О бедном мажоре замолвите слово - Виталий Сергеевич Останин

воодушевлением принялся рассказывать, какое славное место их Гнышки. Слова снова полились рекой, хоть бросай столицу и переезжай в эту пастораль.

И рыбалка у них тут, и охота, и магазины все работают, и доставка всего за пару дней привезет все, что найдешь в сети. А стоимость жизни? А продукты? Натуральное же все! В общем, агитировал, как мог.

Я же узнав главное, дальше слушал его вполуха, иногда кивая или задавая уточняющие вопросы. Пейзаж за окном машины почти не менялся: поля, перелески, ручейки да овраги. Наконец мы остановились около неприметного магазинчика, который стоял на перекрёстке двух улиц.

— Приехали, господин, — усмехнулся дед Афанасий, закуривая. Хотя я и не представлялся княжичем, статус мой он срисовал безошибочно. Но держался без подобострастия, с каким-то внутренним достоинством. — Пройдёшь прямо и за тем домом направо. Вторая хата будет Юлаевская. Бывай.

Из его рта вылетел клуб дыма, который тут же развеял ветер. Надсадно кашлянув двигателем, пикап покатил дальше, оставив меня одного.

— М-да, — произнёс я, взглянув на покосившийся забор палисадника сельского магазина. Деревянные планки, некогда окрашенные в зелёный цвет, теперь потемнели и местами прогнили. — А чего я, собственно, ожидал? Нью Васюков?

Дом Егорыча я заметил сразу же. Крепкий такой, просторный, с большим двором и дощатым ровным забором. А посреди двора приметил и самого хозяина. Седой, бородатый, он больше походил на крестьянина, чем на одаренного, да еще и наставника. Оголившись до пояса и вооружившись вилами, Юлаев довольно бодро разбрасывал по двору огромный стог свежескошенной травы, видимо, на просушку.

— Рад видеть вас в добром здравии, Егор Егорыч! — мне пришлось помахать рукой, чтобы хозяин подворья меня заметил.

Услышав звуки моего голоса, Юлаев замер с ровной спиной, после чего медленно обернулся.

— Не признали? — усмехнулся я, гадая, чем мог вызвать такую реакцию.

— Почему же, — задумчиво произнёс Егорыч, — признал. Как не признать? Вопрос не в этом, — с силой вогнав вилы в землю, старик потянулся за рубахой, которая лежала на земле. — Вопрос в том, что ты здесь делаешь, Миша?

Я развел руками.

— Да вот, за помощью приехал.

— За помощью? Княжеский наследник к отставному слабосилку? Интересно! Ну, проходи тогда. Сейчас чаю сделаю.

И не оборачиваясь ушел в дом.

«Ну что же, отреагировал он довольно спокойно, — мысленно произнес я. — Надеюсь и с другими вопросами будет так же».

— Итак, — произнес Егор Егорыч спустя несколько минут, после чего неспешно налил себе чаю и закрыл краник самовара, — давай-ка ты мне всё расскажешь, Миша. Только обстоятельно, без спешки. А я буду задавать вопросы, если что-то непонятно. Идёт?

— Идёт, — кивнул я. И сразу зашел с козырей. — Похоже, дара я лишился…

— Вот те нате! — поперхнулся кипятком старик. — Это как, вообще?

Похоже, удалось его удивить. И это он еще не знает, что его воспитанник в ментовку служить пошел!

— По собственной глупости, как еще? Началось всё в тот самый вечер…

Сначала я хотел было приукрасить историю своего магического «отупения», но потом решил, что это плохая идея. Старик никогда не любил враньё и, насколько следовало из Мишиной памяти, умел его распознавать. Так это или нет, я проверять не решился. Попадешься на лжи — и никакой помощи не будет. А такой вариант меня не устраивал совершенно.

Поэтому я рассказал ему всё как есть. Миша, ведя разгульный образ жизни, перебрал однажды с «наркотой» до фиолетовых соплей. Поймал клиническую смерть и чудом вернулся с того света. После всего этого некогда одаренный Подмастерье княжеского рода не только растерял часть навыков, но и почти полностью потерял способность пользоваться своими магическими способностями.

Под конец рассказа развел руками, мол, ну вот так, как-то, и поднял глаза на лицо пенсионера. Ответный взгляд, на которым я наткнулся, пробрал меня до дрожи. Всегда считал это не более, чем фигурой речи, но прямо сейчас захотелось провалиться сквозь землю от стыда. При этом я понимал, что дебил-то не я, а Михаил, но стыдно было именно мне.

Такой взгляд я видел лишь единожды. В детстве — том детстве.

Мне было шесть лет. На какой-то из праздников, уже не помню какой, папа решил сделать мне сюрприз, собрав модельку горбатого «Запорожеца». Когда он вручил мне машинку, радости не было предела. А ведь ещё мы должны были вместе раскрасить её, когда он вернётся с работы.

Не помню, что меня в тот момент отвлекло, но кропотливо склеенная отцом моделька вдруг выскользнула из моих рук, разлетевшись по полу множеством деталек, многие из которых восстановлению уже не подлежали.

Я тогда, зачем-то, глупо рассмеялся, повторив услышанное где-то: «На счастье». Эти слова застряли у меня маленького в глотке, когда я увидел глаза бати. Я не понимал, что произошло и почему он так смотрит, но при этом не кричит и не ругается…

Лишь спустя много лет я понял, что так выглядела горечь и боль за бездарно потраченные силы на того, кто это не оценит. Отец тогда промолчал, а я, спустя несколько часов, забыл. Сейчас вот вспомнил. Одного взгляда старого наставника хватило.

— Я прекрасно понимаю, Егорыч, что в твоих глазах выгляжу полным дебилом, — проговорил я, когда пауза стала ощутимо затягиваться. — Не ценил то, что имел, растратил по тупости. Но я изменился, правда. Та почти смерть… в общем она меня другим человеком сделала.

И снова — ни слова неправды. Вопрос лишь в подаче. А в этом я, может, и не доктор наук, то на уровне аспирантуры точно. Без подобного навыка оперу не выжить.

— Допустим, — без выражения молвил Юлаев. Не особо он, кажется, поверил, что прожигатель жизни изменился.

— И я больше не бездельник, кстати. Устроился — без отцовского блата — в полицию. В опера пошел, в Злобинском райотделе сейчас стажировку прохожу. К тебе чтобы съездить пришлось у начальства отпрашиваться.

А вот этим я его пробил. Глаза бывшего наставника широко распахнулись, он отставил чашку и даже вперед подался.

— Чего?

— Начал новую жизнь, — пояснил спокойно. — Отец процедуру отлучения запустил, вот я и решил, что надо как-то учится на хлеб зарабатывать.

— Опером? — хмыкнул он. — Да у меня, поди, доходы повыше!

— Поглядим еще, — вернул я улыбку. — Мне пока нравится. Коллектив хороший, дружный, начальство строгое, но справедливое. По итогам стажировки мне, скорее всего,