Бесшумный фронт - Люциан Воляновский

— Гм...

Генрик Кой не требует, чтобы ему верили и; слово. Он щедр. Игнацек, еще не выслав ни одной информации для Гелена, уже получает аванс за измену — отличные часы.

Теперь Игнацек в руках у Коя, и последний шантажирует железнодорожника, беспрестанна напоминая об этом «даре». Кой дает понять Игнацеку, что всякие «выкрутасы» могут кончится плохо. Он даже позволяет себе прозрачный намек, имеющий целью убедить Игнацека, что тот уже обязан повиноваться приказам большой шпионской организации, что, приняв аванс за измену, Игнацек может быть наказан не только разведкой Гелена...

6 августа Кой садится в поезд, чтобы прибыть на условленную встречу с Петрушкой в Новой Соли. Как было договорено, Игнацек, Элижбета и Кой встретятся через три дня во Вроцлаве. Там бывшие нареченные сложат свои рапорты — доне­сения, информации, сводки и личные письма. «Любопытно, — размышляет убаюкиваемый кач­кой вагона Генрик Кой, которого поезд уносит на север, — очень любопытно: что-то мне скажет Альфред? Как ему повезло за эти несколько дней?»

Глава сорок третья Под капустой

— Ну, ну, парень, тебе всегда счастье само в руки шло, вот и теперь везет! Однако рассказывай, Альфред, рассказывай дальше...

— Ее фамилия Ольшевская... Ева Ольшевская. Сейчас ей лет двадцать восемь. Я с ней познакомился еще в тысяча девятьсот сорок восьмом году в Гливицах, где она живет и по сей день. Пошел прямо к ней на квартиру. Узнал, что она работает продавщицей... Ну, во время обеденного пере­рыва пошли мы к ней домой. Девчонка сентимен­тальная, я и подцепил ее на этом. Сказал, что сбежал из Польши, чтобы не идти в армию... О нашей работе не говорил: на это еще есть время. Она знает лишь, что я приехал офици­ально, чтобы организовать поставки из Германии. Галантным был, проводил ее до магазина... А как же! Вечерком опять к ней, предложил немножко повеселиться. Скромно дожидался в другой ком­нате, пока оденется. Когда она, наконец, вы­ползла, я уже стою с часиками в руках. Поцере­монилась немножко, поахала, но все-таки взяла... Понимаешь, старина, посчитала это за аванс в счет любви что ли. Возможно, что она и не бу­дет нам нужна, но на всякий случай... Впрочем, слушай дальше! Идем мы в ресторан «Охотни­чий», ну я по дороге и начинаю ей петь, что вот, мол, остался в жизни один, хотел бы встретить женщину, которая могла бы делить со мной долю и недолю... что она-де мне очень нравится... В об­щем ты знаешь, как об этом говорится... И что ты скажешь — водочка, танец, этот разговор, часики и... подействовало! Утром она мне сама завтрак прямо в кровать принесла. Во всяком случае, ко­гда я уезжал сюда, то оставил все химикалии у нее на сохранение. Сказал, правда, что это мои ценные вещи и что доверяю их только ей. Усло­вились мы, что буду писать ей из Берлина. Эта Ольшевская могла бы, наверно, даже теперь не­которую работу выполнять, но, я думаю, спешить не стоит. Пусть пока хранит наши химикалии и служит условным адресом.

— Ого! Я вижу, что ты даром времени не тратил…

— Подожди, Генрик, подожди, еще не все! Есть на примете еще кое-кто, но об этом потом...

— Только не ври, что ты там еще кого-то под­цепил!

Расставаясь вновь, оба посланца Гелена услав­ливаются о следующем свидании и отправляются в путь.

Глава сорок четвертая «Зеленый дьявол»

9 сентября Генрик Кой появляется в Гоголине (уезд Отшельце-Опольске) у тридцатилетнего кузнеца Генрика Сковронка. Генрик Сковронка— инвалид войны. Он сражался в рядах гитлеров­ской дивизии «Зеленые дьяволы». Поэтому от­нюдь не случайно разведка генерала Гелена ре­шила непременно завербовать его. В понятии этих господ, ожидающих войны как избавления, именно инвалид, которому во время всеобщей мо­билизации не грозит призыв в армию, является ценнейшим сотрудником шпионской сети. Он ос­тается на месте, и с ним (рассуждают эти «спецы») легче установить связь во время воен­ной заварухи.

«Ян Линек» никогда в жизни не видел чело­века, которого ему предстояло завербовать и ко­торому разведка Гелена уже заготовила кличку «Рихард». Но для того, чтобы Кой мог попасть в дом Сковронка без расспросов о дороге (что осо­бенно привлекает внимание в деревне), ему еще в Берлине была вручена карта. Поэтому отыскать дом не составило для посланца Гелена особен­ного труда. Но как попасть в сердце совершенно чужого человека? Геленовские «специалисты» имеют свой способ. Одни считают его антиморальным, другие — подлым. И те, и другие правы. В руках Коя находилась фотография: идилличе­ский портретик двух девушек. Одна из них — сестра Сковронка. Эту фотографию разведка Ге­лена приобрела у одного польского беглеца, же­ниха девушки — Рейнгарда Габора, находяще­гося в лагере для беженцев в Западном Бер­лине. Фотография должна была служить пропу­ском к сердцу и совести Генрика Сковронка.

«Ян Линек» надлежащим образом использовал его. Он нарисовал перед инвалидом «прекрасную» картину западногерманской действительности. Очереди ожидающих пособия безработных, его собственные скитания в поисках работы и тот факт, что во время пребывания в Западной Гер­мании он так и не смог увидеться с отцом, по­скольку финансовые возможности не позволили ему совершить поездку в Киль, — конечно, не нашли места в этой картине.

Инвалид Генрик Сковронка поверил при­шельцу, который свидетельствовал свою «правду» снимком сестры Генрика... Продолжение? Оно ясно: изучение тайнописи, хранение оружия геленовского посланца, согласие на собирание ин­формации об аэродромах и железнодорожных линиях, а затем торжественное обещание за­кладки «мертвого почтового ящика» в Ополе. Так было установлено для начала.

Глава сорок пятая Курьерским самолетом

Высокий мужчина то и дело посматривал на часы и проявлял явное нетерпение:

— Когда же, черт возьми, откроют этот мага­зин?

Наконец, ключ в замке скрипнул, двери откры­лись, и магазин спортивных принадлежностей в Ополе начал свою обычную торговлю. Нетерпе­ливый покупатель вбежал в помещение и велел показать ему удочку.

— Какую? — спросила предупредительная про­давщица.

— Все равно, лишь бы удочка!

— Однако пан очень нетребователен... Ах, если бы все покупатели такие были! Обычно рыбаки такие капризные, целыми часами выбирают одну удочку...

— Очень вас прошу поторопиться! Мне неко­гда...

Мужчина заплатил сколько положено, схватил удочку и выбежал из магазина. Быстро сел в ожидавший его автомобиль и уехал. Вот и все происшествие.

Но прежде чем рассказать о странной поспеш­ности этого покупателя и его непритязательности в выборе удочки, мне придется на некоторое время оставить путешествующих по Польше аген­тов Гелена и переключиться на тех людей, кото­рые занимаются этими агентами. Могу ли я рас­сказать всю правду, могу ли я показать до конца технику обезвреживания геленовских шпионов? Разумеется, нет! Я и сам хорошо не знаю этого. А впрочем, да позволено мне будет сослаться на некий шпионский авторитет: долголетний руково­дитель австрийского разведбюро в Кракове (пе­ред первой мировой войной) генерал Рыбак пи­шет в своем дневнике: «Вероятно, читатель за­метил, что... ряд осложнений и происшествий не находят тут полного и удовлетворяющего реше­ния... Обычно шпионские повести или иные истории — в которых всякие запутанные действия раскрываются к вящему удовольствию читателя, а непонятные события находят полное решение — всегда очень далеки от правды. Хорошего офи­цера или сотрудника разведывательной службы должна отличать как можно дальше идущая не­разговорчивость».