Контрразведка показывает зубы. Компромат на Президента - Владилен Елеонский

6

Президент Российской Федерации Игорь Кольцов, высокий, похожий на волейболиста-тяжеловеса, с густой русой шевелюрой без единого седого волоса, с лицом, впечатляющим своим римским профилем, в идеально белой сорочке и новых серых брюках вошёл в кабинет с белоснежным вафельным полотенцем, небрежно болтающимся на шее.

День расписан по минутам. Он только что прибыл с полигона, где прошли успешные испытания новейшего оружия, однако на передышку времени не остаётся, – висит подписание миллиардного газового контракта. Как любой нормальный человек, Кольцов прекрасно понимал, что диктатура есть палка о двух концах. И всё же, чтобы выжить в современном мире, вежливая, так сказать, форма диктатуры пока что необходима, соответственно необходимы источники её финансирования.

Масштабные проекты, наподобие магистральных газопроводов, километровых мостов через проливы, глобальных спортивных мероприятий, – идеальный способ накопления необходимых источников. Главное преимущество здесь, – масштаб и формальная легитимность. Конечно, враги будут внушать обывателю, что подобные схемы есть чистой воды жульничество и воровство.

Однако, во-первых, доказать криминал такие схемы не позволят. В крайнем случае, на скамью подсудимых сядут зарвавшиеся винтики и шестерёнки, которые, в самом деле, проявили непонимание генеральной линии и позволили себе утаить кое-какие средства. Заменить их не составит никакого труда.

Во-вторых, цель подобных схем не является криминальной, поскольку ведёт к сохранению Россией суверенитета. Обыватель должен понять, что разрушить схему желают враги, но лишь для того, чтобы делать ровно то же самое, но в более жёстком и несправедливом варианте. Тогда население России будет поставлено в гораздо худшие условия.

Вот почему Кольцов никогда не боялся разговоров о его якобы преступной деятельности и знал, что народ в массе боготворит его. Отдельные маргиналы из интернетной блогосферы – не в счёт.

Все, кто встал на путь сбора компроматов с последующим шантажом, например, всё тот же одиозный Пол Вселенный, он же Дмитрий Сырых, на самом деле, не имеют реальной силы, и являются моськами, лающими на слона.

Они неизбежно потерпят фиаско. По-другому быть не может!

Кольцов прошёл мимо своего массивного рабочего стола за угол сейфа, нажал невидимую кнопку, и невысокая потайная дверь открылась, – там прятался холодильник. Кольцов достал бутерброд с маслом и сыром, вернулся к столу и живо откусил кусочек.

В этот момент неожиданно громко заверещал зуммер на пульте связи. Бутерброд выскользнул из руки и шлёпнулся на пол.

Президент чертыхнулся и нажал кнопку на пульте.

– Игорь Владимирович, к вам Аркадий, – сказал приятный мужской баритон из динамика.

– Пусть заходит!

В кабинет бесшумно, как тень, вошёл Горин. Его открытое приятное лицо излучало внутренний свет.

– Здравствуйте, Игорь Владимирович!

– Привет, Ар-ка-ша!

Аркадий заметил бутерброд, однако Кольцов опередил помощника, поднял свой завтрак с пола и бережно сдул с него невидимые пылинки.

– Смотри-ка, маслом вверх! Обычно – вниз.

– Давайте выброшу.

– Нет, Ар-ка-ша, счастливые бутерброды обычно съедают!

Кольцов сел за стол, полотенце по-прежнему болталось у него на шее, и с аппетитом стал поглощать бутерброд. Аркадий присел за боковой столик, приставленный к столу президента.

Кольцов навёл на него свои уставшие после бессонной ночи глаза.

– Что у тебя?

– Дмитрий Сырых, кажется, снова нагадил!

Кольцов чуть не подавился бутербродом и укоризненно посмотрел на Аркадия. Дожевав свой сегодняшний завтрак, президент промокнул слегка промаслившиеся губы полотенцем, затем вдруг с некоторым удивлением взглянул на Горина.

– Дима? Вот чудак! Он до сих не понял, что всё равно до мозга костей наш. Убыл за границу и огородился особняками, яхтами, банковскими счетами, и что?

Аркадий начал заметно волноваться, его лицо потемнело.

– Мы должны, нам следует, потому что вдруг…

– Ар-ка-ша, поверь, Дима блефует! Как капризная кокетка, привлекает к себе внимание. Зачем нам лить воду на его мельницу?

– Игорь Владимирович, думаю, всё же следует подыграть ему, чтобы, в конце концов, он понял, кто враг, а кто друг. Дальше – его проблемы. Продолжит свою дурацкую двойную игру, значит, погибнет, однако мы были готовы защитить его, к нам претензий не будет. Судя по письму, которое он написал…

Кольцов поморщился и недовольно дёрнул плечом. Горин умолк.

Президент около минуты сидел, погрузившись в сумрачные мысли, как видно, вспоминая что-то не очень приятное, затем вдруг вскинул голову и посмотрел на своего помощника светлым взглядом. В глубине его глаз, кажется, промелькнули озорные смешинки.

– Хорошо, покажи, что там у тебя.

Аркадий решительно положил перед Кольцовым на стол папку и ручку. Кольцов раскрыл папку, взял ручку и внимательно прочитал документ.

Затем глаза Президента оторвались от документа и остановились на непроницаемом лице Горина.

– Человек-то надёжный? Не наломает ли в Лондоне дров?

– За него поручился адмирал Крошкин.

– О, Крошкин – отчаянный адмирал!

– В целях безопасности мичман ничего не будет знать о подоплёке событий. Конечно, придётся подводнику побарахтаться, но имеются веские основания полагать, что он выплывет.

– Как цветок в проруби? Эх, ребята! Откуда информация о флэшке-дельфине?

– Доверенный адвокат Пола сообщил.

– О, нашли, кому верить. Этот, похоже, без устали продаётся и перепродаётся тем, кто больше платит.

– Наш агент в Лондоне перепроверил. Всё сходится!

– Кто такой?

– В российском посольстве.

– Хм, нет. Жидковато!

– Игорь Владимирович, Дима хочет навязать нам свою волю. Шантаж не проедет и не пройдёт.

– Что ж, если он так хочет… пусть получит.

– Всё под контролем. Заодно проверим возможности нашего психотронного оружия.

– Разве что! Только так, чтобы они ни черта не поняли. Договорились?

– Всё будет аккуратно!

Кольцов помедлил секунду, затем размашисто подписал документ и небрежно отодвинул его от себя, словно пуская на волю Её Величества Судьбы, которая иногда бывает поразительно капризной. Лицо Аркадия снова стало таким же светлым и невозмутимым, каким бывало почти всегда.

7

Офицерское собрание проходило нудно и вязко, словно нескончаемое путешествие по гиблой трясине. Замполит, одутловатый и серый, в своей до безобразия тщательно отутюженной форме чернел на возвышении в гордом одиночестве за длинным столом, покрытым слегка истёртым зелёным сукном.

В зале томились, как сельди в рыболовецкой сети, офицеры дивизии подводных лодок Северного флота, все в форме. Электрический свет не включали, и тусклое октябрьское утро несмело пускало серый свет сквозь высокие окна, сонно освещая не менее сонные лица присутствовавших, от чего они казались лицами таинственных призраков.

– Да разве Маслов надёжный человек? – безуспешно пытаясь вдолбить свою мысль в головы офицеров, снова сказал замполит, он бубнил так, словно читал шаманское заклинание от злых духов. – Маслов, иди сюда, сядь туда, вон на тот стул!

Мичман встал из кресла в зале, поднялся на возвышение и сел на стул, который стоял неподалёку от стола. Несмотря на то, что на этот раз его форма смотрелась безукоризненно, мичман всё равно выглядел помятым. Так увядает под неласковым октябрьским ветерком совсем недавно ещё свежий сочный кленовый лист.

Вдруг в зале стал набирать силу недовольный гул голосов. Замполит, почувствовав, что пора закругляться, резко поднялся из-за стола и взял в руки лист бумаги с жидко напечатанным текстом.

– Тихо! Итак, мы просим командование Северного флота решить вопрос об увольнении мичмана Маслова из Военно-морского флота Российской Федерации за непристойное поведение.

Маслов резко вскочил со стула и почти с испугом посмотрел на замполита. Стул с жутким грохотом опрокинулся.

Замполит недовольно покосился на свою жертву. Наверное, так волк смотрит на косулю, которая будучи схваченной им за горло, всё ещё на что-то надеется и в отчаянии лягает копытом воздух, не в силах попасть хищнику в голову.

В этот момент в зал вошёл адмирал Крошкин в новенькой отлично подогнанной форме. Адмиральские звёзды на погонах таинственно зажглись в нежном полумраке зала.

Крошкин имел довольно колоритную внешность. Он был высок, статен, как артист Василий Лановой, такой же обаятельный и в то же время строгий.

Виски и брови седели у адмирала как-то своеобразно, словно их слегка присыпали сахарной пудрой. Подвижные тёмные, как спелые оливки, глаза мягко светились из-под густых бровей. Они как будто бы впитывали в себя сознание окружающих, уподобившись некоему суперсовременному психотронному оружию.