведь и его исповедовал. По злой иронии судьбы я встретил Дженни в лесу и дал ей монету, не зная, что она может пойти за мной следом… Так Гаррет все же услышал слова, стоившие жизни и Дженни, и отцу Джеймсу.

На какое-то время повисла тишина. Сэр Уильям неподвижным взглядом смотрел в темноту, потом повернулся к Дирхарту:

– Наверное, это ужасно, но я не могу простить его, даже мертвого. Для мертвых существует иной суд, знаю.