#заяц_прозаек - Лариса Валентиновна Кириллина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мама сунула пакет с пирожным Ваське.
— На, взбодрись. Сейчас всем будет очень хреново.
— Такие слова нельзя говорить. Забыла?
— Угу. Спасибо, что напомнила.
И всё. Васька представила, что было бы, если бы она сейчас шла с папой. Он бы после такого всю оставшуюся дорогу её ругал. И что она хамит, и что яйца курицу, и что она, вообще, себе позволяет? Правда, с ним она бы и не позволила. А что сказал бы папа про историю со Славкой — даже думать страшно. Наверное, он бы уже не говорил, а кричал. А может, и всё остальное…
Васька поскорее вытащила пирожное и откусила столько, сколько поместилось во рту. На дереве, от которого после подстригания остался один ствол, сидела галка и, задрав хвост, гадила прямо на объявление о спутниковых антеннах, прикрученное к обрубку ржавой проволокой.
Парк трёхсотлетия открыли прошлым летом, когда их городу исполнялось триста лет. Нормальные деревья тут вырастут, наверное, ещё лет через триста. Пока же из земли торчали дохлые прутики, часто даже ниже табличек, где золотыми буквами указывалось их название и фамилия богатого человека, который этот прутик городу подарил.
Славка с родителями была уже на месте. Хотя Васька с мамой, вроде бы, старались не опоздать. Сквозь серую ограду издалека светился разноцветный шарфик Славки и ярко накрашенные губы Тани, Славкиной мамы. Антон, размахивая руками, говорил по телефону.
Васька с мамой подошли и встали напротив Славки и Тани. Антон отключился и тоже вступил в круг. Парк продувался насквозь холодным ветром с реки. Васька, которая, несмотря на уговоры, не надела свитер, начала стучать зубами. Мама тут же принялась разматывать свой длиннющий вязанный шарф, но Васька буркнула: «Мне жарко!» — и на всякий случай отодвинулась подальше.
— Не будем терять время, — начал Антон таким ледяным голосом, что Васька, изо всех сил старавшаяся не дрожать, задрожала ещё сильнее. — Произошли два события, которые нам необходимо обсудить. Но для начала — надо установить, произошли ли они. Поскольку налицо некоторые разночтения. Итак, версия Василисы: «Ничего не было». Я правильно изложил?
Васька смотрела на свои грязные ботинки. Она слышала, что Антон замолчал. И даже догадывалась, что сейчас её очередь сказать что-то. Но не могла ни поднять головы, ни, тем более, открыть рта.
— Всё правильно, ваша честь. Давай дальше, — тихо произнесла Васькина мама.
— Отлично. Переходим к версии Мирославы.
Славка шумно вздохнула и заговорила. Тоже очень тихо. Обычно её голос слышно в другом конце коридора. Васька от удивления даже подняла глаза. Славка стояла прямо перед ней, непривычно бледная и очень взрослая. И обстоятельно, со всеми деталями, докладывала про нож. При этом она неотрывно смотрела на Антона, который возвышался над их маленьким кружком почти как Сан Паоло. Было похоже, будто Славка отвечает перед очень строгим учителем очень трудный урок, к которому очень хорошо подготовилась. Антон кивал, и скользил взглядом по кругу, как секундная стрелка. Когда он дошёл до Васьки, та опустила голову так быстро, что в шее что-то хрустнуло. И дальше она видела только грязь на ботинках.
— Ну, что же, — после Славкиного шелеста голос Антона прозвучал, как гудок поезда. — Василиса, у меня к тебе очень простой вопрос. То, что сейчас рассказала Мирослава, это правда? Или она лжёт?
Наступила тишина. Только ветер свистел в ушах. Васька нащупала в кармане недоеденное пирожное, расковыряла пакет и влезла пальцем в самый крем. Если сейчас они хоть на секунду перестанут на неё пялиться, все вчетвером, можно будет быстренько облизать.
— Мы ждём, Василиса, — напомнил Антон. — Это очень простой вопрос.
— Да, ладно тебе. И так всё понятно, — попыталась встрять Васькина мама.
— А мне вот ничего понятно, — упрямо сказал Антон.
Тут у него, к счастью, зазвонил телефон.
— Наберу через пять минут, — крикнул он в трубку, не здороваясь.
Васька обрадовалась: значит всё это не будет тянуться вечно. Пять минут — не так уж много. Есть надежда пережить. Отмолчаться. Но Антон это вам не Бориса Ларисовна. Он не собирался отставать и спрашивать кого-нибудь другого.
— Да или нет, Василиса. Это правда?
Теперь голос прозвучал так, что прятаться дальше стало невозможно. Голос как будто припёр Ваську к стенке, тряхнул пару раз и рывком поднял ей голову. Прямо за волосы. Как тогда папа.
— Да… — выдохнула Васька.
— Переходим ко второму случаю. Рассказывай, Мирослава.
Славка снова заговорила, уже чуть громче.
Ваське было три года. Волосы никак не хотели расти, оставались короткими, как у мальчишки. И белыми, как одуванчик. Она натягивала на голову колготки и бегала вокруг мамы, распевая «а я девочка с косичками, а я девочка с косичками». Когда мама вернулась из магазина, она сначала не поняла, почему Васька вся усыпана мелкими белёсыми волосами. Потом до неё стало доходить, но тут Васька начала дышать и отключилась, намертво вцепившись в мамину красную кофту.
— Это правда или нет? Василиса! Ты вообще здесь?
Васька кивнула. Второй раз прошло уже легче.
Дальше Антон разразился длинной-длинной речью. Она грохотала и никак не кончалась, как товарный поезд. На вагонах были написаны непонятные слова: «Недопустимо», «абсолютное табу», «никто не имеет права», «инспекция несовершеннолетних»…
Но вот поезд отгремел. И снова молчание и свист ветра. А ещё стук зубов и шуршание пакета в кармане.
— Василиса, может, ты хочешь что-нибудь сказать Мирославе? — предложила Таня.
Обычно у неё очень приятный голос. Мягкий и обволакивающий, как пена в горячей ванне. Но сейчас даже пена была железной. К счастью, Ваське уже много раз приходилось слышать такие вопросы. И она точно знала, что должна хотеть сказать.
— Прости меня, пожалуйста, — еле слышно произнесла она и даже отважилась поднять взгляд.
— Я тебя прощаю, — быстро проговорила Славка и тоже посмотрела на Ваську.
Ваське показалось, что она облилась кипятком. Ей вдруг, правда, стало ужасно жарко на холодном ветру. Она поскорее уткнулась обратно в ботинки.
— Ок. Разговор окончен. Идёмте.
Антон обнял Таню и Славку и повёл их к выходу из парка. Они обе с облегчением прижались к его большому телу. И пошли, как большое шестиногое существо. Васька смотрела им вслед и сосала палец. Крема на нём уже не осталось, но она
