Даруй им покой - Валерия Вэл

приятелей и собутыльников. Легко оставлял женщин. Но сейчас в душе что-то опасно дрожало, готовое порваться. Тоска? Предчувствие дурного?

Всю жизнь он ненавидел свое происхождение, видя в нем то досадную ошибку судьбы, то ее жестокую издевку. Всю жизнь его тянуло в другой мир – туда, где твоя рука привычна к рукояти шпаги, а не к молоту и клещам. Туда, где ты обнимаешь тонкие, соблазнительно стиснутые корсетом женские талии, ласкаешь нежную, не обветренную кожу, вдыхаешь аромат, идущий от замысловато уложенных шелковых волос.

Он пытался. Он рвался изо всех сил, ничем не гнушаясь. Он стал похож на того, кем ему не посчастливилось родиться. И вот на короткий срок он попал в вожделенный мир. Он всегда помнил это: на короткий срок. Теперь срок истекает. И вот-вот порвется что-то в душе…

От невеселых мыслей его отвлек мелькнувший среди витых колонн галереи мужской силуэт, через несколько мгновений ему дорогу преградил сбежавший по ступеням Гаррет. Смерив Дирхарта холодно блеснувшим взглядом, он проговорил:

– Полагаю, мне не нужно объяснять, почему я хочу увидеться с тобой завтра на рассвете возле причала.

– Дай подумать… – Дирхарт задумчиво возвел глаза к небу. – Хочешь подарить мне букет кувшинок?

– Хочу посмотреть, на что способен твой другой клинок.

Дирхарт склонился в насмешливом поклоне.

– Оба моих клинка к услугам вашей семьи.

Судя по тому, как сузились глаза Гаррета, издевка достигла цели. Он жестко усмехнулся.

– Только имей в виду, я не Дэмьен, над которым ты с твоим надменным дружком могли вволю насмехаться, забыв, что третий из вашей теплой компании мертв.

Чтобы не показать злости пополам с болью, Дирхарт на миг опустил взгляд. Когда же он снова поднял глаза, в них светилась издевательская в своей непринужденности улыбка.

– Полегче, юноша. Ты должен быть мне благодарен. Не всякий готов усыновить чужого бастарда. А я, если надумаю жениться, пожалуй, усыновлю тебя.

Лед в глазах Гаррета сменился огнем.

– Подонок!

Он выхватил шпагу. Дирхарт быстро отступил, положив руку на эфес.

– Я сказал – полегче! Или вместо поединка я просто отшлепаю тебя за несдержанность.

К его удивлению, Гаррет быстрым движением вбросил клинок обратно в ножны и улыбнулся.

– Ты прав. Чтобы увидеть твои кишки, можно и до завтра подождать.

Он развернулся и неспешным шагом пошел прочь.

Сэр Уильям замер возле окна, глядя вниз на булыжник двора. Его неподвижный силуэт в закатных лучах казался чересчур резким. Стоявший возле дверей Дирхарт терпеливо ждал. Барон поднял голову – его взгляд скользнул по темнеющей зелени сада, по остроконечной крыше часовни. Наконец он развернулся спиной к окну и сделал знак Дирхарту приблизиться.

– Ты наконец можешь сказать мне что-то определенное?

– Да, милорд…

– Почему ты замолчал? – Вопреки вопросительной интонации голос барона звучал равнодушно, равнодушие же застыло и в воспаленных глазах.

– Простите, милорд. О некоторых вещах трудно говорить. Позвольте сначала показать вам кое-что.

Дирхарт достал из-за пазухи и развернул перед бароном крохотную шелковую рубашку в бурых пятнах высохшей крови. Казавшееся неподвижным равнодушие в глазах барона развеялось, брови чуть приподнялись в удивленно-брезгливой гримасе.

– Что это?

– Вам незнакома эта вещь, милорд?

– Почему она должна быть мне знакома? – Барон протянул руку к рубашке, но так и не коснулся ее. – Это принадлежало ребенку… на ней кровь?

– Да, милорд.

– Откуда ты ее взял? Я не понимаю.

– Простите меня, милорд. Я был уверен, что она вам знакома. К тому же вы сказали, что рубашка принадлежала ребенку. Не принадлежит, а принадлежала.

– Твоя наглость переходит границы.

– Еще раз прошу простить меня, милорд.

Сделав вид, будто не заметил нерешительной попытки барона взять рубашку, Дирхарт спрятал ее обратно за пазуху.

Сэр Уильям раздраженно вскинул голову.

– Ты сумасшедший. Твое поведение оскорбительно. Твоя служба закончена.

– Милорд, позвольте мне…

– Ты не слышал? Твоя служба закончена. Ты немедленно покинешь мой замок.

– Милорд!..

– Ты авантюрист, обманом воспользовавшийся моим гостеприимством. Все. Твой праздник закончен. Убирайся.

Дирхарт сделал шаг назад и остановился. Его губы дрогнули, но барон прервал готовые прозвучать слова:

– Убирайся. Или я прикажу повесить тебя. Немедленно. Вон!

Дирхарт развернулся и вышел не поклонившись.

Служанка, попытавшаяся загородить дорогу, но тут же пушинкой отлетевшая в сторону, испуганно ахнула:

– Господин, туда нельзя! Я позову стражу…

Успевший сделать несколько шагов, Дирхарт вернулся, взял пораженно замолчавшую женщину за плечо и рывком прижал к стене. Приблизив лицо к ее побледневшему лицу, он процедил сквозь зубы:

– Заткни рот, дура. Или шею сверну.

Женщина схватилась за дверной косяк и осталась неподвижно стоять, глядя на плащ удаляющегося Дирхарта, развевающийся в такт его стремительной походке.

Всего однажды бывший в этой части замка, Дирхарт не слишком понимал, куда идет. Единственное, что он точно знал – постарайся еще кто-нибудь преградить ему путь, и он выхватит из ножен шпагу. Наугад толкнув какую-то дверь, он оказался в длинной сводчатой галерее. Вдоль нее, мимо высоких стрельчатых окон, сквозь бьющие в них лучи закатного солнца, ему навстречу шла Маргарет. Сделав еще несколько шагов друг к другу, оба одновременно остановились.

– Я уезжаю, госпожа.

Маргарет промолчала. И когда Дирхарт порывисто обнял ее, она не отстранилась.

– Маргарет, скажи, что тебе жаль! Нет… не хочешь – не говори, только кивни. И я тебя увезу отсюда. Умоляю, согласись. Ну, хотя бы не возражай… Умоляю тебя!

Она молчала, и Дирхарту казалось, что он обнимает каменную Мадонну. Он опустился перед ней на колени, коснувшись щекой ее затянутой в шелк груди. Только тогда Маргарет попыталась отстраниться, но он не позволил, сильнее притянув ее к себе.

– Я люблю тебя, Маргарет. Клянусь, я буду тебе хорошим мужем. У тебя будет все, к чему ты привыкла… клянусь! Ты не пожалеешь. Я знаю, как сделать тебя счастливой. Я никогда не вспомню того, что здесь произошло. Я заставлю тебя забыть этот ужас. И никогда не попрекну ничем… Умоляю тебя, уедем вместе!

Маргарет попыталась вырваться, когда ей не удалось, отвернула лицо.

– Уезжай.

– Уедем вместе! Я все для тебя сделаю. Все, что захочешь!

– Ты не вернешь мне то, что я потеряла.

Она снова взглянула на него. Глаза в глаза.

– И ты не заменишь того, кого я потеряла. Ты глуп и самоуверен. Ты хочешь убедить себя, что любая женщина непременно упадет в твои объятия. Господи… как же ты пытаешься себя в этом убедить! Пойми наконец, что все не так! И уезжай. Ты уничтожил мою жизнь.

Дирхарт покачал головой.

– Маргарет, ты же знаешь, что это не я.

– Ты! Будь проклят.

Дирхарт разжал руки и медленно поднялся.

– Уезжай. И будь проклят.

Она развернулась и быстрым шагом пошла вдоль галереи.

– Госпожа!

Голос Дирхарта был настолько спокойным и неожиданно властным, что Маргарет невольно обернулась. Он держал в руках маленький белый сверток.

– Вы ведь это хотели найти, когда обыскивали меня той ночью?

Преклонив колено, Дирхарт положил на пол испачканную высохшей кровью крестильную рубашку, резко выпрямился и, не оглядываясь, направился прочь.

Возле выхода толпились несколько слуг и двое стражников.

– С дороги! – проревел Дирхарт, не замедляя шага.

Его пропустили. Молча.

В темнеющем