О бедном мажоре замолвите слово - Виталий Сергеевич Останин

И вытянулся во фрунт, немного придурковато и наигранно, если честно. Но большое начальство оттенки не различало, приняло все за чистую монету. Всегда, кстати, это удивляло. Чем крупнее звезды, тем слабее чувство юмора.

Девчонки на этот мой маневр отреагировали по-разному. Стелла подавила смешок и опустила глаза, Маша поджала губы. А Воронина же сделал страшные глаза и одними губами прошептала: «Убью гада!»

— Вольно… стажер! — хмыкнул генерал. И полуобернувшись к Пушкареву, уточнил. — Этот?

— Так точно, господин генерал!

— Ладно тебе, Александр Сергеевич, — пожурил его проверяющий. — Не будем тут уставщину разводить. Свои же все, верно?

И на меня посмотрел. Очень пристально и жестко. На лице теплая, можно даже сказать, отеческая улыбка. Так командиры на любимых, а главное — толковых — бойцов смотрят. Но глаза при этом — холодные, колючие.

«С такими своими никаких чужих не надо!» — мог бы я ответить ему. Но, конечно же, не стал. Дурной я, что ли?

По всему выходило, что в Злобенское районное отделение полиции пожаловал не какой-то там проверяющий из Главка. А вполне конкретный «кат» — сотрудник внутренней безопасности. Да еще и в генеральском чине. Давайте-ка, дети, все вместе ответим на вопрос — какого лешего он приперся? И по чью душу?

— Хотелось бы с вами побеседовать, Михаил Юрьевич, — да кто бы сомневался. — Вы не возражаете, Александр Сергеевич?

— Можете пройти в мой кабинет, — среагировал Пушкарев.

— Я помню дорогу, — намек на то, что провожать проверяющего не нужно.

— Тогда я пока с оперативными работниками обсужу оперативную ситуацию… Здесь.

«И приму оперативные меры!» — захотелось добавить мне. Эка мужика прижало, аж заговариваться начал.

— Прошу, Михаил Юрьевич.

В кабинете Пушкарева гость не стал показательно занимать хозяйского места. Сел за стол сбоку, где обычно присаживались подчиненные на совещаниях. И мне предложил устроиться напротив.

Я опустил задницу на стул и превратился в слух. Отключил всю свою природную язвительность, равно как и лезущие изнутри манеры не самого любезного княжича в истории Российской империи. И замер. Если кому-то хочется побеседовать, то он пусть и начинает.

Вообще, удивительно, конечно. Довольно топорная работа. Нагрянуть с проверкой только для того, чтобы обеспечить приватный разговор с опальным сыном одного из Семи? Так можно было пригласить, как-то без такой помпы все обставить. Сейчас же последний постовой в отделении будет знать, что по душу Миши Шувалова приезжала большая шишка из Главка.

Или на то и расчет? Превратить меня в прокаженного? Человека, от которого все будут шарахаться. Просто, чтобы не попасть под раздачу, когда она начнется. Тоже, кстати, версия. И небезосновательная. Вот только зачем?

Зачем, Дрозд? Наивняк подвыкрути! Из-за папки, зачем бы еще. Какая-то мутная история, сын Шувалова идет в полицию, противники князя тут же начинают свои ходы. Подозревая, что никакой это не скандал в благородном семействе, а хитрая политическая игра старого лиса.

Может он решил сынка своего на место главного полицейского города продвинуть. Мол, пошатается по отделу, потом через пару лет переведется в Главк — без всякой помпы. И так, тихой сапой, доберется до самого верха.

То есть, конечно, власть над полицейским аппаратом для одного из самых могущественных людей в столице, а то и в стране, не самоцель. Но сил ведь, как и денег, никогда не бывает слишком много.

Если принять эту версию, как основную, то у старшего Шувалова какие-то очень далеко идущие планы — это я как бы с точки зрения оппонентов рассуждать пытаюсь. А нам вот надо, чтобы он своих целей достиг? Нет, не надо. Значит начнем вредить. Не из злобы, а просто, чтобы не расслаблялся.

— Михаил, можно без чинов, — в знак того, что беседа предполагается без галстуков, генерал снял фуражку, расстегнул верхнюю пуговицу на воротнике-стойке, и довольно вальяжно закинул ногу на ногу. — Можешь обращаться ко мне Григорий Антонович. Фамилия Платов. Глава отдела внутренних расследований Главного управления.

В одной фразе — и кнут, и пряник. Давай без чинов, и сразу же должность. Да еще такая!

— Как скажете, Григорий Антонович. Так чем обязан визиту? Если можно, то давайте сразу к делу. Я тут человек новый, мне еще репутацию нарабатывать и нарабатывать. Никому ведь не нравится, когда стажер с генералом чаи в рабочее время гоняет.

Я даже не пытался играть испуг. Не поверит. Он понимает, что перед ним сидит пацан, за которого папка вписывался в любой блудняк уже много лет. И то, что старик сына сейчас из дома выгнал, никак характер молодого человека не изменит. По крайней мере, не в ближайшее время.

И сразу же дал понять — знаю, что он чего-то от меня хочет. И предпочел бы услышать прямое предложение, а не хождение вокруг да около.

Платов оказался весьма догадливым.

— Хочу предложить вам, Михаил, послужить Родине. По-настоящему.

Глава 21

— Я уже служу, господин генерал.

На «уникальное» предложение собеседника я отозвался без малейшей задержки. На пафос меня взять хотел, посмотрите на него. Тоже мне! Родине послужить! Да там, где тебя учили мозги пудрить, я преподавал!

Но все же он был хорош! Легкая ироничная улыбочка, расслабленная поза. Уверен в себе, считает, что полностью держит разговор в руках. И слова, что будто бы сами вылетают из его рта. Всегда своевременные.

— О, не сомневаюсь. Только вот Родина у нас у каждого — своя. У кого в бумагах, у кого в крови, у кого в тени. Знаешь, у античных греков была такая поговорка: «Посейдон одного города может враждовать с Посейдоном другого». Вроде один божественный пантеон, а поди ж ты. Что применительно к нашей ситуации значит…

— Что интересы одной группы лиц, считающих, что руководствуются в своих действиях интересами родины, могут конфликтовать с интересами другой группы лиц. Которые точно также убеждены, что действуют во благо Отечества, — закончил я за него. — Да, я понимаю, Григорий Антонович. И вы сейчас пришли ко мне с предложением от одной из таких групп.

А вот такой откровенности он не ждал. Даже сбился с ритма на пару секунд, быстро прокручивая в голове сценарий беседы, и адаптируя его под новые обстоятельства.

— Хорошее воспитание, — нейтрально заметил генерал, намекая на подкованность довольно молодого человека. Которому бы вроде не полагалось разбираться в политике. И одновременно с этим выгадывая себе еще время.

—