Бесшумный фронт - Люциан Воляновский

Но органы безопасности все-таки еще не имеют неопровержимых улик, у сотрудников контрраз­ведки нет верных данных.

...В этот августовский вечер в селе по очереди гасли огни, уставшие от дневной работы в поле люди ложились спать. Только в доме Коя все еще горел свет. Поздно ночью открылись двери и в полоске света появились двое мужчин, которые быстрым шагом направились по улице. Они часто оглядывались, но так и не заметили, что идут не одни...

Немногочисленные пассажиры, которые в эту ночь сели в поезд на станции Глогувка, наверно, не обратили внимания на двоих молодых людей, купивших билеты до Гоголина... Только зеваю­щий, заспанный человек, который в последнюю минуту вскочил в тронувшийся поезд, внима­тельно присматривался к обоим пассажирам, сидя напротив них в одном купе.

Когда, наконец, как мы уже знаем, Генрик Кой поселился в Гоголине у Сковронка, контрраз­ведка пришла к решению, что не следует позволять ему и дальше шататься по стране. После­довал приказ об аресте Коя. Однако были при­няты меры к тому, чтобы его задержание не стало известно всем (а в деревне не так-то легко что-либо скрыть), иначе всполошившиеся пособ­ники шпиона могли бы уничтожить вещественные доказательства и предупредить известных им лиц.

Было выяснено, что Кой целыми днями сидит в доме Сковронка. Лишь изредка уходит он к ме­стному пруду и там, у мостика, ловит рыбу.

Теперь читателю станет понятна спешка одного покупателя, который приобрел удочку в спортив­ном магазине в Ополе. Его машина заехала в де­ревню по проселочной дороге и остановилась за большим овином, принадлежащим местному гос­хозу. «Любитель-рыболов» вылез из машины. Ос­тался лишь шофер, так как второй пассажир ушел с «рыболовом», но вскоре спрятался в ку­стах, а первый...

Тут я должен сделать некоторое отступление для читателя. Как-то так повелось, что в поль­ских фильмах рыбная ловля неразлучно связана... с поимкой шпионов. Однако я подчеркиваю, что за «рыб», которые ловятся в воображении кино­режиссеров, писатель в данном случае ответствен­ности не несет. Он действительно говорил лично с настоящими, а не воображаемыми героями дан­ного «рыбацкого» инцидента.

...Солнце в этот день пригревало довольно сильно, но от воды веяло приятным холодком. Генрик Кой беззаботно сидел с удочкой и всмат­ривался в поплавок, подпрыгивающий на легкой ряби зеленоватой поверхности пруда. Ему было немного скучновато: не с кем поговорить. По­этому Кой без тени недоброжелательности смот­рел на одинокого мужчину, бредущего по берегу с удочкой на плече, как видно, в поисках подхо­дящего места для ловли. Если бы мы могли чи­тать мысли, то заметили бы легкое любопытство Коя, не переходящее, однако, границы обычного интереса рыболова, который видит постороннего человека, вторгающегося в «его» район. А в мыс­лях пришельца — известного нам «любителя-ры­болова» — мы заметили бы некоторую тревогу: «Тут, на этом мосточке, нас может кто-нибудь увидеть... Нет, нет — его надо задержать в ку­стах».

«Любитель-рыболов» со скучной миной на лице уже проходит мосток, направляется дальше, с явным неудовольствием смотрит на берег пруда, топчется и возвращается обратно, чтобы присесть рядом со шпионом. С благоговением насаживает на крючок приманку, забрасывает удочку и на­клоняется над водой — совсем так, как и тысячи других рыболовов, которые в эту минуту удят на всем белом свете. Если говорится, что рыбная ловля успокаивает нервы, то как раз данный слу­чай является полным исключением из правил. Со­трудник контрразведки не забывает ни на се­кунду о той ловле, ради которой приехал сюда. Все указывает на то, что через минуту «рыба» окажется и расставленной сети. «Любитель-рыбо­лов» видит, что Кой одет только в легкие брюки и рубашку, задние карманы не имеют никакой выпуклости, которая указывала бы на наличие пистолета. Пора забрасывать удочку на этот су­хопутный клёв.

— Как вы думаете, можно тут ловить «по-ди­кому»?

Генрик Кой присматривается к пришельцу. Да, это существенный вопрос — у него самого нет карточки на право ловли.

— Пожалуй, да. Ловлю тут уже который день, а ни одного милиционера не видел...

— А рыба берет?

— Сегодня нет... Вчера лучше шла.

— А на что вы ловите?

Начинается профессиональная дискуссия на тему приманки. А рыба все еще не клюет. «Лю­битель-рыболов» зевает, потягивается так, что трещат кости, и вдруг предлагает:

— Знаете что? Давайте пока оставим удочки... Рыба не любит, когда к ней очень присматри­ваешься. Укрепим тут удочки, а сами полежим в кустах, позагораем, тогда, может, лучше пойдет, а? Хотите сигарету?

Кой принимает сигарету и предложение. Они выбирают укромное место, ложатся на траве-мураве, жмурят глаза от яркого августовского солнца и лениво беседуют обо всем и ни о чем, как это обычно бывает в жаркое утро у деревен­ского пруда: Кой говорит о плотве, карпах, щу­ках и линях... Вдруг до его сознания доходит ка­кая-то иная фраза, хотя и сказанная тем же ров­ным, спокойным тоном:

— Вы арестованы! Поднимите руки и лежите спокойно!

— Вы арестованы! Поднимите руки!

Кой выполняет этот приказ только наполовину: машинально поднимает руки, но вместе с тем са­дится. Глаза его расширяются от удивления: пе­ред ним торчит дуло пистолета. Его собеседник даже не приподымается с земли. Случайный сви­детель вынужден был бы подойти очень близко, чтобы понять, что тут, собственно, происходит. Но не случайный свидетель этой сцены — спутник «ры­болова» — уже медленно приближается к шпиону. А тот как зачарованный смотрит на пистолет и не отворачивается, хотя и слышит треск веток, которые ломаются под ногами приближающегося человека. Трое мужчин теперь вместе сидят на земле. Несколько ловких движений руками, и двое уже знают, что третий (в противоположность двум) не имеет оружия. Зато документы у него в надлежащем порядке. А как же!

— Знаете что, гражданин Линек? Лучше всего, если бы ваши вещи были при вас. Зачем остав­лять их у чужих людей?

И вот «Ян Линек» пишет записку пани Сковронковой, чтобы она выдала его вещи товарищу, так как он сам неожиданно должен выехать. Это не вызывает никаких подозрений у пани Сковронковой: Кой говорил, что он прибыл на монтаж вместе с товарищем (эта версия была предназна­чена для матери Сковронка, но позже «похоро­нила» самого автора) и может неожиданно вы­ехать к нему. Короче, пани Сковронкова выдала вещи сотруднику контрразведки. И вот трое муж­чин с двумя удочками на плечах мирно идут к машине. Правда, «Ян Линек» был предупрежден: любая попытка к бегству может окончиться для него трагически. Автомобиль трогается с места и кружной дорогой, минуя село, в котором никто ничего не знает, направляется в Ополе.