О бедном мажоре замолвите слово - Виталий Сергеевич Останин

И вот тут Юлаев не выдержал и расхохотался.

— Младлея! Ох, Спаситель защити! Вот ты ляпнул-то!

В общем, оттаял. И больше таким взглядом тяжелым не давил. А после третьей чашки чая перешел к делу.

— Беда твоя поправимая, — сказал он. — Даже удивлен, что ты с этим ко мне приехал. Любая клиника в столице, специализирующаяся на одаренных, тебя бы за пару дней в строй вернула. Ты ведь «золотой лотос» жрал, как свинья помои, так?

— Угу, — кивнул я.

— А он у нас чем является, Миша?

— Наркотиком.

— Негатором, балда! — сиди мы не через стол, он бы еще и подзатыльник мне отвесил. — Что синтетика современная, что алхимический состав у наших предков, создавался с одной лишь целью — лишать одаренного противника доступа к силам. Блокировать его энергетические каналы, что позволяло важных пленников, которых убивать не стоит, держать в тюрьме, как обычных заключенных. Это сейчас вы, золотая молодежь, пользуетесь лотосом, чтобы торкнуло!

— Ну да, — я пока не очень понимал куда клонит Юлаев.

— И забываете о том, что есть у негатора еще одно паскудное свойство, — скривился пенсионер. — Накопительный эффект. Оседает он у тех, кто его без меры жрет, в организме. И снижает проводимость энергоканалов уже перманентно. А также засирает поясную извилину — вплоть до полной их блокировки ее штатной работы. Что мы наблюдаем и у тебя.

Незаметно для себя Егор Егорович начал вещать преподавательским тоном, каким раньше наставлял воспитанника. Профдеформация, как она есть.

— Но это лечится? — уточнил я.

— Лечится, — кивнул тот. — Долго или дорого, тут сам выбирать можешь. Алхимией или медитацией. Но думаю, что у тебя с младлейским жалованьем особого выбора нет. Дорого — это не про полицию.

— Ну так-то отец мне небольшое содержание положил. На год.

— Любит тебя Юрка, что тут скажешь, — это он про князя Шувалова так. — Больше, чем стоило бы. Порол бы чаще, глядишь и не пришлось бы сейчас твою жизнь из навозной кучи вытаскивать. Ну, раз деньги есть, можно и алхимией почиститься. Но и медитацией пренебрегать не стоит. В общем, комплексно поработать и будет тебе счастье.

— Но проблема не только в этом, — напомнил я.

— А в чем же еще? — удивился старик. — Дар к магии потерять невозможно, только временно заблокировать или ослабить. Даже без чистки ты к оптимуму за пару лет вернешься, организм наш удивительно совершенная машина.

— В памяти, Егорыч, — пояснил я. — Когда я говорил, что другим человеком стал после клинической смерти, это не вполне фигура речи была. Такое ощущение, что часть моей памяти стерлась. Как говорят: «Тут помню, тут не помню». Это всего касается — и обычных воспоминаний, и тех знаний, что ты в меня подзатыльниками запихивал.

— Тоже мне проблема! — фыркнул Юлаев. — Нейронные связи в башке непутевой были разрушены во время твоей попытки суицида, но сама-то информация никуда не делась. Восстанавливай!

Легко сказать! Как их вообще восстанавливать — я так-то мент, а не нейрохирург!

— Подскажешь, может, как?

— Чему учил — все зря, — горестно констатировал пенсионер. Но не стал развивать эту тему, а поднялся из-за стола и жестом велел мне сделать тоже самое. — Покажу. Пойдем.

Повел он меня во двор, где недавно сено на просушку раскладывал. По пути рассказывая.

— Бывает такое — слово забыл? Или человека? Знаешь его откуда-то, а вспомнить откуда — не можешь?

— Ну, да.

— Вот. Так и проявляются разрушенные нейронные связи. Они от разных причин могут загнуться — алкоголь, травма, события какие-то тяжелые, которые сам желаешь забыть. И восстановить их невозможно.

— Так ты же сам сказал?..

— Но можно создать новые, — отмахнулся Егорыч. — В обход тех, что разрушены. Садись.

Он указал на землю прямо у стога. Я с сомнением оглядел свой деловой костюм, но поддёрнул штанины брюк и уселся по-турецки. Наставник, несмотря на преклонный возраст, легко расположился рядом в той же позе.

— Ассоциации, — буркнул он. — Ты что-то забыл, знаешь обстоятельства, но не можешь вспомнить предмет. С помощью ассоциаций или сопутствующих воспоминаний, можно нащупать путь от обстоятельств к предмету. Скажем, тебе нужно поднять из памяти урок, где я вбиваю, как ты выразился, подзатыльниками, науку. С помощью построения ассоциативных цепочек ты вспоминаешь сопутствующие обстоятельства. Какие-то события, происходившие близко к нужному событию, эмоции, людей. От них отталкиваешься и идешь дальше.

— Ищешь в темноте?

— Вроде того, — кивнул Юлаев. — Тут главное расслабится и позволить мозгу самому торить новую дорогу. Но при этом направлять его в нужную сторону. Давай попробуем?

— Давай, — без особого энтузиазма хмыкнул я. И тут же получил тяжелого леща. — Чего⁈

— Больше веры, Миша, — наставительно произнес старик, довольно улыбаясь. — Магия, она ведь вера и есть, по сути. Да и любое другое дело, если подумать. Без веры в свои силы, ты даже простенькое дело не осилишь, куда там нейронные связи в обход разрушенных простроить! Закрывай глаза уже, так проще. И начинай входить в медитативное состояние.

Ладно! В моей прошлой жизни я с большим скепсисом относился к людям, которые используют слова «энергетические каналы» и «медитация». Считал их в лучшем случае идиотами, а чаще — шарлатанами. У меня тоже профдеформация, как бы.

В этой же, все обстояло с точностью до наоборот — явно Создатель обладал прекрасным чувством юмора, когда меня сюда запихивал. Так что попробуем расслабиться и сделать то, о чем говорил Юлаев.

— Упражнение с «ветерком», — между тем продолжил говорить старик, направляя меня своим голосом. — Сентябрь семнадцатого года, начало месяца где-то. Тебе тринадцать. Ты где-то в это время с отцом поругался, когда он тебя не отпустил с ночевкой к твоему другу Гексову Лешке. На уроках после этого сидел, как сонная муха…

Расслабиться и настроится на поиск в памяти нужного урока оказалось довольно сложно — ну нет у меня привычки сидеть и пялится в свой пупок! Однако, мерное бормотание Егорыча сработало не хуже метронома гипнотизера. Понемногу я стал погружаться в его слова, и вскоре перед внутренним взором стали мелькать пока еще никак с друг другом не связанные картинки.

Солнечный луч, пробившийся в щель между плотно задернутыми шторами. Темно-зелеными. Стол — шершавое дерево. В левом углу выцарапана буква