Даруй им покой - Валерия Вэл

Любовь – откровение. Любовь – прощание…

Маргарет спускалась по темной лестнице.

Мотылек летел на огонь.

Гаррет стоял на пороге, не позволяя двери закрыться за ним и отсечь свет стоящего наверху фонаря. Он смотрел на Дирхарта с раздражением, но без удивления.

– Как ты сюда попал?

– Помолился святому Лазарю, он внял молитве и раздвинул стену.

– А в замок тебя тоже святой Лазарь впустил?

Дирхарт пожал плечами:

– Это очень могущественный святой, он и не такое может.

– Тогда помолись ему снова. Потому что я совершил ошибку…

– И не одну.

– … не убив тебя той ночью.

– Может, тебе повязка на лице мешала? Или вмешательство Маргарет?

В глазах Гаррета заплясали безумные огоньки.

– Замолчи!

– Она боялась за меня.

– Не смей касаться имени моей матери!

– Поздно. Уже коснулся. И не только имени, кстати. Ну, ты знаешь…

– Все-таки ты подонок!

Гаррет выхватил шпагу, чиркнув острием по низкому потолку.

Дирхарт снова издевательски улыбнулся.

– Хочешь напасть на безоружного? Где ж твоя дворянская честь? Помнится, ты на дуэли настаивал.

– Ты просто висельник. Простолюдин. Я же слышал, что говорил о тебе Салливан. Дворянин имеет право просто убить простолюдина, если тот оскорбил его.

– А хотя откуда у тебя дворянская честь, господин бастард!

Дирхарт едва заметно прищурился. Метательный нож, выскользнув из пристегнутых к запястью ножен, лежал в его готовой взметнуться для броска руке, стоило Гаррету сделать шаг. Он понимал, что зря дразнит жертву. Салливан не за это ему платил, да и вообще – нельзя. Но впервые в жизни он ничего не мог с собой поделать. Надо было заканчивать это представление. И тут взгляд Дирхарта упал на спинку кресла сэра Ричарда, на поблескивающий в свете свечей эфес его шпаги. Не вполне отдавая себе отчет, зачем делает это, Дирхарт спрятал метательный нож обратно в рукав и выдернул из ножен шпагу.

Безумная решимость на лице Гаррета сменилась удивлением, в котором сквозила почти детская обида.

– Как ты посмел?

– Если это кощунство, я буду наказан. И немедленно.

– Будешь!

Клинки со звоном скрестились. Теснота не позволяла Гаррету воспользоваться преимуществами, которые давала его подвижность, но внезапно это неудобство обернулось достоинством – не имея возможности отступить или даже уклониться без риска налететь на стол или удариться о стену, он всю быстроту вложил в контратаки, и Дирхарт, с силой воздействуя на его клинок, все больше ощущал риск провалиться и пропустить мгновенный укол. Он все чаще старался увести клинки вниз, и в какой-то момент Гаррет, поняв, что голова противника не защищена, всю силу и скорость направил в решающий, опасный, но беспроигрышный маневр. Отбив шпагу Дирхарта, он чуть отвел руку. Острие его шпаги взметнулось вверх, готовое войти в глаз противника, но вместо этого задело низкий потолок, теряя смертоносную скорость. И в этот момент клинок Дирхарта вошел ему в грудь.

В широко распахнутых глазах снова появилось по-детски испуганное удивление, но теперь оно было смешано с мукой. Он разжал пальцы, выронив шпагу, и, упершись спиной в стену, сполз на пол.

– Ты… ты… от руки…

Дирхарт склонился над ним, глядя в расширенные от боли зрачки.

– Нет, Гаррет, не от руки простолюдина. Салливан обманул, он ненавидел меня.

– Врешь… – выдохнул Гаррет вместе с каплями крови. – Ты…

– Я дворянин.

– Клянись!..

– Клянусь богом. Клянусь всем, что для меня дорого. Я дворянин. Ты умираешь от руки дворянина.

Гаррет хрипло вздохнул и схватил Дирхарта за запястье.

– Я не хочу… я…

Дирхарт молча сжал слабеющую ладонь. По телу Гаррета пробежала судорога. Еще какое-то время Дирхарт держал его за руку, потом, поняв, что дыхания больше нет, высвободил ладонь из мертвых пальцев и осторожно опустил ему веки. И в тот же момент его словно ножом в спину ударило ощущение чужого присутствия. Он резко обернулся. В дверном проеме стоял сэр Уильям.

– Что ж… по крайней мере, ты освободил Гаррета от позорной казни.

– Я честно выполнил то, ради чего нанят.

– Потрясающее сочетание честности и наглости!

– Как вам угодно, милорд.

– Разумеется, я не буду наказывать своего сенешаля за то, что он воспользовался услугами наемного убийцы. Это было продиктовано отчаянием. Но ты…

– Я говорил о вашем поручении, милорд. Я его выполнил честно, теперь мне известна судьба сэра Джеффри. А в подлом убийстве меня не обвиняйте, милорд. Гаррет прекрасно владел клинком. И простите, что я взял ее.

С легким поклоном Дирхарт протянул барону шпагу его брата. На миг рука сэра Уильяма замерла над позолоченным эфесом, но он тут же справился с собой и уверенным жестом взял оружие. Дирхарт заметил, что только сейчас барон решился повернуть голову к противоположной стене и прямо взглянуть на кресло, в котором покоились останки его брата.

Поймав взгляд Дирхарта, он проговорил тоном, из которого внезапно ушли жесткие, холодные и повелительные нотки:

– Я не видел Ричарда умершим. Много раз думал о том, как он здесь, в этом заточении… Знал, что он давно умер, но все равно представлял его только живым.

– Этот желоб, по которому я сюда спустился, он устроен, чтобы можно было передавать корзину с едой?

Барон молча кивнул. Потом вскинул на Дирхарта горький и одновременно растерянный взгляд, так ему несвойственный.

– Ричард сам так решил. Я был против. Я не хотел, чтобы он строил эту часовню со склепом. И чтобы умирал здесь, в одиночестве. А Маргарет…

– Она разговаривала с ним? – тихо спросил Дирхарт.

– Да. Каждый день. И приносила ему розы. Даже когда он уже не забирал еду. Даже когда я понял, что все кончено, и приказал закрыть желоб решеткой. Все равно…

Уильям приблизился к брату и осторожно коснулся губами пергаментного лба. Потом обошел кресло и вложил шпагу в висящие на спинке ножны. Сделал еще несколько шагов и, склонив голову, остановился над покрытым плащом телом Джеффри Холла. Медленно поднял руку, осеняя себя крестным знамением.

– Дирхарт, ты ведь знаешь, что здесь произошло. Скажи. Помнишь, я обещал заплатить тебе втройне? Я это сделаю.

– Вас снова интересует то, о чем три дня назад вы не пожелали слушать, прогнав меня? Я так понимаю, что ранка у вас на запястье начала заживать?

Барон вздрогнул и повернулся к Дирхарту. Впрочем, голос его звучал спокойно.

– Не понимаю такого внимания к случайному порезу.

– Простите, милорд, что заговорил об этом, но вы ведь не одну бессонную ночь провели из-за этого пореза, которого сначала и вовсе не почувствовали, пока… не знаю, что уж там случилось с ним – может, конский пот попал, может, кожаной перчаткой натерли, у вас же есть такая привычка потирать запястье… В общем, заметили вы его, когда он стал похож на язву. А язва для вас означала…

– Замолчи!

– … проказу. Вы ведь решили, что у вас проказа, как и у брата.

– Черт бы тебя побрал… да. – Барон привычно закусил губу, потом усмехнулся. – Скажи, ты давно это понял?

– Ну… не сразу. Меня мой слуга навел на такую мысль. Сказал о вас: