Бесшумный фронт - Люциан Воляновский

14 августа 1953 года. Генрик Кой успел стара­тельно организовать свою шпионскую сетку. Он собрал определенные информации о размещении войсковых частей и аэродромов, о вооружении, о промышленных предприятиях. Он собирался кое-что приукрасить и... требовать за это много. Не удалось! Его ожидает следствие — теперь при­дется дать ответ за все преступления.

Одновременно начинается ликвидация корич­невой паутины, которую растянули над Силезией оба агента. За теми, кто понадеялись на обещания Коя и Петрушки, захлопываются двери ка­мер. Но Петрушка пока еще на свободе. Как уп­рямый жучок, он продолжает летать с места на место и вести свою «работу»...

Глава сорок девятая Очная ставка

 «Альфред Юранек, родившийся 21 апреля 1927 /ода, в с. Малая Домбровка, проживающий там же, утерял паспорт... »

Такое объявление должно было поступить в одну из силезских газет. Однако его так никто и не подал в редакцию, никто не напечатал... Исто­рия этого объявления была довольно необычной.

30 августа 1953 года Альфреда Юранека, рабо­чего металлургического завода в Шопеницах, ровно в 13 часов 33 минуты вызвали к воротам завода. Там его ожидал Альфред Петрушка. Они коротко поговорили, и Юранек согласился на предложение своего старого приятеля. Ну что, в самом деле, тут плохого! Поехать в Прудник и там вызвать из дому какую-то женщину. За проезд платит Петрушка да еще обещает «ком­пенсацию» за хлопоты. Может быть, эта жен­щина замужем и Петрушка боится ее мужа, он ведь всегда был заядлым бабником?

После работы Юранек отправился с приятелем в Кендзежин. Здесь им пришлось ждать поезда. Они вышли из вокзала и стали прогуливаться по улице. По пути Петрушка нарисовал перед Юранеком прекрасную картину жизни в Западной Германии, где он работает в солидной фирме.

Наболтав с три короба, Петрушка немного при­ободрился. И вдруг Альфред Юранек не без изумления услышал, что его собеседник хотел бы увидеть фотографию. Какую? Чью? На этот раз Юранека!.. Парень начинает шарить по карма­нам, заглядывает во все отделения маленького бумажника, но нигде не находит ничего подходя­щего. Любопытно все-таки, для чего понадоби­лась Петрушке его фотография? На память, что ли?

— Так ведь у тебя есть фото на паспорте... — напоминает Петрушка.

Юранек достает паспорт и протягивает его приятелю. Тот спокойно и небрежно (что свой­ственно людям, уверенным в важности своей мис­сии) прячет паспорт в карман. Затем достает из портфеля новенькие швейцарские часы и — так же спокойно, не говоря ни слова — протягивает их ошеломленному Юранеку. Парень не понимает смысла такой сделки и спрашивает:

— Послушай, без шуток... что Я буду делать теперь?

Петрушка явно недоволен мелочностью кол­леги. Снова его рука отправляется в карман и... бумажка в двадцать злотых меняет своего хо­зяина, направляясь вслед за часами.

— Ф-фу, подумаешь, важное дело! — усме­хается агент. — Дашь объявление в газету о по­тере — и все в порядке!.. А часы теперь твои...

Оба Альфреда — Юранек и Петрушка (первый, обедневший на паспорт, но разбогатевший на часы и двадцать злотых) — едут дальше. Появ­ляются в Пруднике, где Юранек идет к родите­лям Стоклоса. Возвращается очень скоро. Все в порядке. Юранек узнал, что Элижбета Стоклоса в добром здравии и что в скором времени даже выходит замуж. Приободрившийся в душе Петрушка показывает Юранеку свой пистолет и уве­ряет, что не боится никого и ничего.

Однако условиться о встрече с Элижбетой в Гливицах Петрушка все же поручает Юранеку. Он, Петрушка, будет ждать Элижбету в малень­ком сквере, где Генрик Кой когда-то ждал ту же особу. Юранек идет к Элижбете в качестве курь­ера посланца «канцлера агрессии». И на сей раз он возвращается с доброй вестью: завтра Элиж­бета приедет в Гливицы...

— Ладно, теперь можешь идти! — говорит Пет­рушка.

Он сует в руку Юранеку комок несчитанных, вынутых наобум из кармана бумажных злотых.

Становится совсем темно. Юранек спешит к фонарю и там старательно разглаживает помятые банкноты «гонорара». Парень плюется от злости: за такую дорогу, за хлопоты и все побегушки он получил только две бумажки по пятьдесят и три пятерки!

Ныне Альфред Юранек имеет целых восемь лет, чтобы подумать над неоплачиваемостью са­мых малых услуг, оказанных геленовским аген­там. Он так и не успел сделать объявления о своем «утраченном» паспорте, который вместе с Петрушкой должен был отправиться в Западный Берлин и после соответствующей обработки об­легчить передвижение по Польше очередному по­сланцу Гелена.

...Вокзал в Гливицах в эту пору дня полон пас­сажиров. Они на короткое время скапливаются у касс, приобретают билеты, потом пьют пиво или едят сосиски, внимательно слушают объявления о приходе и отбытии поездов. За столиком в бу­фете сидит молодой человек и шепотом разгова­ривает с явно встревоженной кудрявой брюнеткой. Люди, ответственные за изоляцию нашего общества от агентов Гелена, не слышат слов, ко­торые звучат за этим столиком. Лишь позже они смогли узнать, что Петрушка сообщил Элижбете о том, что ее Генрик Кой арестован. И случилось это (Петрушка сказал об этом с обычной уве­ренностью, не допускавшей у собеседника ника­кого сомнения) в результате измены ее прежнего «нареченного» — Игнацека. Затем Петрушка тор­жественно обещает Элижбете перебросить ее в Западный Берлин. Но не об этом думает она. Ее мучит беспокойство за судьбу любимого человека, приводит в отчаяние крушение планов на супру­жество и спокойное счастье, угнетает позднее раскаяние в том, что запуталась сама и оплела паутиной измены того, второго...

Издали доносится гудок паровоза, возвещаю­щий отход поезда. Оба собеседника встают. Пора расставаться. Петрушка старается скрыть беспо­койство и этим поддержать перепуганную жен­щину, хотя сам в душе трясется от страха. Он рассчитывал, что Стоклоса знает нечто более кон­кретное и развеет его страхи. Обманывал себя надеждой на то, что Кой предпочел спокойную норку в Доме на улице Мицкевича, 9 всяким ри­скованным поездкам по Польше. Но, увы! Это не так — Кой пропал без вести. Теперь надо побы­вать на «контрольном пункте» у сестер Будзинских в Новой Соли. Это последняя надежда...

Молодой человек в форме курсанта горной школы, видимо, уставший с дороги и «дремлю­щий» за соседним столиком, положив голову на руки, явственно слышит, как из груди Элижбеты при расставании с Петрушкой вырывается стон:

— Ах, Генек, Генек! Когда-то я теперь уви­жусь с ним...

Офицер отделения контрразведки в Ополе, ко­торый через час читает эту фразу в рапорте, слегка подчеркивает ее карандашом и показывает товарищу: